Хмель и Клондайк - Андрей Круз

А это значит, что кого-то собираются мочить. И с этой целью не только создают резерв, но и привлекают на свою сторону публику. Жизнь здесь опасная, и вопрос о доступе к оружию поднимался не раз, но власти всегда бухтели, что «не создались условия». Такое откровенное прикрытие исключительно своей задницы тоже может боком выйти, учитывая, что Город давно не против подмять Форт под себя, да и Северореченск, наверное, не отказался бы поучаствовать.

Кого мочить? А ответ на поверхности лежит – Лигу. Потому что только она противопоставляет себя всем остальным. Потому что она связана с Городом, и это давно ни для кого не секрет. Не попались на прямом содействии противнику – да, но о том, что связь есть, даже я знаю. И при этом все понимают, что сил у Лиги, чтобы сохранять статус-кво, все же нет. И не хватает ума на то, чтобы отступить, не лезть на принцип.

И тогда финальный вопрос: а такое любопытство к моему подвалу – оно с этими событиями как-то связано?

Ходить вокруг да около я не стал и спросил напрямик:

– Ты мне вот что скажи: Лигу все же гасить собрались? Откуда вся эта суета?

– Коль, у тебя допуск сейчас какой, напомни? – улыбнулся Атаманов. – Никакого. И что ты тогда такие вопросы задаешь? Пока я тебе предлагаю вступить в резерв. Патруля. Все. Причем привлекаю тебя в качестве инструктора, будешь формировать учебный центр резерва на базе Патруля.

– И чему учить?

– Всему. Может, заодно Патрулю что-то продавать начнешь. – Атаманов усмехнулся.

– Это было бы неплохо. Сколько вообще людей собираетесь призвать?

– Пока человек пятьдесят на район. Будете заодно выделять как минимум один патруль на машине на улицы. Горючку будем обеспечивать.

– А почему вдруг?

– Существующие патрули Дружины сменят маршруты. Район развалин тоже будет под присмотром.

Значит, все же против Лиги все. Заброшенный городской район как раз под ними. Как Лига ни заманивала туда переселяться, большого толку не было, люди их избегали. Странная она, Лига эта самая. Район перешел в фазу явного запустения, соответственно завелось там всякое, от тварей в подвалах до точек наркоторговцев. В городском совете от Лиги не раз требовали порядок навести, но воз и ныне там.

– А кого вообще набираете? Я что-то объявлений о наборе не слышал.

– Набираем пока вручную, по рекомендациям. Если есть кто-то толковый, приводи. Льготы ты знаешь – разрешение на оружие, удостоверение, обязательные отгулы на работе и компенсация затрат. И, кстати, если люди пойдут покупать оружие, то пойдут они к кому?

– У меня все дорого.

– Завези разок что-то дешевле.

Набирают вручную – это, скорее всего, потому, что не хотят афишировать. И при этом дополнительные силы все же нужны.

– Ладно, говори, что делать дальше.

– Пошли, – сказал он, поднимаясь. – Нам в другую комнату.

В «другой комнате», которая находилась в противоположном конце коридора, работали две женщины – одна постарше, лет пятьдесят, наверное, а вторая заметно моложе, лет двадцать пять. Мне дали на заполнение анкету на четырех страницах, взяли удостоверение личности, а когда я анкету заполнил, сфотографировали и вскоре выдали еще одну карточку, из которой я с удивлением узнал, что за мной закреплен автомат АКМ семидесятого года выпуска с каким-то там серийным номером СФ5643, а сам я назначен на должность «старшего инструктора УЦП».

– Все равно же со своим ходить будешь, – хмыкнул Атаманов.

Это точно. Я к АКМ со всем моим уважением, но здесь другие стволы полезней. Пусть числится.

– И дальше что? – спросил я, разглядывая удостоверение с силуэтом щита и сокола в середине.

К этому моменту мы вышли в коридор.

– Дальше тебе в штаб Патруля – и договаривайся сам. Если есть люди, кого бы ты хотел привести в резерв, – приводи. Но только чтобы без проблем с законом: завернем.

– Пара человек у меня есть, наверное. Хотя бы таких, с кем я бы ночь пропатрулировал.

– Вот и приводи.

– Подожди, а как на такое удостоверение оружие продавать? – озадачился я.

– Заполняешь чек, с чеком человек идет сюда, тут мы вписываем номер в карточку, и он возвращается к тебе за стволом. А как деньги с него брать – это ты сам думай.

– Ага-а, я понял… У меня и так разрешение есть, надо перерегистрировать? – вдруг всполошился я.

– Не надо, у тебя же на все стволы, без указания номера, так?

– Так, поэтому и спрашиваю. Не хотелось бы.

– Так и не меняй.

Нет, если «приводи своих» – это не формирование резерва. Это что-то другое. Ладно, как говорили в Одессе – будем посмотреть. А вот продажи у меня точно вырастут, хотя бы в этом плюс.

– В Патруле к кому обращаться?

– В штаб резерва, к Лихачеву. И не тяни, наводи контакт, они там только оборудовать все начали, поможешь заодно.

На том и расстались.

Опять перед у машины отмерз, а зад пока нет, амортизировать отказывается. К Лихачеву в Патруль надо бы заехать, но есть еще дело, надо сгонять в Техас, меня там в одном месте на разговор ждут. Это важно, это уже бизнес, а с бизнеса я живу. Состояние свое зарабатываю, так сказать. В Приграничье. Приграничное состояние. Или уже пограничное.

Развернулся прямо поперек улицы, поймав солнце в глаза, после чего полез в карман и выудил оттуда поляризованные очки. Надел, блики на снежной дороге исчезли. Кстати, надо будет попробовать сюда партию тактических очков завезти, пойдут или нет? На военных распродажах они идут по рублю ведро, а тут вполне могут продаваться. Надо подумать.

Привычный маршрут до Южного бульвара, улица из-за мороза почти совсем пуста. Правда, нет атрибутов вроде таскания машин на тросах, тут любой экипаж с амулетом для подогрева картера. Мороз выхлоп совсем к земле давит – недолго проехал за дымящей «газелью» и нанюхался по самое не могу, даже рециркуляцию воздуха в салоне пришлось включать.

Оставил по правую руку Луково – район частной застройки, оказавшийся внутри городских стен, за ним свернул направо, на Весеннюю, мимо ресторана «Сен-Тропез», олицетворяющего высшую степень местного пафоса. Весь фортовский «свет» тут собирается. Меня тоже как-то раз занесло, из чего я сделал вывод: не по делу дорого и очень безвкусно. «Гостевая изба», что открылась с год назад в начале Южного бульвара, куда интересней, несмотря на подчеркнуто простецкий русский интерьер и такую же кухню. Так что если куда идти, то я туда предпочту. И хреновуха у них там просто на удивление удачная.

За «Сен-Тропезом» начинался район многоэтажек, и мне нужна была как раз первая по счету, а если точнее, то боковой подъезд в нее, явно выстроенный позже. Возле него стояло два отлифтованных внедорожника, один из которых, «эксплорер», я же и продал, и предмет острейшей моей зависти – автобус «вепрь», каковой по вездеходности любой джип побивает и одновременно кучу народу везет. Возле него я и припарковал свой «шеви», глянув на часы, – как раз вовремя, как и договаривались, я молодец.

Слева от двери висела большая вывеска «под бронзу», на которой было написано: «Следопыт. Профессиональное охотничье агентство». В окне – реклама моего магазина, попутно сообщающая, что агентство «Следопыт» предпочитает исключительно мой товар. Не врут, кстати.

Ткнул пальцем в домофон, затем открыл тяжелую металлическую дверь.

Офис был составлен из двух квартир первого этажа и находился здесь давным-давно, чуть ли не с первых лет основания Форта. А название фирмы даже дало прозвище ее создателю и владельцу.

– Привет, Танюш. У себя? – спросил я молоденькую, с виду так и вообще лет пятнадцати, девушку, сидевшую за стойкой в приемной. За ней на стене был еще один мой рекламный плакат.

– Да, ждет, – улыбнулась она.

Я тут был не раз, так что спрашивать, где именно ждет, не требовалось. Открыл нужную дверь и вошел в кабинет.

– Hola, que tal?[1]

Сидевший на диване худощавый брюнет лет пятидесяти махнул рукой, приветствуя:

– Не выпендривайся, здорова.

Несмотря на то что Диего был чистокровным испанцем, потомком сбежавших в СССР республиканцев, испанский я знал куда лучше, чем он.

– Вискарика? – спросил он. – Есть хороший.

– Не мой, в смысле? – уточнил я.

Вообще-то я для Диего заказывал всегда ящик хорошего бурбона «Хай Уэст», который разливают в Юте.

– Нет, скотч хороший перепал.

– Не, виски не люблю, – уже в который раз сознался я. – Вообще не понимаю, как это пьют.

– Коньячку?

– А есть хороший? – спросил я с подозрением.

– Для тебя есть. «Хеннесси Экс-О» подойдет?

– И это ты называешь хорошим? – возмутился я. – Свяжешься с тобой и начнешь пить всякую гадость. Давай уж.

Вообще-то Диего «пивец» невеликий, но у него часто бывают люди. Для них все это держит и для них же заказывает. Он открыл бар, выудил из него две бутылки, а к ним низкий стакан и бокал, плеснул немного в каждый, из разных бутылок. Бокал придвинул ко мне. Я взял его в руку, обхватив ладонью снизу, покрутил янтарную жидкость, сразу выбросившую облако аромата, правда, пока еще слишком «спиртового». Черт, и в офисе не жарко, и рука холодная, пока там еще коньяк прогреется.