Особенности содержания небожителей - Ива Лебедева

– Ты безумно нетерпелива, жена моя, – ответил Юншен громче обычного, а затем создал на кончике пальца завихрение ци и метнул энергетический сгусток в сторону двери. И тотчас попытался осесть на пол алой грудой шелка.

По бамбуковой перегородке пробежались маленькие фиолетовые молнии, а за дверью раздались испуганные девичьи охи.

Вот гуй! То ли мужа ловить и поднимать с пола, то ли поганок догнать и в зады им иголок повтыкать. Дилемма.

– Теперь нам не помешают, – голосом умирающего лебедя остановил меня Юншен. И попытался соскрести себя с пола.

– Лежи, несчастье в красном, – сердито велела я. И вопреки этим словам подхватила тощее тело под мышки, затаскивая на кровать. – Тебе и правда снотворное не понадобится. Чем ты думал? Небось решил, не отпустишь на разведку в одиночестве? И как ты собирался меня сопровождать?

– Никак, – спокойно выдал этот… с неожиданной силой прижимая меня к груди и надавливая на две точки повыше лопаток.

– Ах ты, гад! Притворялся?! – выругалась я, чувствуя, как тело разом отказывается повиноваться и растекается киселем.

Сначала меня охватила паника: оказаться беспомощной в руках пусть и не совсем чужого, однако местного мужчины было для меня чуть ли не главной фобией. Но в голове вовремя всплыли мысли о главной защите – рабской печати. Иначе наверняка бы уже сбежала. Если б намерения Юншена были недобрыми, он бы давно корчился на полу от боли. Это трудно объяснить, но свою роль сыграл еще и наш постоянный обмен ци. Я просто чувствовала – заклинатель не сделает ничего, что мне по-настоящему не понравится.

Но все равно, отольются ему еще мои умершие в эти несколько секунд нервные клетки…

– Сегодня мы никуда не пойдем. Иголки, ванна и лечение – все утром. Даже если ты не намерена отдать мне супружеский долг, то я обязан позаботиться о том, чтобы ты как минимум нормально выспалась и восстановилась, – спокойно объяснил коварный заклинатель, укладывая меня на кровать. – Извини, я расстегну платье и сниму обувь. А так ничего не трону… Спи, моя маленькая хули-цзин[10].

– Кто из нас лиса – еще два раза посмотреть! – Я пыталась бороться с накатывающей дремой.

– Спи, жена. Не провоцируй. У меня больше ста лет женщины не было, а ты обнаженными ступнями сверкаешь. Бесстыдница. Где твои носки? Замерзнешь… – Он встал с кровати, прошел за ширму и вернулся с шелковыми чехлами, которые тут выдают вместо портянок.

Надел один на меня, погладил… взял вторую ногу и неожиданно прижался губами к подъему ступни. Я ойкнуть не успела, как второй носок был уже на месте, а заклинатель лежал с закрытыми глазами и в такой благопристойной позе, будто и не он мгновение назад занимался наглыми домогательствами.

Глава 32

Юншен

Первое утро супружеской жизни ничем не отличалось от предыдущих пробуждений в этом поместье. Разве что теперь мне нет нужды охранять благоразумие ученицы… от самого себя. Однако, несмотря на несвойственную юным девам ее возраста мудрость и великолепные умения, Янли была на удивление бесстыдной. И совершенно… по-детски невинной?

Неправильное слово. Скорее, она будто не осознавала или же не придавала значения тому, какие последствия могут иметь ее действия. Вчера для меня стало неожиданностью, что шелковые сапожки невесты Янли, как выяснилось, надела на босые ноги, я снял их без стеснения, и это было… чересчур… Не удержался от хулиганского жеста и долго не мог уснуть, чувствуя на губах бархатистость нежной кожи. Пришлось делать дыхательные упражнения, будто я мальчишка первых лет пути. Окажись на моем месте кто-то чуть менее рассудительный, я даже боюсь вообразить, чем бы все кончилось. Лиса или пострадала бы сама или – что тоже возможно – покалечила бы неудачника. У нее в рукаве достаточно козырей, она способна выкинуть любой фокус, в чем я не сомневаюсь.

Но какой бы умелой Янли ни была в медицине и акупунктуре, в мире существует огромное количество мужчин сильнее и быстрее ее. Даже я, имея лишь сотую часть от моих прежних навыков, смог «обезвредить» ее.

Теперь я раздумывал, как поговорить с женой на эту тему, чтобы она не вздумала «вылечить» мне что-нибудь, по ее мнению, ненужное. И не рискнул заводить разговор ни пока сидел в бочке с зеленым порошком, ни во время сеанса иглоукалывания – она уже сердилась и сопела весьма грозно. И завтракать не дала, пока не проделала со мной все, что обещала накануне.

А потом стало поздно: примчался А-Лей. Он тоже понятия не имеет о приличиях, раз вламывается в дом молодоженов с утра пораньше и без стука! Причем Янли не сделала брату даже легкого замечания… только чай налила.

Мальчишка, взяв с подноса пирожное, решил порадовать: не дождавшись нас вчера, это молодое дарование сходило на разведку в одиночку. Ночью. В чужое поместье. Как же лиса назвала тот странный жест, когда рука с размаху накрывает лицо?

– И вот, сестренка! – захлебывался чаем А-Лей, не обращая внимания на то, как все сильнее хмурится Янли, глядя на него. – Сижу я на дереве, осматриваюсь, на территорию поместья Чоу, конечно, лезть не рискнул – ты ж после иголками истыкаешь, а он еще и подержит. – Он ткнул в меня надкусанным османтусовым[11] пирожным.

– Тц! – отреагировала Янли, покосившись не менее сердито. До сих пор не простила вчерашний невинный обман. Вдобавок, похоже, злилась, что мальчишка отправился на поиски приключений без нее.

– Сижу. Осматриваюсь. Где перелезть можно, что там за беседка, куда прачка госпожи Чоу обещала подойти. Вдруг засада, все такое. И вижу!

– Не тяни кота за хвост! – рыкнула Янли. И плеснула мне в чашку чая, чуть не ошпарив пальцы.

– Я не тяну. Что-то с Чоу нечисто, сестренка. Они в ночи гроб из дома вытащили, погрузили в повозку и повезли в горы. Не на кладбище, не к реке, чтобы утопить и концы в воду. В горы. А в гробу кто-то орал… как сквозь кляп, шипел! И колотился, понимаешь?!

– Так. – Лицо Янли приняло сосредоточенное выражение, глаза подернулись легкой сиреневой дымкой.

Я затаил дыхание – движение ци в теле девушки ускорилось, и я почему-то почувствовал, как и моя невеликая пока энергия откликается на круговорот.

– Что мы знаем о семье Чоу? У них много детей и мало взрослых. Наследник, которого предлагают в мужья Еси, перед совершеннолетием очень болел… Во всяком случае, ходили такие слухи. Хотя официально он на месяц