Кровь и память - Фиона Макинтош

Нет, лучше об этом не думать. Ей хотелось верить, что Лотрин жив, и, чтобы зря не расстраиваться, она переключила мысли на Уила. Заключенный в тело Корелди, он пытался спасти королеву. А ведь именно Бриавель лишил жизни его отца, не говоря уже о том, что на протяжении столетий это королевство было злейшим врагом Моргравии. Вспомнив об этом, Элспит задумалась о несчастной судьбе его сестры. Какая горькая участь постигла всю их семью! Какие страдания выпали на их долю! И все-таки она согласилась выполнить просьбу Уила. Он со своей стороны обещал ей вернуться в Скалистые горы, чтобы выяснить, какая судьба постигла Лотрина.

Она верила Уилу Тирску. Он хороший человек, и ей бы хотелось поговорить с ним, когда наступят лучшие времена, о том, каково это — оказаться в шкуре другого человека. Уилу крупно повезло, подумала она, что этим человеком оказался красавец Ромен Корелди. Страшно представить, если бы его лишил жизни какой-нибудь калека или недоумок, или кто-то гораздо ниже его по рождению. Или же — Элспит даже хихикнула — женщина!

Дорога шла в гору. Когда она поднимется на нее, оттуда как на ладони будет видна долина, монастырь и близлежащие деревушки. Элспит было приятно думать, что она уже почти у цели, и дорога вверх по горному склону казалась легкой и приятной.

Продолжая улыбаться мысли, что после красавца Ромена Уил вполне мог превратиться в женщину, она задумалась над тем, что скажет брату Якубу. Увы, стоило ей взобраться на гребень холма, как улыбка ее моментально исчезла, а с ней и хорошее настроение.

От монастыря остались одни почерневшие, закопченные стены, кое-где от них все еще поднимался дым. Людей она тоже не заметила — обитель казалась заброшенной и холодной, как будто братья покинули ее. Что же такое здесь стряслось?

Элспит не спешила приближаться к монастырю — прежде надо собраться с мыслями и попытаться понять, что произошло. Некоторое время она пристально всматривалась в представшую взгляду картину. Внимание ее привлекло нечто странное; девушка прищурилась и… Из груди ее тотчас вырвался стон отчаяния — боже, да это же люди. Люди, распятые на крестах. Правда, издали не видно, живые или уже мертвые.

Элспит не стала терять времени на дальнейшие размышления и, приподняв юбку, побежала.

Почти добежав до цели, она остановилась, чтобы перевести дыхание. Ее худшие опасения подтвердились. Деревня была сожжена. В ней не осталось ни души. К своему счастью, она не нашла мертвых тел, из чего сделала вывод, что жителей но всей видимости решили проучить в отместку за что-то такое. Может, они бежали и позже, когда опасность минует, еще вернутся, чтобы отстроить с вон жилища заново.

Отдышавшись, она обнаружила, что монахам повезло куда меньше. Им был преподан куда более суровый урок. Внутри монастырских стен стоял кошмарный запах обугленной человеческой плоти, ветер разносил его дальше, прочь от почерневших тел, что болтались на наскоро сооруженных распятиях.

Элспит даже не поняла, что плачет, пока порыв ветра не смахнул ей на щеку слезы. Судя по всему, людей поджигали и, объятых пламенем, словно живые факелы, оставляли умирать мучительной смертью. Стараясь не смотреть, Элспит осторожно переступила через обугленные останки — тут были и взрослые мужчины, и безбородые юноши. Похоже, что, когда в монастырь нагрянули каратели, монахи работали в саду, или же их собрали здесь, потому что именно в этом месте тел было больше всего. Элспит не сомневалась, что внутри их окажется не меньше, однако проверить свою догадку не осмелилась.

Мучительная смерть на кресте — несчастных сначала приколачивали гвоздями, после чего поджигали — похоже, была уготована избранным, настоятелю и его ближайшему окружению. Все как один мертвы, хотя тела их еще не тронуты тлением. Элспит поежилась. Это могло значить одно — кто бы ни были те, что сожгли монастырь, они покинули его недавно.

Нужно было сделать хоть что-нибудь, чтобы избавиться от отчаяния, но она не нашла в себе сил заглянуть в часовню. Вместо этого Элспит опустилась на колени и тут же, в монастырском дворе, у ног распятых, вознесла молитву всемогущему Шарру. Внезапно ей показалось, будто один из мертвецов что-то еле слышно прохрипел. От испуга Элспит упала навзничь, глядя на изуродованную безволосую голову, с которой свисали лоскуты кожи. Превозмогая ужас, она медленно поднялась и, вытянув вперед шею, на цыпочках приблизилась к несчастному.

— Найди Илену, — еле слышно прошептал полумертвый человек. — Она жива. Ее увел Пил.

— Вы брат Якуб? — спросила она, не найдя других слов.

Едва заметный кивок подтвердил ее догадку — перед ней действительно был брат Якуб.

— Давайте я помогу вам, — произнесла она со слезами в голосе и огляделась по сторонам в надежде найти какой-нибудь подходящий инструмент, чтобы вытащить гвозди.

— Поздно, — прохрипел он. Элспит обернулась — с обугленной плоти на нее смотрели невидящие глаза. — Скажи Ромену, — монах закашлялся, и из его горла вырвался булькающий хрип, — что это дело рук короля.

— Но зачем ему это понадобилось? — спросила она, понимая, что брату Якубу остается жить считанные мгновения.

— Тирск… он… — вот и все, что выдавил из себя умирающий, прежде чем из его груди вырвался последний мучительный вздох.

Элспит зарыдала. Она оплакивала его страдания, страдания других братьев, всех этих мирных божьих людей. Одновременно она чувствовала, как закипает в ней гнев, гнев против короля Моргравии. Теперь понятно, почему Уил не хотел, чтобы люди знали, кто он такой. Дрожащей рукой она прикрыла брату Якубу веки. Больше здесь нечего делать, а что касается следов зверств — на них она уже вдоволь насмотрелась. Память об увиденном останется с ней на всю жизнь. На прощание Элспит погладила почерневшую щеку храброго монаха, словно благодаря за то, что продержавшись дольше остальных, он сумел поведать ей страшную тайну. Теперь снова в путь. Она еще не решила, куда направит стопы, но знала, что сначала ей нужно найти молодую женщину, за которой охотится кровожадный король.

Оглушенная увиденным, ничего не замечая и не ведая времени, Элспит брела по дороге и, лишь услышав уханье совы, поняла, что день клонится к вечеру. Она выбилась из сил. После Риттилуорта ей не встретился ни один путник. Казалось, узкие дороги северо-западной Моргравии вымерли. Мысли ее словно закоченели. Она переставляла ноги, не задумываясь даже, куда идет, движимая вперед неосознанным желанием как можно скорее оставить позади жуткое зрелище смерти, ее одинокий путь измерялся часами.

Вечерний холодок заставил ее поежиться и вернул к действительности. Она забилась в небольшое углубление под кустом, и силы тотчас оставили ее. Но не усталость была тому причиной, а пережитое рано утром потрясение. Элспит казалось, что одежда ее пропитана тошнотворным запахом обугленной плоти, в голове непрестанно звучал голос брата Якуба. Какой силой духа обладал этот замечательный человек, чтобы в самые последние мгновения, когда жизнь уже на исходе, найти в себе силы и передать последнее послание. Вспоминая о нем, Элспит лила неслышные слезы.