В этот раз – навсегда - Эбби Грей

– Папа, я хочу пить. Еще далеко? – встряла в разговор Эмили с заднего сиденья.

– Всего несколько миль, малышка. Мы можем остановиться и купить чего-нибудь холодненького, но не печенья и не мороженого. Бабушка стояла у плиты три дня, и, если мы не воздадим должного ее стряпне, она подумает, что мы не любим ее. – Он смотрел в зеркало заднего вида на Эмили, пока говорил. – О'кей?

– О'кей, папа.

Трейси тоже посмотрела назад и увидела, что эти двое уютно прильнули друг к другу. Зрелище согрело ее сердце, и она с улыбкой повернулась к Остину.

– Счастлива?

– Да. Очень.

– Папа, ты до сих пор не сказал мне, что значит «молвлены»? – сказала Эмили. – Моя учительница сказала, что ты молвлен с Трейси. А дедушка говорил дяде Сэму, будто есть молва, что у него новое ружье. Ты что, собираешься купить Трейси новое ружье?

– Нет, Эмили, – терпеливо ответил он.

Трейси обеспокоенно взглянула на него. Он не посмеет сказать детям, что они собираются пожениться. По крайней мере не обсудив этого с ней, а по правде говоря, она до сих пор не была уверена, каково все же ее мнение на этот счет. У них до сих пор еще не было достаточно времени друг для друга, когда двое детей не путались бы под ногами, чтобы узнать, смогут ли они возродить любовь, которая однажды была неистова и сильна, как горная река.

Он смотрел в зеркало на дочь, избегая взгляда Трейси.

– Помолвлены означает, что два человека собираются пожениться.

– Bay! Потрясно! – закричал Джексон. – Это значит, что вы собираетесь пожениться? Мы все сможем жить в одной квартире!

– Ты будешь моей мамой, Трейси? – Эмили была такой же шумной и возбужденной, как и Джексон.

– Смотри, что ты наделал. – Трейси поджала губы.

– Когда? Когда ты выйдешь замуж за моего папу? – хотел знать Джексон.

– Мы еще не решили, – ответила она и с силой ущипнула Остина за ногу. – Ты просто ужасен, – прошептала она.

– Ох! Нет, вовсе нет. Я просто люблю тебя и хочу жениться на тебе, – прошептал он в ответ. Его глаза блестели от едва сдерживаемого смеха, и ямочка на подбородке чуть подрагивала.

– Папа сказал, что он любит маму, – громко прошептал Джексон. Потом дети сдвинули головы вместе, и Остин с Трейси уже не могли услышать, о чем они говорят.

– Ты не можешь сопротивляться вечно, Трейс. – Остин взял ее руку и прижал к своему лицу. – Я знаю, чего хочу. – Он понизил голос, чтобы дети не могли его услышать: – Провести жизнь вместе с тобой. И вырастить этих детей. Подумай об этом.

Она скользнула по сиденью и села рядом с ним, как делала еще в том старом дребезжащем пикапе, который был у него в колледже… том, который она когда-то страстно ненавидела и считала, что слишком хороша, чтобы ездить на нем. А теперь пользовалась одиннадцатилетней машиной, потому что ненавидела саму мысль, чтобы выплачивать кредит за новый автомобиль, а старенький «камаро» был давно оплачен. И, что самое смешное, ей это было совершенно безразлично.

– Я думаю об этом. И о некоторых других вещах тоже. – Она прошептала несколько сладких пустяков ему в ухо и легко поцеловала, заставив его кровь вскипеть.

Он тихо застонал.

– Еще немного, и нам придется остановить этот фургон на ночевку, – пробормотал он.

Они остановились ненадолго в Денисоне попить и примерно через полчаса свернули с дороги. Сельская местность была усыпана фермерскими домишками, стоящими посреди хлопковых полей, практически готовых к уборке.

– Мы почти приехали! – закричала Эмили. – Я вижу Мейбелл на пастбище, а рядом с ней – твой новый пони. Смотри, Джексон, у него белая мордочка и коричневая спина.

Они отстегнулись и выскочили из машины через несколько секунд после того, как Остин запарковал пикап. Они помчались к ограде, где их ждал дед, разложив седла на загородке, с широкой улыбкой на лице. Он подхватил их обоих в крепкое медвежье объятие. Бабушка Элли ждала на крыльце, подвязавшись фартуком, спадающим до самых колен ее полинявших джинсов. На ней была красная рубаха с закатанными до локтей рукавами, а ее темные волосы мягко курчавились, так что ей невозможно было дать больше сорока.

– Ну, как прошел твой первый день за рулем? Устал, сынок? – спросила она.

– Я в полном порядке, мам. Здорово вырваться из квартиры. Слава Богу, я не должен сидеть взаперти целый месяц. Я бы совершенно спятил. – Он нежно обнял ее и повернулся идти за дом.

– Вам двоим лучше отправиться на пастбище посмотреть, как Джексон первый раз поедет верхом, – засмеялась она. – Дед ждал у загона больше часа. Не мог дождаться, когда удастся наиграться с внуком. Трейс, когда посмотришь на них, приходи ко мне. Поболтаем, пока я заканчиваю с обедом. Я приготовила кувшин ледяного чая, выпьем по стаканчику. А теперь торопитесь. Я слышу, как они визжат. Значит, дед оседлал Мейбелл, и все уже готово.

Остин провел Трейси вокруг дома на задний двор длинного, в стиле ранчо, дома. Элли знала, что означает этот визг Эмили, потому что на одной лошади уже было седло, и дед подсаживал девочку на него. Она наклонилась, поцеловала гриву кобылки и нежно похлопала ее, прежде чем сжала коленями ее бока. Пони легко потрусил вперед.

– Мама и папа, идите скорее и посмотрите моего нового пони! – закричал Джексон. – Он потрясный. Это лучший пони в целом огромном…

– Мире, – сказал он одновременно с Эмили, и они рассмеялись.

– Сначала кладешь на него одеяло, – сказал дед новоявленному ковбою. Он объяснял все, что делает, и Трейси находила это намного более интересным, чем Джексон, которому не терпелось скорее оказаться на лошади и поехать, как Эмили. Когда дед закончил, он велел Джексону сидеть в седле спокойно, аккуратно сжать коленями бока лошади и немного цокнуть языком. Он показал ему, как натягивать поводья, чтобы заставить животное ехать в нужную сторону.

– Хочешь, чтобы я провел его раз-другой по пастбищу? – спросил дед.

– Нет, – твердо ответил Джексон. – Но ты забыл еще кое-что мне рассказать. Я должен наклониться и поцеловать гриву и прошептать ему на ухо, как сильно я люблю его, потом приласкать, прежде чем мы поедем, и делать так каждый раз, – серьезно произнес он.

– Это верно, мой мальчик, я и забыл, – кивнул дед. – Возможно, это самая главная часть.

Трейси задержала дыхание, как всегда, когда нервничала. Не отдавая себе отчета, она схватила Остина за руку и сжимала ее, пока у него не заболели пальцы, но не произнесла ни слова. Когда пони начал двигаться и Джексон не упал, она ослабила свою хватку, но он не выпустил ее руку. Он держал ее так же, сильно, как и она его. Когда Джексон повернулся в седле и помахал ей, она с шумом выдохнула долго сдерживаемый воздух, выдернула руку и замахала ему в ответ.