По волчьему следу - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стол.
Нарядный комод с зеркалом. Стекло заросло грязью, да и мухи его облюбовали. Огромный шкаф. Дверцы вырваны, но шкаф глубок, и содержимое его не видно. Надо подойти.
Ближе.
И Бекшеев подходит. Медленно. Пробиваясь сквозь сотворенную мухами бурю.
Тихоня замер у окна. а перед шкафом сидела донельзя довольная собой Девочка. И тонкий крысиный хвост её весело постукивал по доскам.
Пол здесь, в отличие от кухни, был деревянным, пусть и прогнил местами.
Становилось легче. То ли дар помогал, защищая своего носителя, выставляя между ним и реальностью щит отстраненности, то ли сам Бекшеев справлялся. Главное, что он сумел и Девочку погладить.
- Умница, - голос из-под ворота куртки глухой.
И Девочка тявкает от радости, заставляя подниматься мушиный рой.
Надо как-то их убирать.
И еще заглянуть в шкаф. В этом чудовищ нет, только… сперва Бекшеев даже не понимает, что видит перед собой. Что-то странное, красно-черное, сплошь облепленное мухами. И тошнота снова подкатывает к горлу…
- Вот… дерьмище, - Зима кладет руку на плечо, и от этого дышать становится легче. – Зато и вправду… нашли. Вон, форма валяется…
Грязный ком перед шкафом – форма? Её тоже облепили мухи. И сама она на форму не похожа. Тряпье, темное, грязное и закостенелое. Приходит запоздалое понимание, что закостенело все из-за крови.
Сколько же её…
Много.
Кровь была и на полу. Бекшеев наклонился, и Зима повторила это движение. Коснулась пальцами досок, которые, потрескавшиеся, с облупившейся краской, кровь впитывали жадно. И тем влекли мушиные рои.
- Знаешь, - она посмотрела на Бекшеева. – Если ты закончил, иди-ка на улицу. Продышись. Мы тут пока снимем. А там и вынесем. Один хрен нормально на месте не поработаешь…
Бекшеев качнул головой.
Ему надо видеть. Никогда не знаешь, за какую мелочь дар зацепится.
- Я тебе говорила, что ты баран упертый?
- Какой уж есть, - получилось даже улыбнуться. Пусть и вымученно.
- Мух слишком много, - подал голос Тихоня. – Времени прошло всего ничего… даже если со всей округи слетелись, все одно слишком много.
Он почесал и сказал:
- Тут еще будут… подарочки.
Глава 15 Привада
Глава 15 Привада
«Следует сказать, что этой весной в моду вошел креп-сатин, шелк либо же шелковый креп, каковой чудеснейшим образом сочетает роскошь и легкость. Отлично сии ткани смотрятся в платьях свободного кроя. Уходит излишняя пышность, уступая место мягким естественным складкам. Широкие и узкие пояса, отделанные ли шитьем, или же простые, подчеркивают талию, придавая силуэтам нужное изящество…»
«Модный журнал»
Новинский стоял у двери, вытирая кулаком слюни. Пахло рвотой и сигаретами, но все лучше той душной вони, которая явно говорила, что Тихоня прав. В доме есть. Еще.
Мертвецы.
- Извините, - выдавил Новинский, разгибаясь и пряча измазанную руку за спину. – Я как-то… я… не привык…
- К этому сложно привыкнуть.
Что сказать.
Он не так уж и молод. И на войне побывал. Только война разной бывает. Может, при штабе держался, может, во внутренних частях или вон вовсе при оборонке состоял, там тоже нужны люди. Может… вариантов множество. Но одно факт – мертвецов, если и видел, то не таких.
Хотя… таких, справедливости ради, я и сама встречала редко.
- Там… столько мух… столько…
- Мухи откладывают личинки, - сказала я мягко, как ребенку. – В мясе. Их потому и называют, мясные. Мясо, оно хороший ресурс. И потому мухи чуют падаль, получше иных падальщиков и чуют. И спешат отложить яйца. Из яиц вылупляются личинки…
Его опять скрутила.
А вот не хрен было столько курить на голодный желудок. Рвало уже желчью.
- Из личинок выходят мухи. И если падали много, то они тоже откладывают личинки, прямо там.
- Хватит!
- Здесь тела не искали?
- Откуда мне знать?!
Наверняка, не искали, иначе бы нашли. Такое сложно пропустить. Подозреваю, что Шапка вовсе не слишком усердствовал в поисках.
- Оцепление поставить надо… и пошлите кого в город. В участок.
Я задумалась.
По-хорошему надо бы Туржина вызывать. Он, пусть и раздражает неимоверно, но все же свой. И верю я ему больше, чем Шапке с его людьми.
Или вот Новинскому.
- Записку передадите. Отправитесь по адресу… - я замялась, сообразив, что адреса-то и не знаю. – Ваську найдете, пусть отловит Туржина и прикажет явиться. Ну и начальника жандармерии обрадуйте. Пусть оторвет, наконец, задницу от стула.
- А вы?
- А мы начнем там разбираться… потихоньку.
Быстро и вправду не получится.
Пока снимки сделаешь, опишешь все, чтоб чин по чину. Вот не люблю эту тягомотину, но понимаю, что порядок нужен.
- И еще… я там в доходном доме остановилась. Тоже пошлите кого, пусть скажут, что задерживаемся.
А то еще Софья разволнуется.
В доме воняло.
А главное, дверь… входная дверь так и осталась просевшей. И это было напрочь неправильно. Я осмотрела её раз и другой, после чего позвала Бекшеева.
Баран он.
Упрямый.
Мог бы распоряжения отдать, раз уж начальник, а сам вон посидеть. На камушке. Или нет, на камушке не надо, тот холодный…
- Что?
- Дверь, - я указала на дверь, и Бекшеев уставился на нее. – Она не должна заедать.
- Почему?
- Потому что ею пользовались.
Смотрит, еще не понимая.
- Там не один мертвец. И приносили, судя по мухам, их в разное время.
Потому как развести такую стаю за пару дней точно не выйдет.
- А значит, он должен был как-то попадать в дом. Через окно? Если разок, то можно. Да и то… там в раме осколки торчат, порезаться легко.
Кровь оставить.
- Тем более покойник на горбу… если покойника еще можно перекинуть, скажем, на пол…
Покойнику-то все одно, он, если и порежется, то невелика беда.
- Но самому лезть придется. А снаружи если поглядеть, то окошко высоковатое.
Я посмотрела еще раз, убеждаясь, что права. И вправду высоковатое.
- А дверь заело… - Бекшеев понял.
Все-таки сообразительный он. Но все равно баран упертый. Ладно, дверь пусть осматривает, все одно запахов она не сохранила, разве что крови. И то не могу сказать, есть он
