Первые слова. О предисловиях Ф. М. Достоевского - Льюис Бэгби

Мы разобрали только динамику нарратива, наблюдаемую в первых двух абзацах объемистого введения (одного из самых длинных во всем наследии Достоевского) [88]. Поскольку оно одновременно называется «Глава первая», неудивительно, что в нем весьма подробно описывается Степан Трофимович, которого мы при первом прочтении должны считать (как позднее выясняется, необоснованно) центральным персонажем произведения. На самом деле многое во введении мы не можем понять, не просмотрев весь текст. Мы должны прочитать введение вторично для того, чтобы приобщиться к содержащимся в нем богатствам и понять, каким образом оно при первом прочтении незаметно готовило нас к правильной оценке парадоксального рассказчика-хроникера Достоевского. Такая ретроспекция, по-видимому, требуется от нас при чтении любого предисловия Достоевского.

«Вместо введения» чем дальше, тем больше превращается в «Главу первую», сообщая нам важную информацию справочного характера, на которой основывается основное повествование. Со второй по девятую подглавы введения включительно рассказчик разъясняет нынешние жизненные обстоятельства Степана Трофимовича и сообщает подробную биографическую информацию о нем – он двадцать лет жил на положении «приживальщика» в Скворешниках, поместье Варвары Петровны Ставрогиной. За эти два десятилетия он виделся со своим сыном только дважды. Он дважды был женат. После того как его вторая жена умерла, Варвара Петровна пригласила его стать воспитателем ее сына[89]. Он также сыграл роль воспитателя и наставника для многих других молодых людей в губернском городе, как женщин, так и мужчин, включая, конечно, и нашего рассказчика, Антона Лаврентьевича. Так в самом начале романа возникает тема учительства и наставничества. Тема разочарованного ученика и заблуждающегося наставника повторяется в случае двух учеников Степана – Николая Ставрогина и Петра Верховенского. Каждому из этих так называемых вождей предстоит сверзиться с пьедестала, на который его водрузили другие. Таким образом, по ходу действия разочаровывается не только Антон Лаврентьевич, но и Петр Верховенский, а также Шатов и Кириллов относительно Николая Ставрогина, а еще пять политических заговорщиков – относительно Петра Верховенского. Любой главный, второстепенный или третьестепенный персонаж, который не разочарован к концу романа, либо мертв, либо попал в тюрьму, либо скрывается от следственной комиссии, созданной для расследования заговора[90].

Остальная часть главы первой посвящена описанию трагикомических перипетий взаимоотношений Степана Трофимовича с Варварой Петровной, их путешествий, их собственных разочарований (друг в друге и в том, как их принимают в городском светском обществе) и их отсталости. «Подводящий итог» нарративный режим (по определению Владив) дает нам понять, что Степан Трофимович – довольно забавный представитель 1840-х годов, который выглядит достаточно безвредным, пока на сцену не выходят его ученики: «Тогда было время особенное; наступило что-то новое, очень уж непохожее на прежнюю тишину, и что-то очень уж странное, но везде ощущаемое, даже в Скворешниках. Доходили разные слухи» [Достоевский 1974а: 20]. После этой ремарки вводный нарратив переходит от анекдота и сцены скандала к более зловещим предметам. Таким образом, она предвещает короткие месяцы, в течение которых разворачивается отвратительная и безумная интрига, выдаваемая за революцию.

Рассказчику известно, что именно произошло, когда он описывает этот переломный момент в жизни губернского города, но он утаивает информацию, чтобы создать интригу, подобно романисту:

Доходили разные слухи. Факты были вообще известны более или менее, но очевидно было, что кроме фактов явились и какие-то сопровождавшие их идеи, и, главное, в чрезмерном количестве. А это-то и смущало: никак невозможно было примениться и в точности узнать, что именно означали эти идеи? [Достоевский 1974а: 20] (курсив везде мой. – Л. Б.)[91].

Затем романист и одновременно рассказчик-хроникер выводит на сцену различных людей из окружения Степана Трофимовича, учеников, которые некогда собирались вокруг него, чтобы дискутировать о либеральных идеях. Большинство из них попадают в руки его сына Петра Верховенского. Он страшно злоупотребляет их доверием. Поэтому их появление во введении является целиком и полностью условным сюжетным ходом. Глава первая/«Вместо введения» завершается разглагольствованиями таинственного Шатова (персонаж, которого убивает Петр Верховенский) на две близкие Достоевскому темы – о почвенничестве и славянофильстве, которые хроникер высмеивает. Таким образом, во введении подведены итоги двадцати лет идеологической эволюции, от 1840-х годов до «нынешнего» момента.

II. Рамочный нарратив

Есть все основания полагать, что «Бесы» целесообразно рассматривать как рамочный нарратив, в котором вводный и заключительный разделы (введение и заключение) смыкаются, обрамляя центральную часть текста. Но определить параметры рамки в «Бесах» не так-то легко. Роман начинается с биографии Степана Трофимовича Верховенского. В последней главе повествование о нем завершается его прозрением и кончиной. В этом случае введение к роману, видимо, является первой половиной рамочного нарратива. На первый взгляд, первая и последняя главы полностью замыкают обрамление текста. Но в этой композиции есть одна шероховатость. Роман также имеет заключение, которое следует за последней главой, в которой рассказывается о Степане Трофимовиче. В заключении подводятся итоги судеб многих действующих лиц романа. Кроме того, драматическая развязка романа построена вокруг описания самоубийства Николая Ставрогина. Это, по-видимому, сводит к нулю обрамляющую способность последней главы.

Это типично для дебютных ходов, которые Достоевский разыгрывает в своей прозе: как мы видели на примере двойных заголовков начальной главы / введения к «Бесам», Достоевский изменяет параметры рамки. Он ее удваивает. На самом деле «Бесы» имеют две вводные и две заключительные главы. В первых двух главах первой части романа, «Вместо введения» и «Принц Гарри. Сватовство», рассказывается, главным образом, соответственно о Степане Верховенском и Николае Ставрогине. В последних двух главах романа – «Последнее странствование Степана Трофимовича» и «Заключение» – рассказывается о тех же двух персонажах в том же порядке. Они входят в текст и покидают его нераздельные, как сиамские близнецы. В главе второй первой части оба персонажа изображены вместе:

На земле существовало еще одно лицо, к которому Варвара Петровна была привязана не менее как к Степану Трофимовичу, – единственный сын ее, Николай Всеволодович Ставрогин. Для него-то и приглашен был Степан Трофимович в воспитатели [Достоевский 1974а: 34].

Тот факт, что глава вторая не менее комична, чем первая, сближает их еще больше. Как Степан Верховенский, так и Николай Ставрогин выглядят шутами, позерами и безобидными болтунами. Ставрогин кусает людей, таскает почтенного дворянина за нос и вообще ведет себя так, что это ставит в тупик всех персонажей романа, включая и рассказчика-хроникера. Читатель над ней смеется, но чувствует себя неловко, поскольку здесь перед нами край пропасти, готовой разверзнуться перед действующими лицами повествования, от которого невозможно отвести взгляд.

Заключение второй главы подводит нарратив к тому моменту, когда начинают происходить «недавние и столь странные события»,