Первые боги - ОЛ

– Не здесь ли греки искали мужей для своих дочерей? – поинтересовалась у Сейт-Акха Лара.

– Да именно здесь, – подтвердил жрец. – Жители Нен-несута были, как никто преданы первым богам. Главный жрец этого города по божественному предопределению носил титул царя Верхнего Египта. Здесь боги Осирис и Гор были венчаны на земное царство. Здесь же Гор сошелся в битве с Сетхом и одержал над ним победу, а Ра задумал уничтожить человечество. Он прибег к помощи своей дочери Хатхор, и та подчинилась приказу. В облике Сехмет она принялась так жестоко убивать людей, что Ра только с помощью хитрости смог ее утихомирить. А после того, как первые боги покинули землю, Акер и Херишеф пришли именно в этот город и жили здесь подобно обычным людям. Тем самым они заслужили особый почет со стороны местных жрецов. Жители Нен-несута во всем полагались на богов, но, видя, как их все за это прославляют, слишком легко поддались искушению возомнить самих себя лучшими среди египтян. Когда пришли арабы, самолюбивые жители Нен-несута уверовали, что те будут почитать их подобно грекам. Но арабы решили сломить гордецов, и султан приказал убивать всякого, кто не отречется от веры в египетских богов, не щадя ни женщин, ни детей. Они истребили всех, а трупы закопали в общей могиле, вырытой недалеко от берега. Вода постепенно подмывает песок, и тот ежегодно обнажает новые скопления человеческих костей.

Сейт-Акх помолчал и продолжил уже повелительным тоном:

– Я и Менафт сойдем на берег, чтобы помолиться, но никто не последует за нами ни под каким видом, потому что это опасно для всех вас. Даже ты, Змеиный князь, не можешь покинуть это судно, – Сейт-Акх еще никогда не был так требователен, как сейчас. – Ты должен послушаться меня, Змеиный князь! Что бы ни случилось, – на этих словах голос Сейт-Акха смягчился – не покидайте корабль, пока мы не вернемся! Не беспокойте нас во время молитвы, – жрец вернул себе прежнюю строгость, – это может всем навредить.

– Я прослежу, чтобы твой приказ был исполнен, – отозвался Мал. – Шкипер Аузахет, вы слышали, что сказал первый жрец бога Амуна? Никто из ваших матросов не должен коснуться ногами этой земли!

Аузахет подтвердил приказ «всем оставаться на судне» и распорядился снарядить лодку с четырьмя гребцами. Жрецы облачились в леопардовые шкуры и еще засветло достигли песчаного берега Нен-Несута. Сейт-Акх и Менафт взобрались на вершину прибрежного уступа, и, преклонив колени, стали молиться.

Как только стемнело, со стороны берега донесся шум. Мал разглядел отряд арабских всадников. Они скакали прямиком к Сейт-Акху и Менафту. Те не трогались с места и продолжали молиться. Мал приказал немедленно вступить в переговоры. Он понимал, что арабы вряд ли прислушаются к их словам, но ничего другого ему не оставалось делать. Матрос взобрался на верхушку мачты и оттуда, стоя в смотровой корзине, закричал:

– Амир аль-Хидр не желает вам зла и просит вас выбрать другое место для ночлега.

Арабы не удостоили Мала ответом. Он видел, что тех можно легко обстрелять из луков, но арабы слишком дерзко окружили безоружных жрецов, явно рассчитывая на то, что в лице священников заполучили в руки залог своей безопасности. Еще немного, и их скроет стремительно наступающая темнота.

– Что ты видишь? Что там происходит? – спросил Аузахет матроса в смотровой корзине.

– Пока ничего. Арабы что-то говорят, но я не слышу их, – ответил матрос.

– Нечистые отродья Сетха, – выругался Аузахет.

Арабы громко расхохотались и, перебрасываясь шутками, принялись разжигать костры и расставлять палатки.

– Как они смеют? – возмутилась Лара. – Что если жрецов сейчас убьют? Мы так и будем просто смотреть?

– Помолчи, Лара, – оборвал ее Мал.

Он был уверен, что Сейт-Акх знает, что делает. Боги не допустят гибели жрецов.

– Если вы хотите мирного сна, то оставьте это место! – крикнул Мал арабам.

– Если ты хоть раз попытаешься прервать наш сон, то вместе с ним прервутся жизни этих язычников, – ответил ему с берега неизвестный, лицо которого Мал не мог разглядеть из-за темноты.

Стоило тому произнести эти слова, как из земли, в том самом месте, где стоял собеседник Мала, вырвался огромный сноп ярчайшего света и растекся по берегу гигантским сияющим облаком. Арабы мгновенно смолкли и замерли как завороженные. У самой земли сияние было ярко-красным, а вверху – бледно-голубым. Когда арабы пришли в себя и стали протягивать вперед руки, их лица озарили улыбки. Было видно, что они наслаждались состоянием во много раз превосходящим самое сладостное опьянение. Жрецы, ни на что, не обращая внимания, продолжали молиться.

– Убейте их, немедленно! – раздался приказ предводителя арабов.

Но никто даже не двинулся с места. В воздухе просвистела стрела. Это Лара выстрелила в того, кто отдавал приказ. Она не промахнулась, но стрела отскочила от араба, как от заговоренного. В это же мгновение в светящемся облаке вспыхнули языки голубого пламени и на смену безмолвному блаженству пришли крики людей, обезумевших от страха и боли. На глазах у всех пламя обволакивало арабов одного за другим, доводило их до исступления и таинственным образом вырывало из человеческих тел кости, превращая живую плоть в кучу мяса, залитого кровью.

Жрецы молились. Все, кто был на корабле, безмолвствовали. Теперь они могли своими глазами увидеть, что скрывалось за требованиями жреца ни в коем случае не покидать корабль. Никто не знал, что за могущественная и жестокая сила вырвалась из глубин побережья Нен-несута, чтобы уничтожить арабов, но так или иначе воины, которые могли воспрепятствовать им, были повержены. Малочисленный отряд египтян мог продвигаться дальше.

В один из дней Мал застал на корабле амазонок, упражняющихся в стрельбе из лука. Они прикрепили на мачте деревянный щит и на глазах у всех состязались в меткости выстрелов. Они делали это столь азартно, что матросы побросали свои дела и принялись следить за тем, как женщины управляются с луком и стрелами. Гор, занятый уроком геометрии, который давал ему капитан Аузахет, также то и дело бросал любопытствующие взгляды в сторону Лары, Ниллы и Силлы, чем вызвал неудовольствие своего наставника. Прервать упражнения амазонок Аузахет не мог: по неписанному кодексу они как гости на корабле могли во время плавания выбирать себе занятие по вкусу – лишать их этой возможности означало усугубить и без того стесненные обстоятельства, в которых они находились во время плавания, и тогда капитан набросился на матросов:

– Ты, почему встал здесь, бездельник! А ну за работу! – крикнул он первому попавшемуся.

Все зеваки немедленно разбрелись по своим местам. Гор тоже перестал пялиться на амазонок. Но Аузахет не успокоился. Он продолжал искать повод, чтобы унять женщин. Его прорвало, когда они прострелили парус. Аузахет выругался и потребовал прекратить стрельбу. Амазонки на удивление беспрекословно подчинились. Они убрали луки, вместо них вытащили короткие мечи и продолжили упражняться. На палубе в учебной схватке сошлись Нилла и Силла, а Лара объясняла им, как правильно в таких условиях отражать удары. Разгневанный Аузахет молча сжал кулаки, подтолкнул локтем Гора и повел его в каюту.

Мал продолжал следить за амазонками и даже не заметил, как к нему подсела Лия. Когда же он обратил на нее внимание, стало еще более очевидным, что амазонки и не собирались принимать ее в свой круг, словно Лия им была совершенно чужая. Тогда Мал предложил ей взять у него несколько уроков близкого боя на мечах. Лия не обрадовалась этому предложению, но и отказываться не стала – в отсутствии больных и раненых делать ей на корабле было нечего.

В тот же день выяснилось, что амазонка никогда в жизни не держала в руках боевого меча. Она с трудом вникала в суть простейших приемов, и только когда Гор, также не искушенный в фехтовании, присоединялся к ним, Мал получал заинтересованного ученика, и они занимались, пока не стемнеет.

Настал день, когда посланцы солнечных богов прибыли в Нибур. Здесь, как выяснилось, им предстояло провести целый месяц. Высадившись на пристани, Сейт-Акх распорядился отпустить матросов на берег и не поскупился выдать им жалованье вперед, а сам повел Мала и амазонок в замок Египетского властителя. Аузахет решил остаться с командой и заночевать на одном из постоялых дворов. Он временно освободил Гора от обязанностей на корабле:

– Юнга, пока мы дрейфуем в этом портовом городе, можешь вернуться к своему господину – даю тебе три дня, но как только закончатся праздники, ты вернешься, и мы продолжим твое обучение.

Капитан был совсем не рад столь длительной стоянке. До последнего момента Аузахет надеялся, что они пополнят запасы, отдохнут день-два и двинутся дальше. Предстоящее бездействие повергало его в уныние. Он не любил и даже презирал праздношатающихся людей и пышные торжества, которые для него были всего лишь пустой тратой времени.