Анархия. Начало (ЛП) - Хасс Дж. Э.

— Так ты украл эти правительственные деньги для поддержки. Ты — серийный убийца и вор. Безумный лжец, который хочет уничтожить весь мир? Какого хрена ты творишь?

— Ты забыла добавить монстр, дьявол и зло. Продолжай, Моллз, плюнь мне в лицо для полной картины.

Она отступает, но это из-за прозвища, я знаю это точно.

— Я хочу уйти прямо сейчас.

— Молли…

Но она проходит мимо меня, хватает свои джинсы с пола и начинает натягивать их.

— Нет, — говорит она. — Нет, нет, нет. Я не хочу слышать больше ни слова. Просто позволь мне уйти.

Я вздыхаю, глядя на Шейлу. Но ее уже нет. Полагаю, она добилась своего. Она хочет, чтобы я нес ответственность перед кем-то, и, похоже, ее желание сбывается. Я натягиваю свои джинсы, когда Молли уже находит свои ботинки и засовывает в них ноги.

Она идет вперед, толкая меня со всей силы в грудь, чтобы я отошел с дороги, быстро проходит мимо и направляется через пещеру к тоннелю, где исчезает в темноте.

Я следую за ней медленно, давая ей немного времени успокоиться.

— Открой гребаные ворота, Линкольн, — кричит она, и, когда я поворачиваю за угол, вижу, как рассвет очерчивает силуэт Молли на фоне ржавых прутьев ворот, которые отделяют ее от свободы.

Я подхожу к ней. Она выглядит напуганной, растерянной и уставшей.

— Молли, пожалуйста…

— Открой ворота.

Мне ничего не остается. Нечего сказать. Никакой возможности оправдать мои поступки. У меня есть только одно оправдание, но его недостаточно для Молли. Шейла была права. Все это дерьмо наконец-то настигло меня и будет стоить мне всего. Снова.

— Открой ворота, Шейла, — кричу я в воздух. Спустя несколько секунд ржавые ворота начинают подниматься. Молли даже не дожидается, когда они поднимутся до конца, опускается на колени и проползает под ними, направляясь к своему байку.

Я следую за ней и беспомощно наблюдаю, как она хватает свой шлем и натягивает его на голову, садится на мотоцикл и заводит двигатель. Он рычит, а я продолжаю молчать. В надежде, что она что-нибудь скажет. Хоть что-нибудь.

Но она этого не делает. Она прибавляет немного газа, объезжает грязь и отъезжает, пробуксовывая передним колесом для большего эффекта.

Молли уезжает отсюда.

Я поворачиваюсь и иду обратно в тоннель.

— Закрой, Шейла, — и ворота со скрипом начинают опускаться. Я возвращаюсь обратно в пещеру, прохожу мимо Шейлы, стоящей посередине, которая выглядит так, будто ей есть, что сказать, иду в свою комнату и закрываю дверь.

Я снова чувствую себя ребенком.

Нет. Мама никогда не отправляла меня в наказание в комнату, когда я был ребенком. Я даже не помню свою маму. И отец никогда не уделял мне внимания. Думаю, он всегда был здесь, внизу.

Нет.

Это напоминает мне не то время, когда я был ребенком. Это напоминает мне о времени, когда я был Альфой.

Молли хочет его, но только те части, которые нравятся ей. Потому что если она думает, что убийца в пещере хуже, чем Альфа из ее фантазий, тогда она потеряла не только свою память. Она потеряла рассудок.

Я сажусь за компьютер, ввожу пароль и вывожу на экран таблицу. Я начал с такого большого количества имен, но теперь их осталось всего несколько.

Еще три цели, и я закончу. Еще три дня убийства и все.

Я не уверен, что после этого мне еще что-то останется в этой жизни. После этого лишь одна большая черная дыра. После этого я могу подумать об использовании протокола для себя.

После этого может наступить конец.

Глава 30

Молли

(Девчонка с пушкой)

Мне приходится остановить байк на склоне горы. Я могу видеть все тринадцать соборов, когда перегибаюсь через серебристое ограждение, чтобы меня стошнило над обрывом скалы. Я никак не могу перестать думать о снимках на стенах.

Он больной.

Больной. Больной. Больной. Мне не хватает слов, чтобы выразить, насколько он болен. Последние несколько лет я посвятила защите людей от зла. Я согласилась на службу в этом департаменте именно для того, чтобы помогать беззащитным и угнетенным. Забытым и игнорируемым. Разобраться с теми преступлениями, до которых никому нет дела. И сейчас я оказываюсь в постели с человеком, которому плевать на все, во что я верю. С человеком, который берет закон в свои руки и использует науку, приобретенные знания, черт возьми, ради того, чтобы убивать людей из-за личной мести.

Теперь я понимаю, почему он использует этот символ анархии. Потому что он — полная противоположность всему, что представляет собой общество. Власть, безопасность, правопорядок ничего не значат для Линкольна Уэйда. Он прав. Он такой, каким они его сделали. Он — зло, он безнравственный и сумасшедший.

Я делаю еще одну попытку вырвать, но мой желудок пуст. А я так и не пописала, и прямо сейчас я могу описаться, если не смогу взять себя в руки. Я падаю на колени, все еще держась за ограждение, и наклоняю голову к холодному металлу. Ветер здесь сильный, и меня трясет от холода. Моя куртка лежит в рюкзаке. И теперь, возможно, мне придется еще и вламываться в собственный дом, потому что у меня нет ключей.

Телефон в заднем кармане вибрирует, и я осознаю, насколько мне повезло, что хотя бы телефон со мной.

Это не может быть Линкольн, у него нет моего номера.

Он хакер-преступник, Молли. Насколько трудно для него узнать твой номер?

Но это не он, в связи с этим я даже не утруждаю себя мыслями по этому поводу. Я просто нажимаю клавишу и отвечаю:

— Да, шеф.

— Где, блядь, тебя носит? Я названивал тебе со вчерашнего утра. Снова слишком занята, развлекаясь на выходных?

— Простите, шеф, но это мой законный выходной.

— У тебя нет законных выходных, Мастерс! Ты городской служащий! Ты служишь во имя всеобщего блага! Ты…

— Я поняла, шеф, — огрызаюсь я в ответ. — Я не нуждаюсь в напоминании.

— Что ты только что сказала?

Проклятье. Я тяжело вздыхаю.

— Теперь я здесь, хорошо? Я не пила. Я была в горах, где нет связи.

— Тащи свою задницу в участок. Немедленно. У нас новое самоубийство.

И он быстро бросает трубку.

Я поднимаюсь на ноги и заставляю себя вернуться на байк, потому что с этим дерьмом нужно разобраться. Нужно разобраться с Линкольном. Я не знаю, что это подразумевает, если честно. Не знаю, означает ли это, что я сдам его или закрою на это глаза. Я просто не уверена. Но здесь я не могу оставаться.

Я замерзла.

Я сломлена и…

Отчаянно нуждаюсь в нескольких миллионах абсолютно незнакомых людей в этом городе, чтобы отвлечься от мыслей об убийце, с которым я только что провела ночь.

Когда я, наконец-то, пробираюсь по загруженным улицам в центр Кафедрал Сити и паркую свой байк, время уже приближается к девяти утра.

Роджер, стажер на проходном пункте, смотрит на меня, когда я вхожу в здание. Он качает головой.

— Сегодня он невероятно зол, Молли. Просто кивай и отвечай «Да, сэр».

— Ясно, — говорю я. — Спасибо за предупреждение.

Я прохожу в дальнюю часть — как и на прошлой неделе, здесь полно людей, ожидающих, когда ими займутся. Один парень пытается схватить меня, когда я прохожу мимо стола, к которому он прикован наручниками, но офицер, арестовавший его, со стороны выглядит так, будто он занят бумажной работой и не замечает ничего вокруг, хватает свою дубинку и ударяет ею по груди парня, заставляя его откинуться назад.

— Извини, Мастерс, — говорит коп в униформе, едва отрывая взгляд от своей бумажной работы.

— Э-м-м. — Это все, что мне удается сказать, потому что у меня здесь недостаточно авторитета для того, чтобы спорить с ветераном службы насчет жестокого обращения со стороны полиции.

— Мастерс! — орет шеф.

— Уже иду, — бормочу я себе под нос. Я устала от того, что он постоянно на меня кричит, и я, определенно, не в настроении, чтобы меня отчитывали по причине, из-за которой он так взбешен. Поэтому, пока иду через комнату, я начинаю составлять список причин, почему должна сдать Линкольна.