Пациент всегда мертв - Джонатам Келлерман

— Гулл очень обходителен… истинный психотерапевт из Беверли-Хиллз. Ларсен скорее напоминает ученого.

— Сначала Гулл был психотерапевтом Гэвина. Положительный результат достигнут не был, и парня передали Коппел. Теперь, когда он мертв, Гулл, быть может, расскажет нам, почему у него не сложилось с Гэвином.

— Очень проблемный парень… Преследует женщин, пытается трахнуть свою собственную тетку.

— Если верить словам этой тетки, то вся его семейка ничуть не лучше.

Выпив еще кофе, она чуть пожала мою руку.

— Ну что ж, по крайней мере мы с тобой никогда не останемся без работы.

— Майло тоже.

Спайк перевернулся на спину и принялся сучить лапами.

— Он похож на перевернутую черепашку. Что ты делаешь, красавчик? Готовишься к велогонке, тренируясь вверх ногами?

— Это сигнал к тому, чтобы ему почесали брюшко.

Она усмехнулась и стала гладить Спайка.

— Спасибо за перевод, я не особенно понимаю собачий язык. — Эллисон оторвалась от пса и потянулась к своей кружке. Спайк выразил недовольство, и она снова склонилась над ним. — Поняла с первого раза. — Эллисон рассмеялась, взяла кружку, стараясь прихлебывать из нее и не прекращать при этом свою работу. Спайк рыгнул и заурчал, как кот. Эллисон чуть не лопнула от смеха. — Он настоящая машина для создания звуковых эффектов.

— У него много самых разных талантов.

— Сколько он пробудет у тебя?

— Пару дней. — Я рассказал ей о сути визита Робин.

— Очень мило с твоей стороны.

— Это самое меньшее, что я мог сделать. Я вообще-то предлагал совместное опекунство, но Спайк высказался против.

— Ну и глупо с его стороны. Я уверена, что ты был бы прекрасным папочкой. — Она провела пальцем по моим губам.

Спайк вскочил и гавкнул.

— Остынь, невежа, — сказал я.

— О-о, как ты строг! У тебя хорошо получается быть строгим, любовь моя. Я тебя таким еще не видела.

— Это Спайк вынудил меня.

— Мне всегда хотелось иметь собаку. Ты знаешь мою мать, так вот она очень не любила шерсть на ковре. А однажды у меня появилась саламандра по имени Салли. Она выползла из своей банки, спряталась у меня под кроватью, там и засохла. Когда я ее нашла, Салли напоминала кусок вяленой говядины, — печально сказала Эллисон.

— Бедный ребенок, — вздохнул я.

— Да, это было трагическое происшествие… Хотя, если по-честному, я не особенно любила Салли. К влажному и скользкому не особенно хочется прикасаться, как считаешь? А вот что-нибудь вроде этого… — Она провела рукой по голове Спайка против шерсти.

— С ним тоже не просто.

— То есть?

— Сейчас продемонстрирую.

Я встал, подошел к Эллисон сзади, погладил ее по шее и поцеловал. Подождал, пока Спайк начнет злиться.

Он смотрел на меня. Безразлично. Даже не шелохнулся.

У кофточки Эллисон был V-образный вырез, я просунул в него руку и сразу ощутил реакцию ее тела.

— Ну, раз я все равно здесь…

— Значит, ты приехала не только для того, чтобы поговорить о Мэри Лу?

— Именно для этого, ну и что?

Я слегка ущипнул ее за сосок. Она, откинувшись на спинку стула, втянула в себя воздух и выдохнула с тихим смешком. Потом потянулась и провела рукой по моему бедру.

— У тебя есть время?

Я взглянул на Спайка. Неподвижен.

Я взял Эллисон за руку и повел в спальню. Спайк трусил в десяти шагах позади нас. Я закрыл дверь. Тишина. Раньше, когда мы это проделывали с Робин, он возмущался страшно.

Я задернул шторы, раздел Эллисон, выбрался из своей одежды.

Мы стояли, прижавшись друг к другу. Кровь стучала в висках, бесстыдная плоть разогревалась. Я сжал ладонями ягодицы Эллисон. Ее руки шарили по моему телу.

Когда я понес Эллисон на кровать, по ту сторону двери по-прежнему не раздавалось никаких звуков.

Мы обнимались, ласкали друг друга, целовались, и я забыл обо всем, кроме Эллисон.

Только когда я вошел в нее, началось царапанье и хныканье.

Эллисон, вцепившись в мои плечи и закинув ноги мне на спину, широко распахнула свои голубые глаза. Мы начали синхронно двигаться. Шум за дверью стал громче.

— А-а, — протянула она, по-прежнему подбрасывая вверх свои бедра. — Понятно… что… ты… имел… в виду. Я не останавливался, она тоже. Спайк продолжал проситься внутрь. Тщетно.

Глава 22

Когда в шесть часов утра я проснулся, Эллисон лежала рядом, а Спайк посапывал, свернувшись на полу, возле ножки кровати. Она таки впустила его.

Я оставил ее досыпать, а Спайка вывел во двор, чтобы он сделал свои дела. Утро было сырым, серым и удивительно ароматным. Туман кольцами спускался с гор. Деревья стояли как черные стражники. Для птиц было еще слишком рано.

Я смотрел, как пес вперевалку расхаживает по двору, все обнюхивая и рассматривая. Он ткнулся носом в садовую улитку, но та его не заинтересовала, и Спайк скрылся в кустах. Поеживаясь в своем банном халате, я раздумывал над тем, кто испугался Гэвина Куика и Мэри Лу Коппел до такой степени, что решился на убийство. Или, возможно, вовсе не было никакой угрозы, и это убийство совершено из удовольствия.

Потом я вспомнил о журналистских фантазиях Гэвина, и мои размышления развернулись в другом направлении.

За завтраком мы не разговаривали с Эллисон об убийствах. К восьми тридцати она уехала к себе в офис, а я занялся домашним хозяйством. Спайк неподвижно лежал перед выключенным телевизором. Этот пес всегда был любителем темного экрана; возможно, он там что-то видел.

Я пошел в кабинет и принялся разбирать бумаги. Спайк тоже перебрался туда и наблюдал за мной, пока я не отправился на кухню, чтобы положить ему в миску кусок индейки. Это умиротворило его на все оставшееся утро, и к десяти часам он уже спал на кухне.

Вскоре раздался звонок Майло — он попросил подъехать в полдень, чтобы отправиться на встречу с Гуллом и Ларсеном.

Я нагло поставил "севилью" прямо у дверей полицейского участка. Майло запаздывал, и копы дважды предупредили меня, чтобы я не околачивался тут без дела. Имя Майло не Произвело на них никакого впечатления, и мне пригрозили штрафом. Я пару раз объехал квартал и обнаружил друга у обочины.

— Прости. Шон Бинчи поймал меня как раз в тот момент, когда я собрался спускаться.

Лейтенант закрыл глаза и откинулся на подголовник кресла. Вся его одежда была измята. Интересно, когда он в последний раз спал?

Я проехал закоулками на Огайо, направил "севилью" на восток, пробрался через водоворот Сепульведы и ближе к Оверленду начал обгонять парней на скейтбордах.

Роксбери-парк находился меньше чем в миле от офиса Мэри Лу Коппел. И еще ближе к дому Куиков на Камден-драйв. Я думал о том, каким узким был мир Гэвина после аварии… пока он не повез симпатичную светловолосую девушку на Малхолланд-драйв.

Майло открыл глаза.

— Обожаю, когда меня возят. Если ты обратишься в департамент полиции с требованием компенсации за горючее, я устрою тебе протекцию.

— Я подумаю об этом. Так чего хотел от тебя Бинчи?

— Он нашел какого-то соседа Коппел, парня, который живет через семь домов по Макконнелл, заметившего в ночь убийства на улице фургон. Паренек поздно возвращался домой, примерно в два ночи, и фургон, обогнав его тачку, промчался от дома Коппел в сторону его дома, после чего развернулся и поехал назад. Теперь он катил очень медленно, словно водитель искал адрес. Парень наблюдал за ним, пока задние габаритные огни не исчезли. Он не может сказать, остановился фургон у дома Коппел или уехал назад, но больше эту машину свидетель не видел.

— Бдительный парень.

— Несколько недель назад поблизости произошел неприятный случай: грабители на машине следили за своей жертвой до самого дома, а потом обчистили, и родители парня всю плешь ему проели, чтобы он был осторожней.

— Два ночи… это совпадает с оценкой коронера. Парень разглядел водителя?

— Было слишком темно. К тому же свидетель полагает, что окна фургона — тонированные.

— Сколько лет парню?

— Семнадцать. Бинчи говорит, что он отличник из Гарвард-Вестлейк, на вид серьезный парень. К тому же он интересуется машинами и уверен, что тот фургон — "форд-аэростар". Черный, серый или темно-синий, никаких особых индивидуальных наворотов он не рассмотрел. К сожалению, парень не рассмотрел и номер. Конечно, это немного, но если у кого-то из подозреваемых окажется "аэростар", то это будет серьезной уликой.

— Не удалось подобраться к бумагам Коппел?

— Я спрашивал у трех помощников окружного прокурора, и все твердят одно и то же. Без фактов явно агрессивного поведения и угроз со стороны конкретного пациента в адрес конкретного лица к медицинским досье Коппел нам не подкопаться.

— Возможно, есть другой способ узнать о частной жизни Гэвина. Он считал себя журналистом, а журналисты ведут записи.

— Вот черт! — Он отлепился от спинки сиденья. — В том свинарнике, который Гэвин называл комнатой, лежали сваленные в кучу бумаги. Может, в них что-то есть? А я так и не проверил!