Вишенка на десерт - Алеся Лис

— Джеффри… — выдавливаю. ― Это не уместно!

Понимаю, что за ними наблюдают не только сестры и Торнтон с Симонсом. А и лакей, застывший у дверей, горничная со стопкой свежего белья, еще одна, которая пушистой кистью смахивает пыль со здоровенной бело-золотой вазы.

— Лорд Торнтон, — нарушает паузу Селеста. — А скажите, пожалуйста, эту нахалку Люси, которая едва не убила мою дорогую младшую сестренку, наказали? Боюсь, что Вивьен не может чувствовать себя в безопасности, пока такая бессовестная особа находится под крышей вашего прекрасного гостеприимного дома. Мы столько вчера пережили, чуть не потеряли ее снова… — щебечет как соловей. Даже всхлипывает разок.

У меня чуть челюсть не брякает об пол от удивления.

— Боюсь, что нет… — смотрит исподлобья тем же грозовым взглядом. Я быстро освобождаю руку от греха подальше. ― Люси Барроуз не делала этого. ― шокирует неожиданным заявлением.

Я удивленно округляю глаза. Селеста краснеет от возмущения. Защитница на мою голову. Что за странная любовь у нее появилась. Гортензия гораздо лучше ко мне относится, но молчит, будто язык проглотила.

— Но как же? Она угрожала Вивьен. Причем не в первый раз. Вы уверены?

― А вы сомневаетесь в профессионализме людей, которых Торнтоны наняли для изучения всех деталей?

Теперь она бледнеет. Едва заметные капельки пота выступают на висках.

— Что вы? Нет… Ни в коем случае!

Но Торнтон только криво усмехается и снова удивляет.

― В конце концов, думаю, если бы у меня была младшая сестра, я бы так же переживал. Но должен вас заверить, что расследование этого дела я взял под контроль и лично допрашивал Люси Барроуз. Вряд ли вы найдете более сильного менталиста в Сен-Ажене. Да и во всей Аквилании.

— Благодарю вас! ― прижимает руки к груди. Как будто нечаянно, но акцентируя на ней внимание. ― Даже не знаю что сказать. Однако это означает, что злоумышленник неизвестен. Как же наша бедная Вив. Может, ей лучше домой вернуться?

«Ах, вот в чем причина…» — мысленно хмыкаю.

― Безопасность леди Вивьен теперь тоже под нашим личным контролем, ― твердо произносит Торнтон. Такой тон не предполагает возражений.

Этот «личный контроль», повторенный дважды, словно раскаленное клеймо отчеканивается в мыслях.

— Скажи спасибо, Вивьен, — подталкивает Селеста как маленькую. ― С такой защитой больше ничего тебе не угрожает.

Едва расклеиваю губы. Язык, кажется, прилип к небу. Хочу сказать «спасибо», но вместо этого брякаю:

― Надеюсь, от контролера мне тоже ничего не угрожает?

Знает ли он, что я подслушала разговор. Возможно, именно от Торнтона мне и стоит беречься. Кто такой Шип и дураку ясно. *

Гортензия икает от страха, Селеста бледнеет, открывает рот, чтобы что-то сказать, но Торнтон ее опережает.

— Клянусь своей жизнью!

Я и сама удивленно хватаю ртом воздух. Это что с ним… Это зачем… Такие опрометчивые заявления. Что он думает, на что рассчитывает?

— Мне кажется, стоит уже начать нашу прогулку. Пока солнце не слишком высоко, — неожиданно выдает Симонс, пытаясь разрядить обстановку и вернуть разговор в правильное русло. И в этот момент мне хочется его расцеловать. Потому что я не знаю, как должна реагировать на слова Торнтона. ― Признаюсь, страх, как не терпится взглянуть на твои нововведения, Тор. Это ведь невероятно улучшит производство. Ты уже подал на патент?

― Комиссия в сентябре. Хочу кое-что усовершенствовать. Да и ученый совет пока в отпуске к осени.

Непринужденный тон снимает всеобщее напряжение.

Симонс подает руку Гортензии, Селеста сразу виснет на Торнтоне. Мне не остается ничего другого, как двинуться рядом с Джеффри. Но все его попытки взять меня за руку решительно пресекаю. Так и идем бок о бок, словно простые знакомые. И хотя эксжениха такое не очень устраивает, он продолжает улыбаться. Ты посмотри, какой упрямый. Но я еще упрямее. Не видеть тебе, Джеффри, свадьбы, как собственных ушей.

*Шип ― с англ. thorn

Глава 18

Мельницы располагаются на высоких холмах, покрытых обильной зеленью. Огромные лопасти едва качаются. Ветра нет, тихий спокойный день упивается летней жарой.

Селеста что-то щебечет, восторженно моргает ресницами, жеманно прикрывает ладонью рот, сдерживая возбужденные возгласы. Гортензия ведет себя более сдержанно. Но и ее развлекает разговором не желанный Торнтон, а всего-навсего стихийщик Фрэнк Симонс. Тот, который заочно заслужил ее пренебрежение. Чей магический дар сестра считает бесполезным и непрестижным. Собственно, она и сейчас держится немного холодно. Иногда высокомерно фыркает. Но Симонс не обращает внимания. Он радостно и открыто что-то ей рассказывает, возбужденно жестикулируя. И губы сестры слегка дрожат, словно она сдерживает улыбку.

Мы с Джеффри идем как чужие. Конечно, попытки завести светскую беседу были, ненавязчиво прослеживались взывания к прошлым чувствам. Однако я не поддавалась. Обида глубоко сидит в сердце. И нет ни малейшего намерения о ней забывать. Да и в искренние чувства не верю. Поэтому, наконец, эксжених затихает и всю дальнейшую дорогу молчит, пока перед нами не вырастают словно из-под земли старинные мельницы.

― А зачем лопасти? — не удерживаюсь от вопроса. — Ведь я так понимаю, механизм приводится в действие магическим аккумулятором.

Торнтон отрывается от Селесты. Смоляная бровь подпрыгивает вверх. Будто принимает вызов.

― Не всегда есть возможность его зарядить. И хотя мастер артефактов живет в Шеридане, я решил не избавляться от альтернативного источника энергии. На всякий случай.

— Довольно мудрое решение, — выдает Джеффри. Как будто кто-то просил его одобрения.

Невольно морщусь. Манера выдавать себя умнее, чем на самом деле, вызывает отвращение.

— Сейчас мельницы не работают? — с любопытством осматривается Гортензия.

— Нет. Пока разгар лета и вся пшеница созревает на полях, — снисходительно улыбается Торнтон.

― Так можно и внутрь заглянуть?

— Конечно. Для этого я и пригласил леди Селесту, которая так увлеклась мельницами.

«Увлеченная мельницами» Селеста не издает ни звука. Сразу виден неподдельный интерес к экскурсии.

— И вас всех… — обводит взглядом собравшихся.

То, что с нами еще и Гортензия, лорда Торнтона ни капли не удивляет. Он, похоже, на это и рассчитывал. Иначе зачем было приглашать Симонса.

На расстоянии мельница казалась довольно маленькой. Однако когда подхожу поближе, понимаю, насколько она огромна. Темное дерево сверкает на солнце. Могучие толстые бревна так крепко прижаты друг к другу, что даже волос не пролезет. И дверь… чуть светлее, из свежих, будто только что обструганных, шершавых досок, от которых, приятно пахнет сосной. Они внезапно приоткрываются, и из темноты помещения нам навстречу выходит высокий мужчина. Его пышные седые усы лихо подкручены вверх, а голову закрывает широкая соломенная шляпа, бросающая глубокую тень на глаза.