Сокол. Трилогия - Андрей Посняков

– Так скажите, что я ваш племянник!

– Можно, но… Начнутся всякие расспросы и прочее. Мои гости – важные люди, но они пробудут здесь недолго, дня два. Тебя не затруднит пожить пока в одной из хижин? Немного… слуги обставят там все с необходимым комфортом.

– Как скажете, господин Якба.

– Вот и славно, вот и договорились. Танцовщицы сегодня будут заняты… но одну я тебе пришлю, скажи кого.

– Кого хотите. – Опустив глаза, юноша равнодушно пожал плечами.

– Да, и еще попрошу тебя эти два дня не выходить в сад.

– Хорошо.

– Вот и славно!

Якбаал вернулся к гостям, лучась довольством и умиротворением, Максим же в сопровождении одного из слуг зашагал к хижинам.

В бледно-голубом выцветшем небе ярко пылало солнце. Свернув с главной дорожки направо, ведомый слугой юноша зашагал вдоль обсаженной колючим терновником стены храма Сета и невольно оглянулся – вот где-то здесь должен быть лаз. Вот, кажется, за тем кустом… Господи, что это? Показалось вдруг – на колючках повис маленький кусочек неба. Светло-голубой лоскуток… Обрывок от платья Уны!

– Погоди-ка!

Макс замедлил шаг, намереваясь свернуть к кустам, оглянулся… И понял, что опоздал, увидев идущего позади Сетнахта в сопровождении бритоголовых девушек. Кивнув юноше, жрец остановился, снял с куста лоскуток и, недовольно покачав головой, бросил его младшим жрицам. Обругал прислугу – мусора, дескать, набросали…

У Максима отлегло от сердца. Пусть хоть так – мусор. И все же надо будет предупредить Уну. Ах, что же она вчера была так неосторожна! Только вот как с нею встретиться, если нельзя выходить в сад? Юноша усмехнулся: ну, если очень хочется, то, наверное, можно. Главное – не попадаться на глаза гостям.

Хижина оказалась обыкновенной – овальная в плане, крытая папирусом, без окон, с дверным проемом, занавешенным плетенной все из того же папируса циновкой. Такие же циновки покрывали и глинобитный пол, правда, посередине имелось широкое ложе, явно принесенное недавно. Еще были медное зеркало, сундучок с разноцветными флаконами и большая глиняная кружка с вином. Что и говорить – необходимый комфорт Якбаал обеспечил. Холодильника вот только еще не хватало для полного счастья и телевизора с музыкальным центром… Как же, однако, встретиться с Уной?!

– Господин! – едва слуга удалился, как послышался чей-то тоненький голос.

Вскочив на ноги, юноша отдернул циновку и увидел перед собой девушку – одну из служанок.

– Уна сказала, что сейчас будет чистить одежду, – оглянувшись по сторонам, быстро произнесла девчонка. – На заднем дворе.

Сказала и тут же убежала, сверкая голыми ягодицами. Ох, ну и мода же здесь, к слову сказать! Отличная мода для юных девушек!

Покинув хижину, молодой человек поспешно миновал сад и вышел на задний двор, занятый разными постройками – колодцем, птичником, амбарами и двумя башенками-элеваторами для зерна, похожими на огромные перевернутые кувшины.

Все слуги – из тех, кто не был занят непосредственным обслуживанием гостей, – занимались делом: кто пропалывал на огороде грядки, кто таскал воду в большом кувшине, кто чистил к обеду огромную, наверное, только что пойманную в Ниле рыбу.

Уну Максим увидел в сторонке, за амбарами. Развесив на веревке серые полосатые брюки, девушка старательно чистила их тряпочкой, периодически промакивая ее в каком то пенном растворе. Пиджак и сорочка лежали рядом, в траве.

Юноша подошел ближе:

– Уна!

– А, явился, – обернулась девушка. – Помнится, ты как-то хотел посмеяться над одежкой хозяина? Ну, смотри, смейся.

Максим хохотнул, изображая удивление:

– И в самом деле смешно. Это что же – трубы для ног?

– Они самые! – Уна засмеялась. – Я-то уже привыкла к их виду, а другие… Вот, специально выбрала укромный уголок, чтоб не смотрели.

Молодой человек уселся в траву рядом с пиджаком и рубашкой. И то и другое пахло дорогим одеколоном и потом.

Одеколон!

А может быть, просто местные благовония?! По силе и запаху они никаким духам не уступят, скорее даже наоборот, превзойдут.

– Уна, ты уже зашила платье?

– Нет еще.

– А оно у тебя одной такое?

– Голубое – только у меня. А почему ты спрашиваешь? – Уна скосила глаза.

– Сетнахт нашел в терновнике лоскуток. Твой.

– Ну нашел. И что же?

– Не знаю. Просто решил тебя предупредить.

– Спасибо… Что же ты не смеешься?

– Еще не все рассмотрел… Можно?

– Да смотри, смотри. – Обмакнув тряпку в пену, девушка принялась стирать с брюк пятно.

А Максим тем временем быстро обследовал пиджак. Начал с внутренних карманов… теперь – внешние… Ничего! Абсолютно пусты!

Юноша разочарованно отложил пиджак в сторону. Ну, отыскать там бумажник он и не надеялся, но хоть что-нибудь, какой-нибудь обрывок буклета или чек из магазина… Ничего!

– Уна, ты говорила, Якбаал часто надевает это платье?

– Не часто. Но надевает. На богослужение. Он же хека хасут, а у них свои боги, и самый сильный – Баал, бог грозы, молнии, войны и власти. Такой же, как наш Сет. Кстати, некоторые говорят, что это – один и тот же бог. Сет и Баал.

Максим слушал вполуха – честно говоря, вопросы богословия его как-то не очень занимали. Особенно сейчас, когда он так надеялся отыскать хоть что-нибудь, внести хоть какую-то ясность. Правду ли говорил Якбаал? Действительно ли так сложно вернуться обратно в то, родное время? Может, сам-то он наведывается туда, когда захочет? Может, и вот сейчас, недавно был? Иначе зачем брать с собой костюм? Только ли для богослужений?

– О чем задумался, милый? – Бросив тряпку, Уна устало присела рядом и вздохнула. – Воистину, я не могла уснуть всю ночь.

– Из-за вчерашнего? – Поднял глаза Максим.

– Да… Ты же сам помнишь всю гнусность! Принести в жертву кошку… Это кем же надо быть?! Знаешь, Ах-маси, мне здесь почему-то страшно. И чем дольше я тут живу, тем страшнее. Не только мне – всем, кроме, наверное, служек Сетнахта.

– Сетнахт… А о нем ты что-нибудь знаешь? Он давно здесь?

– Всегда был. По крайней мере на моей памяти, а я здесь уже три года. Целых три года! О великий Амон, когда же это кончится? Когда ты поможешь мне покинуть это гнусное место, когда? – Девушка уткнулась лицом в ладони и зарыдала.

– Ну, ну, Уна. – Максим ласково погладил ее по спине. – Не стоит так убиваться. Неужели и в самом деле отсюда столь трудно бежать?