Слепой. Тост за победу - Андрей Воронин

Светлана отплыла от берега метров на сто, повернулась на спину и минуту-другую неподвижно лежала на воде, вглядываясь в непривычно чистое небо. Потом снова перевернулась на живот и поплыла дальше. Краем глаза она заметила своего бойфренда, который уже выполз на берег и начал скучать.

Отплыв еще метров сто, она снова остановилась. Дневную усталость как рукой сняло. Хотелось двигаться вперед все дальше и дальше, аж до самого берега.

Казалось, что берег совсем близко, но Светлана понимала, что это впечатление обманчиво. И поэтому она решила не рисковать понапрасну и потихоньку возвращаться.

«И все-таки как мало надо человеку для счастья, — подумала в этот миг Светлана. — Казалось бы, не так уж и велик…»

Додумать она не успела. Какая-то мощная сила вдруг потянула ее вниз. От неожиданности женщина чуть было не вскрикнула.

Очутившись под водой, Светлана мельком увидела некую темную фигуру. То ли человека, то ли…

Она снова пыталась кричать, но теперь вместо крика выходило лишь нечленораздельное бульканье — ее голова уже окончательно погрузилась под воду. Еще минута-другая, и…

Но Светлана не желала сдаваться. Это было не в ее правилах. Она напрягла все силы, стараясь вырваться.

Однако силы были неравными. Намертво вцепившись в ее ноги, неведомое существо стремительно работало ластами. Тело Светланы все глубже и глубже уходило под воду — чтобы потом всплыть, но уже бездыханным.

Вадим заметил, что голова его возлюбленной больше не маячит над водной гладью. Он возбужденно и бесцельно бегал по берегу, не зная, что предпринять.

Помочь Светлане было не в его силах — он едва ли даже доплыл бы до того места, где она была. Но… все-таки, Вадим рискнул. И бросился в озеро.

Когда какая-то сила потянула его вниз, он тоже пытался сопротивляться, но куда менее настойчиво, чем его девушка.

Глава 13

Прогуливаясь по Ораниенбургершрассе, Глеб набрел на старый обшарпанный дом, возле которого толпилось особенно много народу. Двери были открыты настежь, а возле них царило оживление. Слепой немного подумал и решил зайти. Таскаться по улицам ему уже надоело.

В грязном холле, стены которого были покрыты густым слоем прошлогодних афиш, путь Глебу перегородил некий наглый юноша турецкой внешности.

— Эй, парень, покайфовать не желаешь? — спросил он на плохом немецком.

— Я и так кайфую, — ответил Слепой.

Поднявшись на один лестничный пролет, он тут же столкнулся нос к носу с еще одним драг-пушером. И снова отказался от кайфа.

— М-да, развелось их тут, однако! — удивился Сиверов. — Буквально на каждом углу.

Он медленно поднимался по старой бетонной лестнице, раздумывая, куда же попал. Человеку, лишенному романтики, все это могло показаться похожим на бомжатник. Но и размалеванные стены, и старые лестничные перила, и даже специфический запах создавали здесь некое особое настроение.

Поднявшись на пару этажей выше, Глеб наткнулся на выставку картин, устроенную среди грязи и граффити. И он был не единственным ее посетителем. По коридорам здания прогуливались сотни людей с сигаретами и бутылками пива в руках. Судя по всему, все они принадлежали к великой когорте туристов.

Глеб с удовольствием влился в эту пеструю толпу. И подумал, что своим видом совсем из нее не выделяется. Тем более, экскурсия по этому странному дому была ему интересна — чисто в плане общего развития.

Лет сто назад еврейские бизнесмены решили построить на Ораниенбургерштрассе большой и модный магазин — наподобие нашего ГУМа. Конечно, они надеялись, что народ повалит туда валом, и вложенные деньги вскорости вернутся.

И совсем даже не предполагали, что в этом здании с шикарной лепниной когда-нибудь разместится гестапо, а потом, при очередной смене власти, его захватят художники.

К 1990 году бывший универмаг находился в полуаварийном состоянии. Он пустовал. За все гэдээровское время его так и не отремонтировали. Даже не выкачали воду, которой заполнили подвалы еще гестаповцы, возможно, для сокрытия следов своей деятельности.

Но нескольким панкующим художникам это здание очень понравилось. Они поселились там и неплохо обжились. Потом к ним присоединились друзья и товарищи. В здании стали открываться то ли галереи, то ли мастерские, то ли что-то среднее. Вскоре они заполонили почти все пять его этажей.

С тех пор центр искусств «Тахелес» стал одной из главных достопримечательностей Берлина. Туристам в этом месте нравились именно его естественность и неухоженность. В западном мире они были сродни экзотике.

Вот уже больше двадцати лет художники жили в «Тахелесе» на птичьих правах. Само здание, конечно, кому-то принадлежало и где-то числилось. Но и город, и тот банк, который когда-то получил эту развалюху в наследство от другого банка, решили попросту о нем забыть. Себе же спокойнее! Ведь как только кто-то пытался выселить художников, они начинали шуметь. Выходили на улицы Берлина, одевали карнавальные костюмы, лупили в барабаны и орали антикапиталистические лозунги.

В «Тахелесе» художники тоже шумели, но намного тише. А еще там стоял очень странный запах, который бывает только в старых и почти заброшенных зданиях. Вдыхая этот воздух полной грудью, Сиверов подумал, что в этом удивительном месте полиции не бывает вообще никогда. Во всяком случае, у него сложилось такое впечатление.

Значит, место было для него вполне подходящим.

Картины на стенах по большей части его не впечатляли. Судя по всему, здесь собирались такие же любители, каким в свое время был и сам Глеб. Да и почему был? Только лишь потому, что в последние пару лет не выдалось ни одного свободного денечка, когда можно было бы взять в руки кисточку.

Сиверов даже немного позавидовал тем ребятам, которые живут здесь в грязи да антисанитарии, но зато занимаются одним лишь искусством. Он бы и сам с удовольствием бросил все свои дела и влился в их ряды.

«А что, кстати, хорошая идея! — подумал вдруг Слепой. — Во всяком случае, на пару ближайших дней».

И действительно, последнее место, где полиция будет его искать, — это сей прекрасный арт-бомжатник. Рыскать по его коридорам копы, вероятно, просто побрезгуют.

Смешавшись с кучкой веселых испанцев, Глеб поднялся на самый верхний этаж и открыл разрисованную каракулями железную дверь без ручки. Прямо в глаза ему смотрела огромная фига. А за ней обнаружилась маленькая голова с искривленным лицом.

Кроме этого полотна, там было и немало других интересных. Художник, чьи работы выставлялись здесь, отличался не только высоким профессионализмом, но и каким-то особым виденьем мира. На его картинах было множество деталей, складывавшихся в странный коктейль.

Судя по некоторым таким деталям, Глеб понял, что этот художник родился в СССР.

Впрочем, Сиверов вскоре получил возможность познакомиться с ним. Автор работ стоял в сторонке и продавал их репродукции. Глеб без труда завязал с ним разговор.

Белорусский художник Алекс разменял уже седьмой десяток, но по духу был вполне молодым человеком. После их непринужденного получасового общения Сиверов осведомился о местонахождении ближайшего ночника, сбегал и вернулся с целым пакетом вкусных и приятных вещей.

Разговор продолжился уже под винцо. Автор странной живописи оказался очень душевным и приятным человеком. Он сам предложил Слепому заночевать у него в мастерской.

— Всю жизнь мечтал стать художником! — признался Сиверов.

— Ну так стань, в чем же проблема? Кисть я тебе дам, краски и холст тоже найдутся. Живи здесь и работай себе в свое удовольствие.

— Ты что, серьезно? — удивился Глеб. — Так, прямо с порога…

— Ну, я ж вижу, что человек ты хороший, — загадочно улыбнулся Алекс. — Тем более, мне как раз напарник нужен, чтобы иногда за залом присмотрел. А то даже на полчаса выйти никуда не могу.

Сиверов решил приступить к рисованию прямо с завтрашнего утра. А сегодня он предпочел бы принять душ да завалиться спать.

— С душем вот у нас проблема! — покачал головой Алекс. — Воду еще в прошлом году отключили, так что теперь без нее как-то обходиться приходится.

Сиверов аж присвистнул от удивления. Оказывается, в центре Берлина еще есть люди, которые живут без водопровода! Воду они таскают на своих двух из ближайшей колонки, а все остальные удобства — где придется.

— Это еще ладно, — улыбнулся Алекс. — Они ж не только воду отключили, но и отопление…

— Так а зимой как? — удивился Глеб.

— А вот так! Даже тараканы от холода мрут. Они существа нежные, приспособиться не могут. А мы ничего, выживаем.

Несмотря на то что спать пришлось без комфорта — на старом скрипучем диване, Сиверов проснулся только в полдень. В это время жизнь в «Тахелесе» еще только начиналась, ведь закончилась она далеко за полночь.