Квартал нездоровых сказок - Егор Олегович Штовба

– Раз тебя всё устраивает, почему же бармен здоровается с тобой за руку, как с постоянным клиентом?

– Потому что я постоянный клиент, и провожу время в месте, которое всей душой люблю. Что может быть лучше?

– Например, не любить убивать себя изнутри?

– Важно не то, что ты делаешь со своей жизнью, а то, насколько тебя удовлетворяет сам процесс.

– Не могу сказать, что согласна.

– Попробуй тогда «Хаос». Местный коктейль. Уверяю, ничего лучше тебе не приходилось пробовать.

Я бы менял постель с каждой новой девушкой, если бы секс происходил в моей квартире, но лень заставляет тратиться на отели. Мне было когда-то душно, я бледный весь был, как призрак, когда я читал симптомы СПИДа или другой болезни. Любых инфекций. Я просто люблю постели.

– И всё-таки я не могу признать твой принцип.

– Ты о чём?

– О том, что важнее удовлетворённость своей жизнью.

– Я гедонист.

– А если человеку нравится страдать, и он всю жизнь страдает, скажем, от того, что ему разбивают сердце, можно ли назвать его счастливым?

– Думаю да, ведь девушки часто позволяют парням делать себе больно. Не физически. Они подпускают их ближе, будучи неуверены в благородности их намерений, и повторяют эту ошибку раз за разом.

– Идиот ты. Это доверие и опьянённость надеждой, а не мазохизм и желание всласть наплакаться.

– Что, в ста процентах случаев?

– Каждый раз, когда в голову придёт мысль о том, что ты кем-то воспользовался, подумай о том, а не воспользовались ли тобой.

– В смысле?

– Многие девушки притворяются, что им разбили сердце, чтобы добиться своего. Мы отличные актрисы, мы часто так делаем и любим манипулировать и скрывать свои карты. Так что вы, мужчины, невинные существа в сравнении с нами.

– Да ну, пошлая ерунда. Люди не делятся на категории мужчин и женщин.

–Делятся, но не без исключений.

Спор с ней настолько меня заинтересовал, что я грешным делом засомневался в своём совершенстве получать власть над доверием девушек. Что если на самом деле всё это время не я их использовал, а они меня? Ведь за почти год никто из них так и не попытался меня найти.

Алёна рассказывала, что любовь это когда манипуляции сводятся к нулю. То есть сначала девушки пользуются парнями, чтобы их заполучить, а, когда получают, сами в них влюбляются и теряют голову. Становятся более искренними и покорными, а их манипуляции из масштабных, способных полностью изменить жизнь человека, превращаются в мелкие, позволяющие получить ништяки.

Я всё-таки закурил. Мой пьяный мозг слишком много информации потребил. Алёна пыталась мне доказать, что я несчастлив. Не для того, чтобы вытащить меня из болота, а просто для того, чтобы я загнался. У неё это не вышло, потому что напоить её мне всё-таки удалось, и в отеле она показала себя как беззащитная, нежели как делающая вид, что слаба. Когда я уходил от неё, её слёзы были искренни, и я это всегда легко мог понять. Возможно, девушки настолько сильные манипуляторши, что, играя роль, превращаются в персонажей, а это самообман.

Надо признать, что верить в любовь я всё-таки стал, так как среди сотен девушек она единственная меня зацепила. Наплевав на себя и свои чувства, я снова раздвинул двери бара перед новой пассией. Может, я правда несчастлив?

– «Хаоса» две порции.

– Привет, Григорий. Новая?

– Нет, стираю с лаской.

На вопрос о том, почему бармен называет её новой, я сказал, что она хорошо и молодо выглядит, а бармен хотел сделать комплимент. Убогая отмазка подействовала на её маленький мозг. Я ненавижу тупых, а она была тупа как пробка. Впрочем, это лишь разжигало во мне желание секса. Люблю ненавидеть. На этот раз я решил «убить» её этими коктейлями, чтобы она совсем превратилась в овощ. Стала куском мяса. Себя я тоже ненавижу, но, чёрт возьми, я обожаю чувство ненависти.

Этот коктейль самый жестокий не только в этом баре, но и во всём мире, как мне кажется.

Неделя проходит быстро, хотя жизнь между походами в бар тоже довольно насыщенная. Увидел как-то девушку, с которой спал. Это было днём, и я тихо прятался за барной стойкой, чтобы не узнала. Бармен угорал, а мне было не до смеха. Благо, её отвлекал какой-то странный тип с кровью на белой рубашке, который затирал ей какую-то хрень. Дурачок, не в курсе, что она протрезвеет и забудет всё.

По наступлению вечера, я допивал третий бокал пива. Сегодня я пришёл с другом, но он почти сразу вырубился. Зря я ему посоветовал Хаос. Ко мне подошла девушка в попытке познакомиться, а я ей такой беспощадно выдал: «У меня друг в усмерть пьян, но его я не лапаю, а тебя буду, так что в твоих же интересах оставить меня в покое.» Это не помогло, к сожалению. Но друга я оставлять не хотел, поэтому пришлось соврать, что я пью в этом баре, потому что безвозмездно влюблён. В этот момент сзади подошла Алёна, закрыв мне глаза руками. Я узнал её по запаху. Нет, не лаванды, бомбочка для ванн была до Алёны.

– А кто тебе сказал, что это безвозмездно, сладенький?

– Ваша матушка.

Увидев весь этот треш, девушка, подходившая знакомиться, решила, что рисковать своей самооценкой и тратить время на глупого хама не в её интересах, а жаль, потому что в любой другой день я бы лишил её веры в любовь, которая привязывала её психоэмоциональными канатами к смыслу жизни, и подарил бы ей свободу разочарованности, вливая в неё чистый хаос.

– Какой ты всё-таки грубиян, Гриша.

– Ах ты тварь, просил же полное имя выдавливать из своих лёгких, сука.

– Прости, забыла.

– Что тебе здесь надо? Я с другом, не видишь?

– Я была таким же телом, когда ты меня…

– Давай забудем об этом, – я перебил её и этим самым выдал себя с потрохами.

– У тебя паника? Почему ты боишься?

– Я говорил тебе, что неисправимый бабник, но ты меня зацепила.

– Сегодня тебе мешает заниматься сексом твой пьяный друг, но знаешь, я могу облегчить его страдания.

– Это тоже ваша женская манипуляция? Мне это не страшно.

– Моей целью было не запугать тебя, а позлить. Ты намного милее, когда злишься, а не когда боишься.

– Чего ты хочешь?

– Тебя. Ещё хотя бы один раз. Твой друг может быть третьим.

– Нет, такой коктейль я не вынесу, а он тем более, ему хаоса на сегодня хватило.

Мы рассмеялись. Мне понравился её смех. Я сказал ей, что не могу оставить друга одного пьяным,