Батюшка Ипполит - Роман Голованов

меня была подружка такая, просто считаю, что она редкой духовности такая женщина, она была моя знакомая близкая, моя ровесница, пела на клиросе. И я к ней приезжала, мы с ней могли разговаривать часами о Церкви, о святых. А перед этим я сходила в Знаменский монастырь и встретила там монаха. Я не помню, почему мы разговорились, почему я у него стала спрашивать. Батюшка говорит: «А что вы читаете?» Я говорю: «Я монашеское люблю читать». Он говорит: «Наверное, Вас Господь призывает». — «А как же Он меня призывает?» — «Если Ваша душа все время размышляет об этом, о монашеском призвании, и рождается в ней отклик или желание, то это и есть призыв». Я говорю: «Как это узнать, батюшка?» — «Поездить по обителям, может, раз, два съездить. Ну вот сейчас Рыльский монастырь открылся у нас, говорят, там помощь нужна, вы бы туда поехали, что-нибудь бы там могли помочь, и там бы вы как-то в этой атмосфере что-то для себя бы почерпнули».

И у меня что-то внутри зашумело, начало созревать, что надо поехать в этот монастырь. А как туда поехать, надо же оторваться от работы. Приехала к Таисии, своей подружке, разговорилась. Проходит немножечко времени, она говорит: «Слушай, я была в Рыльском монастыре!» И рассказывает мне про батюшку, рассказывает про матушку Херувиму — там у батюшки была старая монашка, схимонахиня матушка Херувима, — как она у нее жила в келейке. В общем, она мне много-много так рассказала, что я про себя подумала: я поеду.

Я собралась, приехала, сидит монах и молчит. Я у него спрашиваю, мы вышли: «Скажите, пожалуйста, как дойти до Рыльского монастыря?» А он мне: так и так. Как его звали, не помню, но у него на тот момент был обет молчания, и мы с ним пошли, он мне как-то жестами показывал: туда пойдем.

Мы пришли в монастырь, я говорю: «А где же я могу найти батюшку Ипполита?» Он мне показал: так и так. Я пошла искать батюшку. Ну а в монастыре днем все заняты на послушании, ни у кого ничего не спросишь. И вдруг сидит — я не увидела, что батюшка старенький, — я увидела, сидит мужчина такой крепкий, сидит на ступеньках. И он говорит: «А кого вы ищете, матушка?» А я говорю: «А я батюшку Ипполита ищу». Он говорит: «Давайте вот сюда сядем, посидим». Там каштанчик, и садимся мы около этого каштанчика. А он мне говорит: «Вы же у нас монашечкой будете в монастыре?» Я говорю: «Да что вы, у вас же мужской монастырь!» А он смеется и говорит: «А у нас филиалы есть». И батюшка так как-то пошутил-пошутил, и вот так он мне говорит: «Ну, матушка, благословляю вас, оставайтесь, у нас побудете, потрудитесь», — и дает мне руку для благословения. А я благословение беру, и вижу, что рука такая большая-большая и гладкая, — почему-то этот момент мне запомнился. И вот я на него посмотрела: вот как-то тут какой-то молодой мне показался, я потом думаю: как мне показалось, что батюшка средних лет? Я же потом увидела, что он старец уже. А в первый раз мое восприятие было другим. Он меня отвел в швейную мастерскую, тогда была матушка Фотиния жива, она заведовала там, шила, и я там тоже починяла одежду. Даже не знаю, почему меня он туда отвел. А швейная мастерская располагалась в покоях владычных.

В Рыльском монастыре тогда все было по-простому. Не было какого-то особого подхода при заселении. В первую ночь я ночевала в небольшой комнате с красивой люстрой и диванчиком. А потом мне батюшка говорит:

«Матушка, подойдите к благочинному, он вам скажет, где вам жить». И вот там была интересная история.

Я работала в проектном институте связи, интеллигенция, а мне говорят: «Идите, вот там домик, там Вам дадут место». Хатка, а я роста достаточно высокого, надо пригнуться, так захожу. А там, знаете, кровати, кровати, кровати, как палата, допустим, человек на десять, может быть, а может, и больше, как больничная палата, только там матрасы лежат, матрасы, матрасы… Я зашла: «Здравствуйте». Они: «Ну, проходи, ты пришла ночевать?» — «Да, меня благословили». — «Ну, вот твоя кроватка». Мне показывают кровать посередине, не у окна, не у стеночки, а посередине. А я смотрю: матрас старыйстарый! «А где можно взять белье?» — у них спрашиваю. Они мне говорят: «А здесь белья не дают». А у меня юбка была длинная, я ее до горла натянула, и значит, нижняя часть юбки была простыней. Получалось, что я лежала как в коконе. Это у меня было постельное белье, и сумка под голову. И у меня такая мысль, думаю: ой, наверное, я тут вшей заведу! А вторая мысль: думаю, да ладно, там выведу потом. Знаете, это вот был такой порыв. Раньше бы я никогда не легла на такой матрас. А туда пришла — и все показалось таким милым, необыкновенным. И я сколько-то прожила там, дней, а потом уехала — и все, я уже была, наверно, монастырская.

Я уехала, я уже себе места не находила, мне уже хотелось ехать обратно. И я взяла отпуск и приехала на месяц, трудилась там месяц на разных послушаниях — и в швейке трудилась, и на огороде, куда посылали. В общем, проходит какое-то время, мне надо уезжать, подхожу к батюшке: «Батюшка, благословите меня, мне пора ехать домой». Он говорит:

«Матушка, Вам надо в монастырь приехать». Я говорю: «Батюшка, меня мама не пустит».

«Да все будет хорошо, ты же не говоришь, что ты завтра монахиней станешь». Я приехала, боюсь, мама строгая. Говорю: «Мам, там монастырь открыли, там помощь очень нужна, я хочу туда поехать помочь, там нужна помощь. И мама моя отвечает: «А что ты там будешь делать?» — «Что скажут, может, шить буду, может, там буду печь что-нибудь или варить, там все нужно». — «Ну езжай, поразвлекайся со своими игрушками». И она меня провожает туда.

Это было в канун Рождества Богородицы. А был скит, Казанский скит в Большегнеушево, это хороший, успешный такой скит. Матушка Николая, Царствие Небесное, она его возглавляла, потом матушка Нонна, она была в схиме. Все ехали туда на праздник, и мне говорят: поехали с нами. И меня сразу предупредили: «Смотри, без благословения в монастыре ничего не делай, нельзя ничего вообще, ничего нельзя!» Я говорю: «И даже вот по собственному какому-то такому желанию?» — «Ничего нельзя, только благословение». Я говорю: «Я