Храм муз словесных - Вячеслав Васильевич Коломинов

материальное состояние ученого. Однако министр народного просвещения Уваров не утвердил решения Академии.

Неоднократно оказывал услуги Российской Академии чиновник Департамента народного просвещения, серб по происхождению, Момирович. Обычно он переводил письма, которые направлялись в югославянские земли. В 1839 г. Момирович предложил на рассмотрение академического собрания свое сочинение «История и география Сербии». Собрание рекомендовало предоставить автору на издание 200 р. и напечатать книгу в академической типографии. Выяснилось, однако, что в связи с загруженностью типографии книга Момировича не могла быть напечатана в Российской Академии. Тогда автору было выделено 1600 р. для напечатания 1200 экземпляров книги в другой типографии.

Академия оказала помощь и Гаю (1809–1872). Этот ученый сделал очень многое в общественно-политическом и культурном движении Хорватии и Словении — основал типографии и периодическое издание «Деницу иллирийскую», был одним из учредителей общества «Матицы иллирийской». Во второй половине 30-х гг. деятельность иллирийских культурных обществ была затруднена из-за отрицательного отношения австрийского правительства, а также отсутствия необходимых средств. Пытаясь получить хоть какую-то помощь для оживления деятельности иллирийского культурного движения, Гай предпринял поездку по славянским землям. Но помощь удалось ему найти только в России. Летом 1840 г. ученый прибыл в Петербург и здесь познакомился с деятельностью Российской Академии. Просмотр «Записок» Российской Академии позволил установить, что 13 июля хорватский ученый был на заседании, а на следующем, состоявшемся 20 июля, уже обсуждался вопрос о предоставлении ему помощи. «Непременный секретарь с дозволения г. президента предложил следующее: в прошедшее собрание 13 июля сего года присутствовал с нами… г. Людовит Гай, соплеменник наш из иллирийского города Аграма, известный в словенском ученом мире изданием на иллирийском языке Народных ведомостей и повременного сочинения под названием Денницы. Он имеет ученую степень доктора философии… Гай поддерживает свой язык, поощряя своих соотичей не только говорить на нем, но и учиться оному, и читать книги, писанные на словенском и предпочтительно на русском языке. Для сего Гай стал издавать вышесказанные повременные издания и завел собственную типографию… Стесненное положение г. Людовита Гая требует скорой помощи всего словенского ученого мира. Дело касается до сохранения словенского языка и словесности одного в Иллирии, населенной несколькими миллионами славян. По сему г. президент Академии приказал… предложить собранию… о назначении г. Гаю единовременного воспомоществования» [127, № 45, с. 97]. Академия выделила в помощь иллирийским деятелям 1428 р. Денежная помощь была оказана и сербскому филологу Вунчу.

Здание Российской Академии. С гравюры Гоберта, 1834 г.

В свою очередь эти ученые понимали высокое научное значение исследований Российской Академии, старались оказать носильную помощь в комплектовании библиотеки. Так, в письме президенту Шишкову от 22 октября 1831 г. доктор права Милетич, высоко оценивая покровительство Академии славянским ученым, предлагал свои услуги «в сборе редких книг и рукописей славяносербских» [127, № 37, л. 274]. Ряд интересных изданий был прислан активным членом «Сербской матицы» Павловичем и преподавателем белградской гимназии, издавшим памятники сербской письменности, Тиролем.

Академия организовала и финансировала специальные поездки русских ученых в славянские земли. В 1830 г., как уже было сказано выше, по заданию Академии в Болгарию совершил поездку Венелин, а в 1841 г. была оказана помощь польскому филологу Дубровскому, который благо-дяря этому смог посетить славянские земли Австрии. Субсидировала Академия и поездку по славянским землям Надеждина. После возвращения из ссылки, куда он был отправлен за публикацию «Философических писем» Чаадаева, бывший издатель «Телескопа» в 1838 г. поселился в Одессе. Здесь он принял активное участие в деятельности местного Общества любителей истории и древностей. Особенно интересовало его соотношение русских и других славянских культур, их взаимосвязи, общие истоки. Эти проблемы требовали самого тщательного изучения. Поэтому с ходатайством об оказании помощи ученому в организации поездки по славянским землям обратился в Академию ее член, основатель Одесского общества любителей истории и древностей Княжевич. В ходатайстве подчеркивалось, что история и обычаи славян, особенно южных, имеют много общего с русской культурой. «В их обычаях и преданиях, языке можно отыскать ключ к объяснению многих темных вопросов нашей филологии, грамматики, лексикографии и т. п… Для примера довольно указать на знаменитое, Слово о полку Игореве», драгоценнейший памятник нашей древней поэзии, которого многие неразрешимые места ясны для сербов», — убеждал Академию Княжевич [127, № 45, л. 80].

В свою очередь Надеждин, обращаясь в Российскую Академию за помощью, сообщал, что он с особым вниманием «будет следить и замечать все, что только может иметь отношение к обширным целям… Академии» [там же, л. 93]. По предложению президента Академии, для поездки Надеждину было предоставлено 716 р. серебром. Это путешествие охватило довольно обширную территорию. Надеждин посетил Далмацию, Сербию, Валахию, Венгрию, Молдавию. В этих странствиях его сопровождал Караджич. В представленном в Академию отчете Надеждин писал: «Эти наблюдения довели меня до особенных, совершенно новых заключений, как о месте, которое язык наш занимает в общей системе Славянских языков, так и об особенностях, коими определяется его самостоятельность» [127, № 46, л. 106]. Ученый подчеркивал, что многие его положения о происхождении славян сходятся и со взглядами Шафарика на этот вопрос, что поездка позволила проверить некоторые неясные ранее моменты в развитии истории, этногенезиса славянских народов и что было бы хорошо опубликовать научные результаты командировки, которые он предполагал суммировать в виде исторического и географического комментария к «Слову о полку Игореве». Обращаясь к замечательному памятнику древнерусской литературы, Надеждин пытался выявить его этническую и историко-культурную основу. Он считал, что своими истоками произведение восходит к Галицко-Волынской Руси. Здесь же Надеждин подчеркнул исключительное значение «Слова» не только как памятника русской культуры, но и как одного из стержней общеславянского героического эпоса. Действительно, «Слово о полку Игореве» стало для славянских ученых предметом тщательного исследования. Известно немало переводов этого памятника на польский, чешский, сербский языки, выполненных в 1810 — 1830-е гг. Некоторые из них были присланы в Российскую Академию. Так, в 1820 г. в академической библиотеке появилось исследование польского ученого Раковецкого о «Русской правде». В этом сочинении были и страницы, посвященные «Слову», чешский перевод которого, выполненный в 1821 г. Ганкой, прислал Караджич. В этом же году Академия получила и труд Добров-ского — критический разбор комментариев и перевода на русский язык «Слова», изданный Пожарским.

В свою очередь Российская Академия издавала на русском языке славянские памятники. Например, в «Известиях Российской Академии» за 1820–1821 гг. появились публикации «Краледворской рукописи» и «Суда Любуши».