Уйти вместе с ветром - Мария Семенова

Сотрудник заповедника не улыбнулся и подавно не шарахнулся, спросил серьёзно:

— Вы предлагаете возглавить объединение именно мне? Или сами планируете?

— Да какая разница! — Ироническая деловитость мужчины как-то сразу погасила пыл Барона, правда, раздражение осталось. — Главное, — продолжал он, — это услышать и понять друг друга. И на основании этого решить, что делать! Самое страшное — это же неизвестность! Неужели этого не понимают? А если понимают, почему нам ничего не говорят? Ведь кто-нибудь наверняка знает, что за чертовщина здесь происходит! Военные там, учёные, местные жители наконец…

— Никто не знает, — спокойно сказал сотрудник заповедника, и Барон отчего-то сразу поверил ему. — Все строят свои догадки на основании имеющихся у них сведений. Вероятно, кто-то ближе к истине, кто-то — дальше, но чтобы знать наверняка…

— Так давайте обменяемся сведениями! Какой смысл играть в прятки? Мы же не враги… Или враги? Всякая чушь из американских фильмов в голову лезет. Слышали, наверно: сон разума рождает чудовищ! Чьи тут интересы? Кто из-под кого чего хочет?.. У нас девочка сбежала с какими-то вообще опереточными вагнеровскими немцами, уехавшими, как потом оказалось, на угнанном бэтээре… Они-то тут что?! Ищут кольцо нибелунгов, украденное зелёными человечками?! С помощью трусливой дворняги, которую они зачем-то прихватили с собой? А-а-а! — Раздражение Барона перешло в откровенную злость. — Что с вами говорить! Знаете вы что-нибудь или не знаете — какая разница! Говорить о деле надо с теми, у кого власть и сила. С военными или уж с Порядиным… И я у них потребую немедленного…

Барон решительно зашагал по улице.

— Постойте минутку, — как прежде, серьёзно проговорил служащий заповедника. — Скажите, пропавшая девочка — дочь Александры?

— Нет, Марины и Соболя. — От удивления Барон ответил прежде, чем осознал вопрос. — А откуда… Вы что-то про неё знаете?!

— Увы. Но я, наверное, должен вам сказать. Поделиться информацией, как вы выразились. Волею судьбы мне известно, что «опереточные» немцы движутся в сторону Долины Смерти, где с сорок первого по сорок четвёртый год стояли немецкие егеря. Военное прошлое старика Золлингера, надобно полагать… Но ни девочки, ни собаки с ними нет. И не было с самого начала. Это точно. И это всё, что я знаю. Простите…

Сотрудник заповедника давно ушёл в сторону берега и уже стоял на лодке-пароме, а Барон всё торчал посреди улицы, сжав голову руками. Он пытался представить себе, как сообщит эту новость Марине…

— Мы требуем, чтобы нас немедленно вывезли отсюда! — перво-наперво заявили двое рыболовов-американцев. — У нас есть договор с турфирмой, несоблюдение которого может повлечь…

— Ноу поссибилити, — набычившись, чтобы спрятать растерянность, пробормотал гид. — Нет возможности.

— Но герр Золлингер и его молодые друзья отбыли…

— Вы умеете воровать? — вежливо по-английски осведомилась у американцев Александра. — А гусеничные вездеходы водить?

Американцы сделали одинаковые движения крупными челюстями. Вот если бы квадроциклы…

— Мы будем жаловаться. Это нарушение прав человека…

— Безусловно, — кивнула Александра. — Дальше что?

На столах ресторана «Лосось» стояли пепельницы в виде раковин и осыпающиеся букеты из свечек иван-чая.

Двое военных сидели прямо и бесстрастно, как замороженные. Уфологи всё время о чём-то тихо переговаривались. Альберт переводил для Эдит. Шведы-рыболовы, не садясь, маячили у выхода из ресторана. Норвежка сидела за столиком у окна, тревожно озиралась и постоянно отхлёбывала из пластиковой бутылки.

Порядин вертел в пальцах бумажку, но не заглядывал в неё.

— По самым скромным подсчётам, континентальный шельф Северного полюса может содержать до четверти всех мировых шельфовых запасов углеводородов. Здесь расположены крупнейшие нефтегазовые провинции. Сейчас в этом регионе производится пятая часть валового продукта России и двадцать два процента общероссийского экспорта. В Арктике добывается девять десятых никеля и кобальта, шестьдесят процентов меди, девяносто шесть — платиноидов, все бариты и апатитовый концентрат…

— К чему вы всё это говорите? — спросил Соболь.

— Чтобы всем было понятно, какие величины поставлены на карту и в каком направлении будут развиваться события в регионе.

— Идите вы с вашим кобальтом! У нас дочка пропала! — крикнула Марина и заплакала. Барон обнял её за плечи.

— Прежде чем на что-то претендовать в будущем, нужно понять, что здесь происходило в прошлом и уже происходит прямо сейчас, — заметила Зинаида. — Это, кроме всего прочего, тоже в государственных интересах…

— Высадку летающей тарелки будем рассматривать? — обратился к собравшимся сотрудник заповедника, представившийся Игорем, но не назвавший ни своей фамилии, ни должности. Впрочем, было заметно, что по крайней мере Порядину Игорь давно и хорошо известен.

На лицах появились улыбки, Зинаида презрительно фыркнула.

— Нужно учесть всё! — подала голос Эдит.

Альберт перевёл.

— Вы имеете в виду охрану редких животных? — с надеждой осведомился Аркадий. С широкого лица уфолога не сходило какое-то пугающе-детское выражение. Он больше суток неподвижно, без еды и питья просидел возле бывшей ловушки на скалах, ожидая непонятно чего. Пока не был насильно уведён оттуда Зинаидой.

— Не только, — покачала пушистой головой француженка. — Надо понимать, что ландшафт, экосистема и народы, ведущие на этих землях традиционное хозяйство, составляют единое и неделимое целое. В Монако недавно состоялось совещание ЮНЕСКО по арктическим народам и путям устойчивого развития Арктики. Они пришли к выводу, что решение проблем этого региона должно начинаться с осознания: многие народы Арктики давно выработали свою систему самоуправления. Эти народы и их учреждения имеют огромный творческий потенциал, так что не нужно изобретать за них велосипед. Участники совещания составили шестьдесят шесть рекомендаций относительно руководящих принципов, которым нужно следовать для обеспечения стабильного развития Арктики…

— Сколько-сколько? — уточнил один из военных.

— Шестьдесят шесть, — доверчиво повторила Эдит. — Это важные рекомендации, они были выработаны на основе консенсуса, достигнутого участниками совещания. А среди них были и представители коренных народов, члены Российской ассоциации коренных народов Севера, Совета эскимосов Приполярья и Парламента саами. В совещании также приняли участие представители Союза Арктики…

— В Монако… Совет эскимосов Приполярья… Шестьдесят шесть рекомендаций… — зачарованно повторил второй военный.

Шведы с норвежкой согласно покивали, россияне смотрели на Эдит так, как будто высадка летающей тарелки уже произошла у них на глазах. Альберт поджал губы. Он был европейцем в душе. И страдал оттого, что приходилось жить в постимперской стране, которая двадцать с лишним лет слушает про демократию по телевизору, но никогда её в действии не видала и, судя по всему, в ближайшее время не увидит.

— Здесь и сейчас! — твёрдо сказал Барон, обращаясь к Порядину. Одной рукой он по-прежнему обнимал Марину, прятавшую опухшее от слёз лицо.

— Мы ищем девочку с помощью всего имеющегося у нас личного состава, — чётко ответил старший военный. — Пока никаких сведений нет.

— Сиреневый туман, аномальные природные явления, существо, в которое стрелял Аркадий… Кроме летающих тарелок и снежных людей, есть ещё какие-нибудь гипотезы?

— Мистика, эпос и легенды местных жителей, — сказала Эдит.

— В «Калевале» сказано, — проявил неожиданную эрудицию Альберт.

— Что сказано в «Калевале»?! — хором спросили Барон, Александра и воодушевившиеся шведы, которым переводила Зинаида.

— Всколыхалися озёра,Горы медные дрожали,Камни твёрдые трещали,Со скалы скала валилась,Раздроблялися утёсы… —

процитировал Альберт. — А когда сто сорок лет назад Александр Дюма в Россию приезжал и знакомился с Карелией, он оставил воспоминания: судно шло от острова Коневец на север… Вдруг всё заволоклось таким туманом, что друг друга было не разглядеть. Дословно я, конечно, не воспроизведу, но смысл примерно таков… «В гуще тумана гремел гром, и озеро забурлило, словно вода в котле. Казалось, гроза зародилась не в воздухе, а в глубине бездонного озера. Туман всё сгущался, раскаты гремели всё оглушительнее, угасая в плотных сгустках пара, молнии отсвечивали каким-то мертвенным блеском. Воды озера вздымались всё выше и не из-за буйства волн, а от какого-то подспудного клокотания. Всё это длилось часа два…» Вот так… Потом оказалось, что глубинный гул хорошо известен и нынешним обитателям ладожских берегов. Он называется бронтида…