Рок - Б. Седов

- Стой, кто идет! Стой, стрелять буду!

При других, не столь экстремальных обстоятельствах, Вадик наверняка повалился бы на спину и задрыгал бы ногами от хохота. Но сейчас ногами нужно было дрыгать ради спасения собственной жизни, и он поспешил к видневшейся из-за низкого ограждения пожарной лестнице, ведущей вниз. Конкретные пацаны гнались за ним, в руке одного из них был пистолет. Вадик соскочил на первую площадку и начал быстро спускаться вниз. У него не было никакого плана, да и вообще он впервые попал в такую переделку, поэтому он просто убегал в открывающееся перед ним пространство.

Спустившись на два этажа, он услышал наверху ругань и железный лязг лестницы, на которую ступила нога преследователя, и тут увидел перед собой разбитое окно, за которым была темнота и неизвестность.

Не долго думая, он шагнул на подоконник и спрыгнул внутрь.

Вокруг него был серый полумрак, под ногами визжали и скрипели осколки оконных стекол и разбитой посуды, воняло дерьмом и мочой, а кроме того, из самого темного угла раздался хриплый голос, который произнес по-английски:

- Вали отсюда, здесь мое место!

Это был хороший совет, и Вадик, освоившись, наконец, с темнотой, разглядел сорванную с петель дверь, за которой угадывался заваленный хламом коридор, ведущий в неизвестность. Расставив для устойчивости руки, он пробрался к двери и, выглянув, увидел, что в конце длинного, узкого и грязного коридора, вдоль которого зияло множество выломанных дверей, имелось ярко светящееся окно.

Свет всегда привлекает тех, кто надеется на лучшее, и Вадик бросился к окну, скользя на развалившихся пачках старых журналов и спотыкаясь неизвестно обо что. Если бы у него было время на размышления, он мог бы вспомнить, что иногда свет привлекает к себе мотыльков, и чем это для них кончается - тоже известно. Но времени хватало только на то, чтобы соображать, куда поставить ногу, чтобы не свернуть шею, поэтому через десять секунд Вадик уже был у окна, а его преследователи, выскочив в коридор, едва успели увидеть, как он мелькнул в освещенном прямоугольнике, спрыгивая куда-то вниз.

Разогнавшись по коридору, Вадик вскочил на подоконник с такой уверенностью, будто знал, что за окном его ждет паркет спортзала с положенным на него гимнастическим матом. Но когда он увидел, куда его неотвратимо тянет набранная в коридоре инерция, кровь отхлынула от головы, и под ложечкой у него мгновенно образовалась сосущая пустота. Под ногами, пятью этажами ниже, был выщербленный и покрытый геологическими трещинами асфальт. Мгновенно представив, как мимо его лица мелькает пятнистая и неровная стена, а внизу ждет неминуемый удар, Вадик попытался остановить движение своего тела, схватившись за полусгнившую деревянную раму. Ногти скользнули по трухлявому дереву, сдирая давно отслоившуюся краску неизвестного оттенка, и Вадик начал вываливаться из окна.

Ужас охватил его, но в последний миг, перед тем, как закрыть глаза, чтобы не видеть надвигающийся асфальт, он успел заметить, что ниже этажом из стены торчит нелепый железный балкончик, обнимавший узкое высокое окно. Невероятным образом изогнувшись, ему удалось направить движение своего тела в сторону этого балкончика, который был не больше метра в ширину и в глубину, и через секунду все его существо потряс болезненный удар о железо, и в этом ударе была животная радость жизни, все еще могущей ощущать боль и страдать.

Скривившись от боли в правой голени, которой он все-таки задел за перила этого идиотского, но так вовремя оказавшегося на пути балкончика, Вадик ударил локтем в совершенно непрозрачное стекло, и окно разбилось. Просунув руку внутрь, он нащупал щеколду и с трудом поднял раму. Перевалившись через подоконник, он рухнул на кучу какого-то мусора, и в эту же секунду услышал крик:

- А, блядь, ебаный в рот!

И тут же хилый балкончик загудел от удара тяжелого тела.

После этого настала тишина, длившаяся секунды три, а затем снизу послышался звучный шлепок. Выглянув в окно, Вадик увидел, что внизу, на асфальте, в позе индейца, слушающего, не приближается ли стадо бизонов, лежит один из его преследователей и вокруг его головы быстро увеличивается черная блестящая лужа.

Выскочив вслед за Вадиком в коридор, бандиты увидели, как он смело спрыгнул вниз. Это навело их на мысль, что там имеется какая-то надежная поверхность, и Басмач, с ходу перескочивший через подоконник, немедленно убедился в ошибочности такого мнения. В следующую секунду он уже летел вниз и через миг со всего маху ударился спиной о перила торчавшего, как выдвинутый спичечный коробок, и такого же маленького, балкона. Его позвоночник не выдержал, и дальше он летел, уже не чувствуя ног. Небо и асфальт несколько раз быстро поменялись местами, потом Басмач почувствовал мощнейший удар одновременно по всему организму, и все пропало. Из-за мусорного бака вышел недовольный Ангел Смерти, сильно дал басмачевской душе в рыло и, завернув ей ласты за спину, утащил в ад.

Задрав голову, Вадик увидел, что высунувшийся из окна Вареный целится в него из пистолета, и тут же отскочил от окна. Сверху послышалась возня, и Вадик понял, что его преследователь сейчас спрыгнет на балкон. Нужно было бежать дальше, и Вадик бросился к закрытой двери, моля неизвестно кого, чтобы она оказалась не заперта. Неизвестно кто услышал его мольбы, и дверь распахнулась от первого же толчка.

Выскочив в точно такой же, как и этажом выше, коридор, Вадик подумал, что неплохо было бы сообщить о происходящем Знахарю, и на бегу достал из кармана мобильник. Нажав кнопку быстрого набора, он прижал прыгающую трубку к уху, и тут за его спиной раздался выстрел. Вареный в пылу погони совершенно забыл о том, что Марафет самым строгим образом наказал доставить хакера живьем, и, увидев четкий силуэт беглеца на фоне окна, резко остановился и, задержав рвущееся из прокуренной груди дыхание, нажал на спуск.

Вадик почувствовал, что у него почему-то вдруг запершило в горле и зажгло между лопаток. В горле образовался колючий ком. Остановившись, он судорожно заперхал и с удивлением увидел, что на пол перед ним толчками льется что-то темное и, как ему показалось, горячее. Опустив голову, он поразился тому, что это темное выплескивается прямо из середины его груди. В следующий миг черный занавес опустился на его глаза, и они перестали видеть мир. Вадик умер, и его пустое тело со стуком упало на пол. Мобильник выпал из его навсегда расслабившейся руки, и откинувшаяся пола спортивной куртки накрыла его, спрятав от глаз осторожно приближавшегося с пистолетом наготове Вареного.

Трубка запищала как раз тогда, когда Знахарь переворачивал на сковородке огромный кусок рыбы. Во все стороны брызгал раскаленный жир, и он чувствовал себя, как вулканолог, осторожно приближающийся к пышущему диким жаром жерлу вулкана.

Чертыхнувшись, Знахарь быстро перевернул рыбу, с неудовольствием увидев, что кусок упал на сковородку криво, вытер руки бумажным полотенцем и взял трубку. На дисплее был номер Вадика. Приготовившись обругать его за то, что мальчишка звонит в такой ответственный момент, Знахарь нажал кнопку и поднес трубку к уху.

- Алло! Ответа не было.

Вместо него в трубке раздался какой-то шум, затем выстрел и звуки, напоминающие рвоту. Потом что-то тяжело упало, и трубка, по всей видимости, стукнулась об пол.

Затем хриплый голос с досадой произнес:

- Вот блядь! Наповал!

Знахарь слушал эту страшную радиопостановку с остановившимся дыханием. В трубке зазвучали попискивания другого телефона, и тот же хриплый голос произнес:

- Марафет, это я, Вареный. Тут такое дело… В общем, этот мудак Басмач застрелил мальчишку. Да. Нет, не получится. Он упал с пятого этажа и разбился на хуй. Да. Да. Да. Понятно. Да. Заберу.

Раздался писк отключения, и Вареный сказал сам себе:

- Ну вот. Хоть одна польза от Басмача получилась. Сам сдох, а меня выручил.

Послышался шорох, потом Вареный хмыкнул и сказал:

- Та-ак… Значица, Вадим Смолин… Ишь ты, бля, сколько у тебя денег-то, Вадим Смолин! Ну, спасибо и на этом.

Раздались удаляющиеся шаги, и Знахарь, глубоко вздохнув, понял, что он остался на линии в одиночестве.

Медленно опустив руку, он посмотрел на трубку, все еще связывавшую его с мертвым Вадиком и, широко размахнувшись, изо всей силы бросил ее в стену. Стена была сделана из гипсокартона, поэтому трубка вместо того, чтобы брызнуть во все стороны мелкими кусками, воткнулась в гипсовую плиту и застряла в ней. Знахарь почувствовал себя куском никчемного дерьма и, жутко сморщив лицо, подошел к дивану и бросился на него лицом вниз.

Маргарита, наблюдавшая за происходящим из кресла, не издала ни звука. Она молча смотрела на Знахаря, и ее лицо было похоже на грустную икону.

От забытой на сковороде рыбы шел густой синий дым.