ИЗБРАННЫЕ РЕЧИ - Рудольф Гесс

Оба учебных корабля нашего военно-морского флота носят, таким образом, имена поэтов и бойцов, отдавших свою жизнь за одну и ту же идею.

Эта идея называется «Германия»:

— Германия, какой её видели миллионы в боях за Германию на великой войне;

— Германия, которая представала перед их духовным взором, как Германия будущего;

— Германия, рождённая из переживаний совместной борьбы, совместных страданий и совместной гибели немцев;

— Германия, за которую стоило отдать жизнь.

Они надеялись, что из отданных индивидуальных жизней возникнет жизнь германского сообщества, достойная принесённых ими жертв.

Они верили в Германию, основанную на фронтовом духе, в национал-социалистическую Германию, хотя ещё не знали слова «национал-социализм».

С идеей этой Германии фронтовики вернулись на Родину. Идею этой Германии фронтовик Адольф Гитлер возвысил до идеи Родины, до идеи немецкого народа и в исполнение последней воли тех, кто погиб на фронте. Из идеи этой Германии Адольф Гитлер создал гордую действительность Третьего Рейха. Если бы Адольф Гитлер не пришёл, идея фронтовиков умерла бы вместе с ними.

Когда Адольф Гитлер вёл борьбу за превращение этой идеи в идею Германии, в борьбе за становление Третьего Рейха Хорст Вессель отдал свою жизнь, служа Вождю и его идее.

Жизнь Хорста Весселя была воплощением прошлого национал-социализма. Чтобы иметь возможность распространять идеи национал-социализма среди рабочих, студент Хорст Вессель сам стал рабочим, соединив в себе работника умственного и физического труда, соединив в себе идейного националиста с социалистом действия.

Чтобы дать веру в национал-социализм тем, чья жизнь полна лишений, он отказался от буржуазной жизни и выбрал жизнь среди рабочих, лишённых работы.

Чтобы доказать свою готовность отдать жизнь за идею, он высоко поднял знамя во главе своего отряда СА в Берлинском коммунистическом квартале, хотя знал, что Ротфронт приговорил его к смерти.

Хорст Вессель должен был умереть, потому что он был одним из самых успешных борцов за национал-социализм. Но мёртвый Хорст Вессель стал во много раз сильнее.

Когда сторонники марксистской революции убили Хорста Весселя, он стал символом германской революции, неустрашимым призывом для немецких революционеров.

Губы Хорста Весселя онемели, но его песня стала песней германской революции, песней Германии, родившей революцию.

Хорст Вессель умер, «Хорст Вессель» стал бессмертным. Носи, корабль, это бессмертное имя по морям, носи его под тем флагом, под которым сражался и пал Хорст Вессель!

Носи всегда с собой дух Хорста Весселя!

Передай дух Хорста Весселя юношам, из которых на тебе будут воспитывать мужчин!

Передай им фронтовой дух!

Передай им дух, который сочетает в себе высший национализм и подлинный социализм: дух благодарного служения народу как целому.

Передай им дух товарищества, свободный от старых классовых и сословных понятий, дух сплоченности под лозунгом «один за всех и все за одного», дух, готовый пойти на лишения, — дух, который ставит бытие выше видимости, — дух, готовый отдать жизнь за Германию.

Передай им дух, который высоко держит знамя до последнего вздоха, даже если корабль будет тонуть!

Передай им любовь Хорста Весселя, передай им верность Хорста Весселя Вождю!

К ПОСТАВЩИКАМ И ПОТРЕБИТЕЛЯМ

Мои немецкие соплеменники и соплеменницы!

Когда ваш крайсляйтер и ваш обербургомистр разыскали меня во время моего отпуска в Сосновых горах и стали убеждать меня, что мне непременно нужно прибыть на открытие Адольф Гитлер Халле и выступить с речью, я сначала ответил отрицательно. А когда оба продолжали настаивать, я выругался в совершенно непарламентских выражениях. В самом деле, я хотел во время отпуска пожить спокойно и не видеть никаких массовых собраний, не говоря уже о том, чтобы выступать на них!

Но после, когда первый гнев прошёл, я стал раздумывать над тем, что, собственно, означает, что в таком небольшом городке, как Хоф, построен такой огромный дворец.

Во всяком случае, можно быть уверенным, что множество городов, в которых в новейшее время построены такого рода дворцы, раньше никогда и подумать не могли, что такие помещения будут столь часто заполняться, что их постройка быстро окупится. Небольших залов вполне было достаточно для собрания каких-либо корпораций ремесленников или для «грандиозных мероприятий» одной из 30 существующих партий.

Даже те, за кем стояли самые широкие массы, т. н. «представительства» рабочего класса, распадались на множество партий и профсоюзов.

Когда одни звали, другие не шли.

Иногда устроители даже радовались, когда не было большого зала, в котором ради приличия следовало бы провести их собрание. Тогда, по крайней мере, не бросался бы в глаза провал грандиозного мероприятия какой-нибудь “Немецкой народной партии”, и газеты не очень врали, сообщая, что «зал был переполнен».

Теперь в Германии повсюду строятся огромные залы для собраний, помещения, рассчитанные на тысячи людей, и когда мы сегодня созываем людей, даже эти залы оказываются слишком малы! В нынешней Германии собрания проводят не союзы портных, не красные, жёлтые и прочие профсоюзы, правые, левые или центристские партии. На них созывают немецкий народ, и он приходит!

И я приехал сегодня сюда, потому что открытие ещё одного такого зала символично для нашей Германии.

Я особенно охотно приехал в Хоф, потому что знаю, что Хоф в самые тяжёлые годы борьбы был в авангарде развития на пути к национал-социализму.

Я вспоминаю, как Фюрер и мы все в его окружении часто с особым интересом и напряжением ожидали результатов выборов в Хофе и никогда не бывали разочарованы. Некогда слывший “красным” Хоф снова гордо предстал перед миром как национал-социалистическая цитадель.

Я знаю, что Хоф и сегодня при любых обстоятельствах с честью поддерживает свои старые национал-социалистические традиции. При этом мы сознаём, что этот город и вся эта область в экономическом отношении ещё отстают от многих других областей Германии. Нет здесь в избытке и плодов земных. Большая часть здешней промышленности работает на экспорт. Но, прежде всего, это пограничная область, где нельзя было разместить многие предприятия, возникшие в других местах.

Я знаю, что соответственно зарплата и доходы здесь в несколько раз ниже, чем в остальном Рейхе.

Но я знаю также, что именно эти соотечественники и соотечественницы, жизнь которых тяжела, принадлежат к числу лучших и верных последователей Вождя. Они идут за ним с уверенностью, что он и для них сделает всё возможное, что только может сделать человек!

Они знают, что он с утра допоздна думает обо всех и работает для всех тех, которые сами что-то делают для Германии. Они знают, что во всех областях уже произошли чудеса, которые три года назад никто не считал возможными.

Они, как и мы все, убеждены, что дела будут идти всё лучше и лучше!

И они не обманутся в этих своих убеждениях!

Сколь огромны достижения нового Рейха в одной лишь экономике!

Каково было в январе 1933 года принять государство, находящееся на грани краха, экономику, которую давно следовало бы объявить банкротом, а потом за кратчайшее время с помощью этого государства и этой экономики достичь оздоровления, снова дать работу миллионам людей, создать современный Вермахт и одновременно при таком страшном напряжении обеспечить хлеб нашему народу!

Это обеспечение продовольственного снабжения нашего народа должно происходить путём увеличения производства продуктов питания своим силами.

То, чего, тем не менее, не хватает, приходится ввозить, но ввозить приходится не только продукты питания, но и много сырья, необходимого, чтобы работала наша промышленность, чтобы миллионы людей имели работу, чтобы мы могли завершить вооружение.

Но мы можем ввозить товары только в обмен на товары, которые мы производим сами. Предпосылка этого товарообмена — готовность заграницы покупать у нас товары.

С этим в последние годы были большие трудности. Наши возможности экспорта во все страны мира всё больше сокращались, частично потому, что многие страны, которые раньше покупали товары, сами стали их производить; частично потому, что в мировой экономике царит такой хаос, производство и цены строятся на столь разных основах и воздвигаются столь высокие таможенные барьеры, что товарообмены сокращаются.

Конечно, мы могли бы вывозить гораздо больше товаров, чем сейчас. Было бы легко с помощью экспериментов с валютой продавать их за бесценок, а вместе с ними и наше народное достояние. Нам надо было лишь снизить ценность нашей марки настолько, чтобы иностранные обладатели марок могли снова использовать их для распродажи Германии. Это был бы прекрасный экспорт, но он был бы равнозначен бессовестному разбазариванию национального капитала и вызвал бы новое обнищание нашего народа вследствие инфляции.