Угрюмый дудочник - Андрэ Нортон

Ров становился мельче, но над головой по-прежнему смыкались заросли.

Дважды мы натыкались на наблюдательные посты, с сидениями, с полками, на которых когда-то стояли приборы. По состоянию рва, по густым зарослям я решил, что это место давно уже не посещали.

Местность к северу от порта мне незнакома. Это наименее населенная часть континента; был только небольшой участок возделываемых земель, окруженный глушью. Раньше здесь находились несколько постов безопасности, гарнизоны которых часто менялись. Проекты, первоначально тут осуществлявшиеся, давно приостановлены.

Где-то впереди начинаются холмы, переходящие в горы, через которые мы прошли. Там у нас было бы укрытие от флиттера: инфраскоп плохо действует на пересеченной местности.

Я больно ударился подбородком о какое-то препятствие – мы оказались у конца рва. Я нащупал несколько ступенек. Флиттер уже какое-то время не слышен. Если преследователи приземлились, им труднее пробираться в чаще: мы к этому подготовлены, а они больше привыкли к космическим просторам.

– А мы сможем вернуться в Батт, если дальше пойдем на север? спросил Тед.

– Не сразу. Придется еще свернуть на запад.

– Там нет дороги.

– Да. Но дальше есть посты безопасности.

Посты, должно быть, разрушены. Я вспомнил, что мы видели на экране в Батте: рогатый бородавочник, привычно сидящий в кресле и глядящий на нас.

Дрожь пробежала по спине.

Мы выбрались на старую дорогу.

– Куда теперь? – Тед придвинулся ближе. – Мы... мы в лесу?

Неуверенность его имела основания. Видимость почти нулевая. Я нащупал упругую стену кустарника. Проведя руками вверх, обнаружил, что кусты смыкаются над головой, образуя крышу. Такие незаметные подходы для наблюдателей устраивались в заповедниках мутантов.

Но заповедник мутантов на севере, они все за горами? Впрочем, мы многого о Бельтане не знаем. В последние годы было столько закрытых проектов... многие из них позже остановлены. Сотни заповедников могут скрываться в отдаленных районах континента, а поселенцы о них не подозревали, да это их и не интересовало.

Я осмелился включить фонарь, зная по прошлому опыту, как хорошо сооружаются такие тайные подходы. Мы стояли в туннеле, образованном растительностью. Он держится на сетке из специальной стали, которая способна долгие годы сопротивляться натиску дикой чащи. Стены не менее прочны, чем у домов в поселках. Направо или налево? Компас подсказал налево. Никакой флиттер не обнаружит нас сверху. Если все устроено, как в других заповедниках, то вверху должны быть полосы, искажающие показания инфраскопа. Нам повезло с этим безопасным путем...

Меня продолжало удивлять, что такое сложное сооружение находится рядом с портом и о нем никто не знает. Я не читал информационные ленты, как Гита, но и без этого считал, что все знаю о заповедниках.

– Что... что это? – Тед придвинулся ближе. Он шел за мной, едва не наступая на пятки.

– Похоже на пункт наблюдения за мутантами. Но вот где? Среди заповедников такой не значится. Ага! – мы зашли в тупик, но я знал, как тут действовать. Передав Теду фонарь, я порылся в ветвях и отыскал дверцу.

Открылась она с трудом – ею уже несколько лет не пользовались. Ветви расступились, лианы разорвались, и мы выбрались наружу.

Перед нами было то, что мне меньше всего хотелось увидеть, – открытая болотистая местность, заросшая тростником высотой почти с деревья.

Тростник еще не утратил свою летнюю листву. Она колышется и шуршит при малейшем порыве ветра, в ней проглядывают и снова прячутся спелые ягоды.

Вдобавок к тростникам – гротескные пруды хортала – гриба, образующего огромные наросты и быстро отмирающего; в оставшихся наростах селятся различные животные и птицы. Здесь опасно просто потому, что никогда не знаешь, когда кусающийся или жалящий обитатель придет в ярость и кинется на тебя.

Каменистая тропа вела прямо в болото, бесцветное и заросшее водорослями и мхами. Над лужами грязной воды с илистыми краями, как дьявольские зеленые свечи, танцевали болотные огоньки. Так непохоже на Бельтан, который я знал! Как будто мы, пройдя через туннель, попали в другой мир.

– Мы пойдем туда? – спросил Тед.

Раньше этой дорогой часто пользовались, но сейчас лезть через болота совсем не хотелось. Конечно, можно вернуться и исследовать другой конец туннеля, хотя он ведет в противоположном направлении.

Тяжелые испарения болота достигли обоняния; тростники зашумели на ветру. Тут даже днем опасно ходить, решил я. И уже хотел повернуть назад, но вдруг послышались голоса из туннеля. Должно быть, наши преследователи упали в траншею. Значит, они по-прежнему идут за нами. Повернув назад, мы как раз попадем им в руки.

Я стал внимательно изучать каменистую дорожку. Насколько можно судить, она идет по какому-то возвышению, ни разу не исчезая в болоте, ни в одном месте не перекрывается растительностью. И тут, удивленный, я понял, что, несмотря на сумерки, ясно вижу каждый камень дорожки; они как будто покрыты фосфоресцирующим материалом. Дорожка сделана так, что видна в темноте. Значит, она предназначалась для наблюдения за ночными животными?

– Придется идти туда, – решил я. И сделал первый шаг.

Наши преследователи обуты в сапоги с металлическими подошвами, им тут будет нелегко: камни покрыты чем-то скользким. Наши мягкие башмаки держались на них устойчиво, конечно, если мы не слишком торопились.

Некоторое время мы двигались прямо в болото, и его гнилые испарения окружили нас. Тростники стали гуще и, когда дорога свернула влево, совсем заслонили пройденную нами часть тропы.

Наши глаза привыкли к темноте, и свечения камней вполне хватало. Я не пользовался фонарем. Мы уже далеко углубились в эти мрачные заросли, когда набрели на остров, высоко поднимавшийся над уровнем болота. Пять камней образовали лестницу, ведущую от дороги на остров.

Когда-то поверхность острова была выровнена и расчищена, а теперь здесь буйствовала растительность, как будто несколько лет остров не посещали. В центре сохранились несколько загонов, какие были на любой станции мутантов, где содержали животных, прежде чем выпустить в естественную для них среду обитания.

Я подумал, что поступил глупо, выбрав эту дорогу, и теперь мы оказались в тупике.

Но лестница не кончилась, а имела продолжение и выводила на небольшую посадочную площадку. Ее окружала стена из светящихся камней, чтобы она была видна с воздуха в темноте. Значит, сюда доставляли грузы и по ночам, иначе зачем нужна такая посадочная площадка? Интересно, какой груз и почему ночью?

Мы обошли стену с трех сторон, но никакого выхода не обнаружили. В конце концов, я решился включить фонарь и осветил пространство за стеной, пытаясь найти проход через болото.

Фонарь осветил гряду, похожую на ту, по которой шла дорога, но невымощенную. Может это продолжение дороги? Хотя, конечно, риск есть.

Мы вернулись к загонам. Впервые я заметил небольшое сооружение из проволочной сетки, покрытой растительностью. Дверь открыта, вход весь затянут лианами, преграждавшими путь. Мы расчистили его. Осторожно осветив внутренность, я решил, что это сооружение должно так же сливаться с местностью, как все наблюдательные пункты рейнджеров. И это всего лишь временное убежище.

Как и в строении в горах, здесь не было мебели, кроме двух коек, встроенных в стены, покрытых неприятной на вид плесенью. Сильно пахло сыростью.

Тед вскрикнул, и я уловил справа вспышку станнера. Фонарь осветил существо, дергавшееся, пока луч не подействовал полностью; тогда оно затихло, выставив брюхо, обнажив могучие когти.

Сам по себе кос-краб очень опасен. А тут за ним виднелась паутина, и в ней что-то двигалось...

– Назад! – Я попятился, Тед за мной. Целое гнездо крабов!

Не знаю, кто еще здесь обитал, но у меня не было никакого желания это узнавать. Придется повернуть назад – но, выйдя из сооружения, мы услышали шум мотора и увидели вверху свет прожектора. Флиттер выследил нас!

Я отстегнул фонарь и бросил его в хижину. Пусть думают, что внутри кто-то есть.

– Пошли!

Мы побежали к посадочной площадке, перелезли через стену и оказались на гребне, надеясь по нему выйти на другую сторону болота. Если у них нет инфраскопа, то они обязательно заметят свет в хижине и задержатся там. Но на такую удачу нечего рассчитывать.

Теперь приходилось идти ощупью, и это было опасно. Но спустя некоторое время почва под ногами стала совсем твердой. Ножом я срезал ветку и стал ощупывать ею дорогу, опасаясь возможных поворотов. Призрачные болотные огни горели тут и там, давая слабый свет.

Сзади донесся шум садящегося флиттера. Я вздохнул с облегчением. Они увидели посадочную площадку и сели, возможно, привлеченные светом в хижине. Значит, их инфраскоп больше не действует, иначе они поняли бы, что это обман.

Неожиданно мой прут провалился. В панике я стал щупать им направо и налево, надеясь, что это просто изгиб дороги, а не ее конец.