Правила нежных предательств (СИ) - Максимовская Инга

— Менты, — проорала Альбинка. — Шухер. Босс, надо валить. Все под фанфары загремим.

Феня вдруг замерла на месте, взмахнула руками и мне показалось что взлетела. Алька на полуслове заглохла, и выпучила глаза. Как раз в этот момент Бобок, словно мешок с картошкой свалился с забора.

Надо было что — то делать. Две полицейские машины подъехали к воротам, и из них начали появляться быкоподобные служители Фемиды. Морды "внутренних органов" мне были смутно знакомы. Где — то я уже видел этих горилл. Черт. Времени было в обрез.

Фекла Быковских

— Только тронь ее хоть пальцем, и я тебя загрызу, — прорычал, невесть откуда взявшийся варвар, бросившись на решетку забора. Черт, как он так быстро на меня вышел? Неужели я настолько предсказуема? Ну да, конечно, это самый важный вопрос для женщины, болтающейся на дереве, подвешенной за ногу. Очень неудобно, кстати. Чувствую себя бабочкой наколотой на булавку — Руки убери. Это моя женщина.

Мне даже померещилось, что взбешенный Макс, как филистимлянский потомок великанов, просто голыми руками раздвинет кованые решетки и спасет прекрасную даму. Ну вы понимаете о ком я. И с чего он взял, кстати, что я его? Странный.

Кстати о руках. Я уже видела эти лопатообразные ладони, и татуировку видела — крест на указательном пальце. Вот только где? Огромные руки, черт. Перевела взгляд на улыбающуюся противную физиономию мужика, приближающего ко мне, и совсем не обращающего внимания на беснующегося, как лев в клетке, Буйнова. Интересно, чего это он так разошелся? Мы же выяснили все — нам вместе быть противопоказано. Разные, настолько неподходящие друг — друг. Это же так явно. Или нет?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Я скучала. Правда. Сначала думала, что это просто гормоны, перестройка организма. А потом поняла, что мне невероятно плохо без несносного варвара. А еще, сейчас, в глубине души, где — то очень глубоко, я ликовала. Он вернулся. За мной. Назвал меня «своей девочкой». И от этого кровь от головы отлила к низу живота, невзирая на мое незавидное положение и веревочную петлю, обвившую мою ступню. Кстати, очень неприятно вот так болтаться. Ощущение, что нога сейчас просто оторвется.

— Попалась, птичка, — ухмыльнулся противно рукастый, и я вдруг вспомнила, где видела его. Это ведь тот, у которого по колено, по версии моей бывшей лучшей подруги — правильно наш заказчик не верил, что ты отдуплилась. Вон бодрая какая. Ничего, маленькая свинка. Мы это исправим. Зря ты тогда отказалась, когда я тебе ласково предлагал.

— Ах ты, козлина, — взвыла я, задергавшись, словно стреноженная кобыла, когда этот придурок своей лопатообразной лапой провел по моей груди. Натяжение на ступне ослабло, веревка среском лопнула, я возликовала и свалилась на землю, кое как сгруппировавшись в воздухе, чтобы не сломать себе шею.

— Что же тебя так припекло, что ты стал собачонкой у этого гнидливого пса — моего мужа? — ехидно простонала я, пытаясь вложить в голос весь яд, бурлящий в подогретом адреналином, организме. — Он же голодранец. Ты же понимаешь, что я его до снифтера раздену. Вот только оживу. И хрен ты получишь свои тридцать серебренников, конь ты педальный.

— Если. Ключевое слово тут — если, свинка. И с чего ты взяла, что адвокатишка тебя приговорил? Нет, детка. Не стоит отжимать у людей…

- Сам ты, боров, — успела выплюнуть я, захлебнувшись от обиды. Вот сволочь. Зря я его перебила. Ох, зря. Но в тот момент мне было не до интересных разговоров.

Макс появился из ниоткуда. А точнее легко перескочил через высоченный забор, как Бубка, блин. Ей-богу не вру. Только без шеста, и вид у него был такой, что я кровожадно ухмыльнулась. Мой варвар шел убивать. С видом гладиатора идущего в арену амфитеатра, на бой.

— Еще раз назовешь ее свиньей, я тебя закопаю, — прорычал мой герой, закрывая меня своим телом. Ну, точнее, он просто встал передо мной, как Сивка Бурка Вещая Каурка перед травой. Вот, кстати, что это еще за Каурка такая? Хотя, конечно, сейчас самое время предаваться размышлениям на тему русских народных сказок. Вместо этого я закряхтела в спину спасителя, с трудом поднявшись с дорогущего газона, который выбирала полгода. Лучше бы я валялась на травке и смотрела в небо. Ей-богу. Наемник взвыл. И нанес удар пудовым кулачищем, целясь в лицо варвара, который по инерции пригнулся. Я оказалась не столь проворна. Показалось, что из меня посыпались серебряные монеты, такой звон стоял в ушах, когда мир вдруг вспыхнул от боли и рассыпался дробью. Буйнов взревел, но мне уже было индифферентно. Я бодро прилегла на росистую зелень, рассматривая звенящие звезды, хотя небо сегодня было покрыто тяжелыми тучами.

Дальше знаю только со слов Бинки. В ее влажных фантазиях Буйнов по пояс вбил человека, пришедшего за моей жизнью, в землю одним ударом. Его подельника Бобок вырубил разрядом электрошокера.

Я с трудом открыла один глаз. Второй никак не желал подчиняться. Ко лбу прилипла противная, похожая на ледяную лягушку, тряпка, которую попыталась скинуть пошевелив бровями. Фигушки. Физиономию прострелило болью.

Тихо. Мне показалось, что я умерла, и попала в страну придурков, где мне самое место. Нет ребята рая и ада. Каждому предназначено место, где он встретит вечность. Я бы хотела в объятиях варвара. Кстати, где он? Когда я видела Макса в последний раз, прежде чем вырубиться, он был машиной смерти, не меньше.

— Макс, — позвала я плохо слушающимися губами. — Буйнов.

Кто-то зашевелился рядом, кто-то горячий, такой нужный, такой… Не такой, как Федька.

— Феня, Ты как? Ты такая овца и дура, — прохрипел варвар, обвивая меня руками. — Я думал что сдохну от ужаса. Больше никогда, слышишь…

— Поднимите мне веки, — ворчливо прошептала я, гоня желание уткнуться в его грудь разбитым, похожим на картофелину носом, и не мочь надышаться. Он прав. Я круглая дура. Бежать от…

— Ты прелесть и я тебя…

— Что? — только сейчас я поняла значение выражения «в зобу дыханье сперло» — Что ты меня?

— Нам надо поговорить, — выдохнул мой любимый варвар, так холодно, что по телу пробежала волна мурашек.

Глава 22

Она конечно не дура. И то слово, которое я едва успел зацепить сжатыми до хруста зубами, не позволив ему вырваться идиотским, мальчишечьим признанием, ей было и не нужно. Уставилась на меня своими глазищами, как олененок Бемби. Показалось, что она меня видит насквозь, лучше всякого рентгена.

— У меня болит лицо, — хмыкнуло исчадье, развеивая наваждение. — Буйнов, ты знаешь, что ты придурок?

Вот в этом она вся. Заноза в заднице, вредная, противная малявка, без которой мне почему — то очень трудно существовать.

— Придурок полный. Если еще не понял, что ты для меня…

— Нам надо кое-что обсудить, — выдохнул я, не в силах отвести взгляд от ее лопнувшей губы, на которой запеклась кровавая корочка.

Честно? Когда я увидел Феню, кулем обвалившуюся на траву, впервые в жизни захотел убивать. И дурак наемник это понял едва взглянув мне в глаза. Жаль, что Бинка меня оттащила.

- Я хочу есть, и в туалет. Потом все что угодно. Но сначала…

Ну как тут было сдержаться? Феня откинула одеяло и мне показалось, что мир качнулся. Тяжелая грудь, обтянутая тонкой маечкой, пока еще плоский животик, синяк на белоснежном бедре предстали моему взору так буднично. Эта маленькая нахалка словно не понимает, что делает со мной. А может наоборот, изощренно издевается, пытаясь выставить чертовым извращенцем. И именно им я сейчас начинаю себя чувствовать. Потому что нормального мужика вряд ли бы возбудила женщина, с лицом похожим на кусок отбивного мяса, глядящий на него хитрючими наглыми глазюками. А у меня в штанах вот-вот взорвется гейзер. И я ни о чем не могу думать кроме того, чтобы завалить мелкую калеку обратно в кровать, разодрать зубами чертов трикотаж и…

— Эй, варвар. Ты чего? — тихо спросила Фекла. Если бы она знала, какие демоны терзают сейчас мою душу, то завернулась бы обратно в одеяло, как гусеница в кокон.