Летняя улыбка - Айрис Джоансен

Зайла застыла, широко раскрыв глаза.

— Ну, если ты того хочешь… — пробормотала она через силу.

— Так вот, я не этого хочу! — У него сжались кулаки. Голубые глаза сверкали на побледневшем лице. — И это очень важно, черт возьми! Твое тело имеет свою ценность, как и твой ум и твоя душа. Ты не должна разбрасываться этим ради любого, кто попросит.

Зайла съежилась, как под ударом.

— Но это совсем не так, — заговорила она дрожащим голосом. — Я совсем не такая. Речь не идет о любом.

— Боже мой, я это знаю! — Слова Дэниела словно вырвались из глубины сердца. Его руки, сжимавшие ее плечи, дрожали. — Меня просто выводит из себя, когда ты говоришь что-то подобное. Ты так чертовски красива! Ты прекрасна и внутренне, и внешне! Ты что, не сознаешь этого? Мир вокруг может быть черным и отвратительным, но ты светишь, как свеча в ночи. Люди вроде меня должны знать, что где-то в мире еще существуют такие очаги надежды. Так что, ради Бога, сияй гордо, Зайла!

Зайла так и стояла перед ним, приоткрыв рот, чувствуя себя так, как будто ей только что вручили Нобелевскую премию мира. Потом робко улыбнулась ему, и ее лицо озарилось нежностью.

— Свечи, озера, моря… Мы сегодня что-то оба склонны к метафорам. — Она обернулась на поле маков, колышущихся под ветром. — Может, это от красоты вокруг? Маки, наверное, самые красивые цветы на земле. — Она покачала головой в изумлении: — А я их раньше так ненавидела!

— Зайла…

— Это странно, правда? Но из мака получают опий, понимаешь?

— Понимаю. — Дэниел крепче сжал ее плечи, его лицо было внимательным и суровым.

— Наркотик. Не могу смириться с тем, что из такой красоты получают нечто столь отвратительное. — Она посмотрела на цветок, все еще зажатый в ее руке. — Все вещи имеют две стороны. Опий может нести зло, но может также снять боль, остановить мучения. Мак может внушать ужас, но может возвышать сердца своей красотой. Надо просто знать об этом и воспринимать мир таким, какой он есть. — Она нервно облизнула губы и посмотрела ему в глаза. — Я говорю бессвязно, но я хочу что-то тебе сообщить. Наверное, надо было сделать это раньше, но мне и сейчас трудно говорить об этом.

— Так не говори, — с грубоватой заботливостью сказал он. — Мне и не нужно. Я не имею права знать, если это так болезненно для тебя.

— Но Дэвид знает, — озабоченно сказала она. — И ты можешь подумать, что я скрываю от тебя то, чем поделилась с ним. А я этого не хочу.

— Ну, я не до такой степени собственник. Не надо обнажать передо мной душу только ради того, чтобы я получил преимущество перед Брэдфордом.

Небывалое чувство облегчения затопило ее.

— Вот и хорошо. Значит, не теперь. Я все равно скоро все тебе расскажу.

Рука Дэниела нежно провела по ее губам и подбородку.

— Когда ты решишь, что готова, я тебя выслушаю. — Он отнял свою руку и неожиданно встал. — Но если я хочу, чтобы с тобой все было в порядке, я должен вернуть тебя домой и накормить завтраком. — Он протянул руку и помог ей встать. — Не будем нарушать строгий режим, прописанный тебе врачом.

Зайла обреченно вздохнула. Опять Дэниел играет роль старшего брата! Но сейчас это не испортило ей настроения. Это утро было таким прекрасным, и они сказали друг другу так много важного, что в ее душе зародился крохотный росток надежды. Она теперь точно знала, что Дэниел к ней неравнодушен, возможно, даже больше, чем сознавал сам. И если она не даст увянуть этому ростку, он может расцвести так же, как красивый красный мак в ее руке.

Она приподнялась на цыпочки и вдела зеленый стебелек в петельку рубашки Дэниела.

— Правда, давай возвращаться, — легко сказала она. — Или Пандора опять украдет Эдипа и примчится за нами.

Пандора, однако, пребывала в полном спокойствии. Она сидела, скрестив ноги, на персидском ковре около кровати и почесывала живот Андрокла. Увидев Зайлу, она радостно улыбнулась:

— Ты только посмотри! Он мурлычет от удовольствия!

— Что ж тут удивительного. — Зайла опустилась рядом с ней на пол и с удовольствием погладила голову тигренка. — Мне кажется, он подрос за последнюю неделю.

Пандора кивнула.

— Да, я тоже заметила, — уныло сказала она. — Скоро придется его отдавать. — Она приободрилась. — Но это еще не сейчас. — Она подняла тигренка и положила себе на плечо, как грудного младенца, поглаживая рукой его мохнатый затылок. — А ты уже завтракала?

— Да, когда мы вернулись с прогулки, то позавтракали с Дэниелом в столовой. — Зайла вопросительно подняла брови. — Ты что-то очень спокойная, не суетишься, как курица-наседка.

— Так тебе уже лучше, — пожала плечами Пандора. — Ты больше не нуждаешься в моей заботе. Я могу точно сказать, что, когда отец осматривал тебя вчера, это было только формальностью. Он уже не считает тебя больной.

— Но тогда почему же меня здесь держат? — спросила озадаченная Зайла. — Ты, наверное, ошибаешься.

— Нет, не ошибаюсь. — Пандора улыбнулась с некоторой горечью. — За все эти годы я прекрасно научилась читать выражение его лица. Я не знаю, почему он тебя держит, но, во всяком случае, не потому, что ты больна. Может быть, так сказал ему Филип. Моему отцу очень нравится тот стиль жизни, который Филип здесь установил. Он делает все, что Филип ему скажет.

— Очень сомневаюсь, что твой друг шейх настолько дорожит моим обществом, — сухо заметила Зайла. — Хотя он был исключительно любезен, когда мы недавно столкнулись с ним, но я вряд ли вхожу в число его друзей.

— Зато Дэниел Сейферт входит в это число, — упрямо заявила Пандора. — И Дэниел хочет тебя.

Зайла испытала настоящее потрясение от этих спокойных слов.

— Дэниел мой друг, — взволнованно сказала она.

— Он хочет спать с тобой, — безапелляционно заявила Пандора. — Он все время так на тебя смотрит. Готова спорить на что угодно, он еле сдерживается, чтобы не наброситься на тебя. — Она опустила ресницы, чтобы скрыть глаза. — Я знаю, как мужчина смотрит на женщину, когда хочет с ней спать. Я это достаточно часто видела.

Кого она имеет в виду? Филипа и его наложниц? Зайла ощутила прилив сочувствия к этой женщине-девочке.

— Думаю, ты не права насчет Дэниела, — мягко сказала она. — Он не хочет меня в этом смысле. Пандора пожала плечами.

— Сама увидишь. Не знаю, зачем ты споришь. Ты же и сама его хочешь. — Она внезапно подняла на Зайлу глаза. Ее великолепные черные глаза пронизывали насквозь, как рентген. — Разве нет?

Зайла секунду молчала.

— Да, я хочу его, — наконец признала она тихим голосом. — Но я еще и люблю его. Я не могу разделить эти два чувства. — Странно было говорить об этом вслух. Она почувствовала облегчение, как будто с ее души сняли груз.