Неукротимый - Сандра Дюбэй

– И все же это была она, – задумчиво прошептала Шайна, глядя в раскрытое окно. – Я уверена в этом! Но почему она отрицает это, зачем…

Какая-то тревожная мысль ускользнула от Шайны. Она чувствовала себя совершенно сломленной. Завтрашний день настанет и пройдет, а уже послезавтра Ребекка станет для Шайны просто воспоминанием – таким же, как память о Виргинии, о Монткалме… О Габриеле…

«Габриель!» – мысленно вздохнула Шайна.

Он куда-то снова исчез, но похоже, что его отсутствие ничуть не волновало ни лорда, ни леди Клермонт, и Шайна подумала, что лучше всего ей будет справиться у Ребекки. А впрочем, это даже хорошо, что его нет. Было бы слишком тяжело еще раз увидеть его перед тем, как навек стать женой другого человека.

Шайна зябко повела плечами. До чего же не хочется думать о будущем. О таком будущем.

Это последняя ее ночь на свободе. Еще несколько коротких часов – и все. Как же быстро они летят – последние мгновения!

Шайна поднялась со стула, вышла из комнаты и тихо прошла по спящему дому в сад. Как приятно было оказаться сейчас здесь – на залитых лунным светом дорожках, под легким, ласковым ветерком, едва слышно шелестящим в вершинах деревьев!

Она неторопливо брела по мощеной дорожке, любуясь сверкающей, словно серебряная лента, гладью реки, плавно текущей вдали, наслаждаясь тишиной и покоем ночного сада. Здесь, в безмолвном слиянии земли и неба, так легко было поверить в то, что завтрашний день никогда не наступит. И не будет венчания, не будут сказаны ужасные, тяжелые, словно камни, слова, которые навсегда отдадут ее в руки Йена, сделают ее его собственностью.

Ветерок набежал, прижал к ногам легкую ткань ночной рубашки. Шайна поежилась. Какое необычное, приятное ощущение! Одновременно легкое и возбуждающее!

Она поплотнее закуталась в накинутую на плечи шаль и медленно пошла дальше сквозь теплую летнюю ночь. Шайна свернула на узкую боковую дорожку, ведущую вниз, к реке. Деревья здесь росли реже, и серебряный свет луны ложился на ровные, подстриженные лужайки, делая их похожими на огромные матовые зеркала. Она шла медленно, осторожно, стараясь не наступать на острые камешки, которыми была усыпана дорожка. Шайна внимательно смотрела под ноги и не заметила высокую мужскую фигуру в конце дорожки, пока не подошла вплотную.

Когда же увидела, из ее груди вырвался удивленный вздох. Она сразу поняла, кто стоит перед ней в ночной тишине.

– Габриель… – прошептала она, не в силах справиться со своим изумлением.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

Его голос – мягкий, низкий, чувственный – сливался с шорохом ветерка, шелестящего в кронах деревьев.

– Брожу, – ответила она. – Думаю… Или, скорее, стараюсь не думать о…

– О завтрашнем дне, – закончил он за нее.

Шайна подняла на Габриеля глаза, чувствуя, как все ее тело наливается напряженным ожиданием. Так же молча он взял ее за руку, и они пошли вместе, тесно прижавшись друг к другу, по упругой, мягкой, сверкающей под лунным светом траве.

Габриель потянул кончик ленты на вороте ее рубашки. Так же осторожно Шайна принялась расстегивать пуговицы на его сюртуке, рубашке…

Она задрожала от возбуждения, когда Габриель опустился на траву и потянул ее вслед за собой. Она опустилась над Габриелем, сладко замирая от прикосновения его рук, ласкающих ее тело, чувствуя под собою его твердую горячую плоть. И не было больше никаких мыслей, кроме одной – как же она истосковалась по нему!

Все произошло в тишине. Габриель вел ее, помогал ей овладеть его телом, сам овладевал ею. Положив руки на бедра Шайны, он помог ей справиться со смущением, помог ей найти нужный ритм движений.

И, охваченная неведомыми прежде ощущениями, Шайна взлетала, парила над Габриелем, целиком отдавшись счастью, имя которому – любовь. Губы ее приоткрылись, голова запрокинулась назад, она глубоко и часто дышала. Только сейчас она поняла, какое это счастье – близость с любимым мужчиной. Опаляющий жар рос в ней, рвался наружу, сжигал все ее существо. И она продолжала, продолжала и продолжала свой путь к вершине блаженства, пока не упала с легким стоном на его широкую грудь – обессиленная, бездыханная, счастливая.

Габриель, не достигший еще своей вершины, повернул девушку на спину, лег сверху и принялся неистово ласкать ее грудь, а затем сильно и нежно вновь вошел в нее. Новая горячая волна охватила Шайну, и она устремилась вместе с Габриелем к новой вершине блаженства. Их стоны сливались в единый стон так же, как были слиты воедино их тела.

А из бездонных небесных глубин на них смотрели вечные мудрые звезды.

Когда оба они пришли в себя, Габриель помог Шайне встать и накинул ей на плечи свой сюртук, желая уберечь любимую от дуновения ночного ветерка. Нежно, ласково он поправил ее растрепавшиеся волосы.

– Шайна, – тихо прошептал он, – бежим, пока не поздно, в Фокс-Медоу. Прямо сейчас. Когда они хватятся, мы будем уже далеко – за много миль отсюда!

– Не могу, – с болью ответила Шайна.

Она прекрасно знала, что Йен не колеблясь приведет в исполнение свою угрозу, если она убежит сейчас с Габриелем. И тогда… Тогда начнется охота, и для беглецов не останется уголка, где можно было бы скрыться, забиться, спрятаться от жаждущих крови преследователей.

– Но почему? Шайна, почему?

Отстранившись от Габриеля, Шайна поправила смятую ночную рубашку, поплотнее запахнула шаль.

– Прошу тебя, Габриель, – в голосе ее слышались слезы. – Я не могу иначе. Поверь мне, я должна стать женой Йена. У меня нет выбора, понимаешь? Нет! Настанет день, и я все объясню тебе, и ты поймешь, что это на самом деле так.

Габриель потянулся к Шайне, но она мягко, но решительно отвела прочь его руки. Затем беззвучно шепнула: «Прощай!» – и быстро зашагала по лунной дорожке к темнеющему вдали дому.

– Да перестанешь ты суетиться, наконец? – прикрикнула Шайна на свою верную Китти, хлопотавшую перед зеркалом, вплетая цветы и нитки жемчуга в волосы хозяйки.

Та обменялась взглядом со стоявшей рядом горничной, державшей наготове подвенечное платье. Шайна заметила в зеркале этот обмен взглядами и презрительно вздернула верхнюю губу. Она знала, что они думают. Дескать, нервничает наша невеста! Да и где найдешь девушку, чтобы не нервничала в такой день! Эх, знали бы они всю правду – не так бы еще удивились! Ах, как ужасно, как ужасно – идти под венец с человеком, которого не любишь, который заставил тебя играть роль в придуманном им фарсе. Идти под венец и думать о другом, любимом, недоступном! Обмениваться кольцами и вспоминать при этом о счастливой ночи, которую подарила ей судьба вчера в залитом лунным светом саду!