Возвращение императора - Аллан Коул

— Насколько возможно это сделать? — спросил сэр Эку.

— Полной безопасности гарантировать нельзя. Поэтому я и сказал: приложим все усилия. Не более того.

— Что ж, понятно, — сказал сэр Эку. — И справедливо.

Махони не удивился ответу. Он предлагал намного более надежные гарантии, чем та, что дана Тайным советом.

Затем Махони сказал, что они со Стэном позаботятся о том, чтобы все детали процесса освещались настолько широко, как это только возможно. Именно Стэн предложил, чтобы каждый — неважно, далеко или близко он находится, — имел бы возможность ознакомиться с беспристрастными подробностями судебного разбирательства. Ну и разумеется, Тайный совет также сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать такой открытости.

— Вы дадите им возможность защищаться? — спросил сэр Эку.

— Да, конечно.

— А если они откажутся?

— Что с того?

Сэр Эку на мгновение задумался.

— Да, действительно.

Разумеется, что, если трибунал объявит обвинительный вердикт, это еще не будет означать, что члены Тайного совета смиренно отдадутся в руки своих тюремщиков. Здесь Стэн стремился добиться морального перевеса. Корректно проведенное решение суда пробьет так много дыр во власти Тайного совета, что все союзники от них отвернутся. Что им мог предложить совет, кроме АМ-2? Да и это добыть ему оказалось не под силу.

— А кто будет выбирать членов суда? — спросил затем сэр Эку.

Махони ответил, что только манаби обладают достаточным авторитетом. То же самое касается и механики встреч с потенциальными членами суда. Сэр Эку должен попытаться тайно облететь одну систему за другой и при этом не оставить никаких следов. Ему предоставляется полная свобода действий, не только из соображений справедливости и секретности, но еще и по чисто практическим причинам. Кто еще, в отсутствие вечного императора, обладает опытом в делах подобного рода?

У сэра Эку были свои соображения по поводу вечного императора, но он не стал делиться ими с Махони. Как бы он был удивлен, если б узнал, что и Махони думает о том же.

Когда манаби был склонен согласиться, Махони мысленно прошелся по второй части плана Стэна. Он не стал объяснять, почему на встрече отсутствует Стэн. И хранил молчание не из-за недоверия, а руководствуясь старинным непререкаемым правилом корпуса «Меркурий»: «Знать только необходимое». Кроме того, Махони не был уверен, что сэр Эку согласится с ними, знай он о миссии Стэна. Если Стэн и на сей раз проиграет, шансов не будет никаких, а независимый трибунал станет пустым звуком.

— И последний вопрос, — промолвил сэр Эку. — Какова юридическая основа этого трибунала? Что делать, если мы не сможем найти подходящие законы?

— Ничего, — сказал Махони. — Стэн знал, что вы спросите об этом. И попросил передать вам, что и понятия не имеет, что тогда делать. В нашей команде нет имперских ученых-юристов.

— В самом деле нет, — согласился сэр Эку. — Мои трудности сейчас в том, что я не могу представить себе обстоятельств, в которых император позволил бы такому случиться. Он никому бы не разрешил править таким образом. И трудность в том, что совет правит именем императора. С теми же самыми законами.

— Ну, не знаю, — сказал Махони. — Наша империя так стара, что нечто подобное наверняка хотя бы раз уже происходило.

— Думаю, вы правы, — кивнул сэр Эку. — Тогда все, что нам нужно… Очень хорошо. Так и сделаем.

Маршал флота Ян Махони почувствовал огромное облегчение, словно большой груз упал с души.

Они с манаби обдумали еще кое-какие детали, и настало время расходиться. На прощание сэр Эку произнес фразу, которая озадачила и сперва встревожила Махони:

— Да… Вот еще что. У меня есть просьба для вашего молодого адмирала.

— Какая?

— Передайте ему, что мне бы хотелось встретиться с ним еще раз. Независимо от результатов его миссии. И я надеюсь, что есть все-таки место, где все могут летать.

— Он поймет? — удивленно спросил Махони.

— О да… Он поймет.

Глава 17

Человек, который называл себя Рашидом, всматривался в объявление: «Нужен опытный повар. Работы много, плата низкая, работа тяжелая, еды навалом».

Рашид слабо улыбнулся. По крайней мере, написано честно.

Вывеска над ветхим зданием сияла разными цветами, и каждый из них до боли бросался в глаза: «ЧАЙНАЯ-СТОЛОВАЯ „Последний выхлоп“. Владелец — ДИНГИСВАЙО ПЭТТИПОНГ».

Троица крепко поддавших космоплавателей вывалилась из двери соседнего бара и побрела, шатаясь, по разбитому пластиковому тротуару. Рашид вежливо улыбнулся и уступил дорогу. Один из троих виновато взглянул на него, но прошел мимо.

Его улыбка стала шире, когда донесся знакомый вой драйва Юкавы с корабля, поднимавшегося над полем прямо за изгородью. Водитель продуктовых саней был прав — космопорт полон кораблей, которые долгое время не взлетали и, похоже, никогда уже не взлетят. Но транзитные корабли все же проходили.

Рашид вошел в забегаловку. Кроме десятка столов, стойки бара и очень маленького смуглого человечка, в зале ничего не было.

— Сэр Пэттипонг?

— Ты из полиции?

— Нет. Я ищу работу.

— Повар?

— Да.

— Нет. Ты не повар. Разве может быть повар, где никто не может ножом пользоваться! Слишком здорово для этой глуши повара иметь.

Рашид не отвечал.

— Где ты работал раньше?

Рашид пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Пэттипонг кивнул.

— Может, и повар. Повар никогда не говорит, где работал. Мало ли… Жена… Дети… Выпивка… Полиция… Ладно, пошли. Посмотрим.

Владелец провел Рашида на кухню, пристально наблюдая за его реакцией.

— Да. Я все это построил для хоро-о-о-ошего повара. Книдариана. Работал тут два… Нет, почти три года. Ушел потом. Оставил меня тут с ванной на кухне.

Книдарианцы были разумными водными полипами, похожими на кораллы. Поэтому Пэттипонг и выстроил специальную кухню в виде пустовавшей теперь огромной ванны, окруженной всеми необходимыми приспособлениями.

— Нехорошо. Взять хорошего повара знаешь как трудно!

Рашид вскарабкался по лесенке в бассейн.

— Жарь пару яиц. Совсем просто, — приказал Пэттипонг.

Рашид включил плиту и поставил сковородку на огонь. Смазал сковороду рафинированным маслом из горшочка, стоявшего по соседству, выхватил — одной рукой! — два яйца из другого горшочка и неуловимым движением разбил их на сковородку, отбросив скорлупки.

Пэттипонг невольно одобрительно кивнул.

Рашид убавил огонь и подождал, пока яйца на сковородке зашипят. Хозяин пристально следил за его руками. В нужный момент Рашид резко взмахнул сковородкой. Яйца плавно перевернулись незажаренной стороной вниз.

Пэттипонг улыбнулся.

— Ты повар! Никто так правильно теперь не умеет!

— Желаете что-нибудь, кроме яиц?

— Нет. И яиц не хочу. Терпеть не могу яйца. От яиц я постоянно… — Он неопределенно похлопал руками по заднице. — Все их любят. А я только подаю. Все, у тебя есть работа. Ты теперь повар.

Рашид оглядел грязноватую кухню.

— Готовить потом. Завтрак через час. Чистить сперва. — Он, казалось, уже перенял обороты речи Пэттипонга.

Пэттипонг задумался, затем тряхнул головой.

— Теперь чистить. Готовить потом. Я помогу.

Так зародилась легенда о «яйцах по-пэттипонгски».

Пэттипонг назвал это блюдо в меню «яйцами по-императорски». По какой-то причине название взволновало Рашида. Он мягко возразил. Пэттипонг приказал ему возвращаться на кухню.

— «Императорские»… хорошее название… Таиланд… Император… Императорские слоны…

Началось все со скуки. На завтрак посетителей почти не было, а до обеда оставалось несколько часов. Рашиду не настолько хотелось спать, чтобы возвращаться в крошечную комнатушку для отдыха, к выпивке его не тянуло, гулять тоже было лень. И тогда он стал заниматься выпечкой.

Рашид к выпечке относился примерно так же, как Пэттипонг к яйцам. Чертовски непредсказуемая штука! Никогда точно не сообразишь, какие ингредиенты нужно изменить, чтобы приспособиться к температуре, влажности и атмосферному давлению, и почему вдруг караваи получаются пресными и безвкусными.

Но во всем бывают исключения; так получилось и на этот раз.

Еще за неделю или около того он замесил тесто — теплая вода, мука, немного сахару и дрожжей — и оставил подходить в неметаллической посуде.

Это было основой того, что называлось английскими булочками. Делать их совсем несложно. Примерно на каждые восемь булочек доводишь чашку молока до кипения, добавляешь щепотку соли, чайную ложку сахара и две чашки бисквитной муки. Взбив все это как следует, Рашид дожидался, пока объем не увеличится вдвое, потом добавлял еще одну чашку муки и позволял тесту снова подняться.