Инквизиция, ересь и колдовство. «Молот ведьм» - Григорий Владимирович Бакус

остальные все апостольские престолы от истинной веры отпали» (sola sedes petri in vera fide perdurare deberet et aliorum omnium apostolorum sedes a vera fide deficere), и далее: «Единственная римская церковь и престол [апостола] Петра в ней без искажений остаются (sola romana ecclesia et sedes petri in ea indefectibiliter perdurat)[285]. «Я скажу тебе таинство. Т. е. тайное значение жены и зверя. Т. е. царства под законом магометанским. Буквально: зверь, коего видишь, есть царства с людьми, живущими по-звериному, но не доподлинно есть [зверь]»[286].

Далее идут многословные рассуждения Инститориса, конструирующие образ Другого для Христианского мира. Среди прочего появляется раздел «О происхождении законов магометанских» (De origine legis machometice)[287], где в отношении мусульман используется термин secta. Одним из последних обсуждаемых вопросов появляется «Запись почему турки и прочие магометане вина не пьют» (Nota quare thurci et alij machometice vinum non bibunt)[288].

Сопоставляя два раздела «Щита…», затрагивавшие женские образы в контексте религиозного символизма, мы видим отсутствие внутренних пересечений между ними. Инститорис обсуждает их по отдельности, даже не пытаясь сопоставить между собой. Это наблюдение важно, поскольку демонстрирует одну характерную особенность мышления «брата Генриха из Шлеттштадта». На словах он доводил до предела экзальтации каждый обсуждаемый вопрос, однако в действительности оставался гораздо более прагматичным в своих поступках. Превознося сестру Лючию как живое воплощение страдающего Христа, он, как опытный политик, не давал ни малейшего повода для сомнений в том, что церковь возглавляет его святейшество папа Александр VI, являющийся также господином над государями по праву Константинова дара.

Инсбрук

3.1. Большая политика в XV столетии. Соборное движение, города, епископы и апостольский престол

«Тем не менее стремление искоренить женщин, заключивших договор с дьяволом, не ослепило его. Обязанности побуждали его к защите церкви, которую в его глазах полностью олицетворяло папство. Наравне с ведьмами, основной целью Крамера стали концилиаристы — т. е. те из теологов, что отрицали единоличное верховенство папы и считали, что соборы играют равнозначную роль в поддержке magisterium (деле определения и распространения истинной доктрины) церкви»[289].

Райнер ДЕККЕР «Колдовство и папство. Исследование на основе рассекреченных архивов Римской инквизиции»

«Один духовный князь [т. е. архиепископ или епископ] на Рейне, называть коего не стоит, заточил в тюрьму трех нечестивиц; и каждая из этих трех призналась в том, что отрицала святую веру. Также одна за другой все три сознались в своих грехах и причиненном ими вреде, однако получили прощение и были отпущены. И когда я пришел к князю и спросил, почему тот отпустил их, он ответил: «так посоветовали мне наши ученые». Но он просил не сообщать [об этом] папе [римскому, ибо] он будет поступать иначе в дальнейшем. Также двое из тех умерли, а третья была изгнана из земли [т. е с территории диоцеза] [290]».

Этот отрывок из «Нюрнбергского руководства» интересен тем, что в нем «брат Генрих из Шлеттштадта» описывает отношения между инквизитором еретического нечестия, епископом и папой. Все три фигуры составляли необходимый триумвират для проведения инквизиционного дознания в реалиях Священной Римской империи германской нации конца XV в. Отношения между ними следует считать политическими, поскольку они выстраивались вокруг власти, ее применения и возможных взаимных ограничений. Инститорис рисует идеальную картину, в которой все разногласия легко преодолеваются, а его голос оказывается решающим, поскольку он выступает посредником между папой и епископом во вверенных ему вопросах.

Учитывая предназначение «Нюрнбергского руководства», этот отрывок выглядит как попытка Инститориса обозначить собственную значимость в глазах Городского совета. Потому мы не можем вполне доверять деталям этого рассказа, следует скорее рассматривать его как претензию, которая далеко не всегда реализовывалась в действительности. За словами инквизитора еретического нечестия скрываются реалии двойственной ситуации. Генрих Инститорис действительно пользовался большим влиянием на протяжении трех понтификатов (Сикста IV, Иннокентия VIII, Александра VI), однако взаимодействие с епископами на местах подчас принимало характер противоборства.

Вся деятельность этого человека определялась взаимодействием с целым рядом церковных иерархов и светских властителей, а также отношениями с руководством доминиканского ордена своей провинции и папской курией. На мой взгляд, лучше всего Инститориса как политика характеризует череда альянсов и скандалов с князьями церкви.

В 1475 г. под эгидой князя-епископа Тридента Иоганна Хиндербаха он участвует в процессе канонизации мальчика Симона, якобы убитого иудеями в ритуальных целях (сейчас это получило название «кровавого навета»). В 1482 г. «брат Генрих из Шлеттштадта» обрушивается с ожесточенной критикой на архиепископа Краинского Андрея Ямометича. Причём намеренная агрессивная стилистика «Послания против некоего архиепископа-концилиариста» Инститориса хорошо укладывалась в политическую конъюнктуру момента. Выступление «брата Генриха из Шлеттштадта» было адресовано не столько оппоненту, сколько папе, в защиту которого и было составлено это сочинение.

Далее, в первой половине 80-х гг., Инститорис организует преследование ведьм с поддержкой (или при благожелательном нейтралитете) епископа констанцского Отто фон Вальдбург-Зонненберга. В 1484 г. вступает в острый конфликт с епископом Бриксена Георгом Гольсером, который, впрочем, так и не приведет к открытым и публичным обвинениям, как это было в случае с архиепископом Краинским.

После этого эпизода его активность в качестве инквизитора еретического нечестия заметно снижается, и в течение длительного времени мы можем наблюдать Генриха Инститориса за написанием книг, посвященных злонамеренному колдовству (maleficia) и сложным богословским материям, таким как таинство Евхаристии. В этом качестве он находит признание и по договоренности с окружением патриарха Венеции в 1496 г. составляет полемический трактат против давно умершего Антония Розелли.

Наконец, звездный час Генриха Инститориса настал в конце февраля 1500 г., когда он получил назначение в качестве нунция (посланника) апостольского престола в Моравскую марку королевства Богемия (marchionatum moravie regni bohemie). В этом качестве он прибыл к епископу ольмюцскому Станиславу Торцо (Stanislav Thorzo, 1470–1540).

В последние годы своей жизни, проведённые в Чехии, «брат Генрих из Шлеттштадта» удостоился возможности прочитать проповедь лично перед королем Владиславом II Ягеллоном в Праге. Кроме того, он поддерживал отношения с Эрколе I д’Эсте, герцогом Феррары, Модены и Реджо-нель-Эмилия, и его сыном, кардиналом Ипполито д’Эсте.

Таков, вкратце, перечень основных публичных действий «брата Генриха из Шлеттштадта». Оценивая развитие событий после скандального завершения ведовского процесса в Инсбруке, я считаю принципиально важным то, что Инститорис, несмотря на весьма непростые отношения с епископом Бриксена, не стал сводить счеты с ним на страницах своих сочинений. Это выглядит особенно удивительным, учитывая амплуа немецкого инквизитора, возникшее после того, как он написал «Послание против одного концилиариста, а именно архиепископа Краинского». Однако в своей публичной деятельности Инститорис явно предпочитал не конфликтовать с сильными мира сего. Во всяком случае, с