Сламона - Анна Овчинникова

— Все же в последнем куплете рифма какая-то не такая… А Теварец говорил, что для заклинания рифма еще важнее, чем абракадабра!

— Нормальная там рифма, старик, чего ты? И вообще, заклинание получилось на славу!

Рон хлопнул Дэви по плечу и запрыгал вниз по ступенькам к мосту через Дуплу.

Подняв воротник куртки до ушей, Дэви нехотя поплелся за приятелем.

Сегодня он наконец-то закончил сочинять свое первое предельское заклинание разрушений. Он назвал его Заклятьем Харро — в честь могучего ужасного дракона из Белосонии, когда-то уничтожившего в гневе целый человеческий город. Мильн сочинял это заклинание много дней и ночей, скрепляя его строчки рифмами и запахом подгоревшей манной каши, приправляя его вкусом слез и крови на разбитых губах, добавляя в него жуткий визг звонка, ругань Куси-Хватая и издевательское ржание приютских, замешивая все это на кухонном чаде, банном паре и мерзкой горечи какао… Нынче утром по дороге в школу он наконец-то придумал последний куплет, и теперь ему осталось только проверить заклинание на первом же придурке, который начнет к нему приставать… Но торопиться в приют, чтобы испробовать свое заклятье в деле, ему почему-то совсем не хотелось.

Рон уже очутился на середине моста, а Дэви еще только ступил на темные пружинящие доски.

— Охэй, Дэви! — упав животом на перила, окликнул заморок. — Как ты думаешь, в этой реке живут русалки? А если да — куда они деваются зимой?

Дэви подошел к другу, тоже перевесился через перила и уставился в черную воду.

— Какие тут могут быть русалки! Тут, наверное, и лягушки-то не живут…

Пробегавший мимо мальчишка удивленно посмотрел на пацана, который разговаривал сам с собой; Мильн покраснел и сердито плюнул в реку.

— А почем ты знаешь, что здесь нету лягушек? — с интересом спросил Рон. — Ладно, на следующей неделе доделаем «Лучезарный», и тогда можно будет нырнуть в Дуплу и проверить!

— На следующей неделе у меня начинаются каникулы, — тихо отозвался Дэви. — Десятидневные. Целых десять дней придется торчать в приюте…

— Ничего, переживем! Кстати, я давно уже хотел заняться дрессировкой чердачных пауков. Ха, может, откормить их хорошенько и стравить со сторожевыми пауками Конрада?

Дэви рассеянно пожал плечами, провожая взглядом мальчишку, который теперь прыгал вверх по лестнице на Замковый Холм. Еще бы этому счастливчику было не спешить! Наверняка его ждал дом с шестигранным фонарем над узорчатой калиткой, ждали добрые родители и веселая собака… Уж ему-то не надо было сочинять заклинание Херви! И Заклинание Щита ему, наверное,  было ни к чему…

Рон саданул Дэви локтем в бок.

— Слушай, это правда, что Теварец в детстве жил в предельском приюте?

— Правда.

— Елки-палки! А я-то думал, Рыцарь-Бродяга присочинил! А правда, что в те времена таких, как вы… Ну, то-есть, Других… Э-э-э, в общем, непохожих на остальных — что их тогда в Пределе сжигали на кострах?

— Тоже правда.

— Елки-палки! Как же Теварец выжил? И как сумел вырваться в Запределье? Его ведь никто не учил магии, не то что тебя!

— Теварец — это Теварец… — глядя на красно-желтые осенние листья, лежащие на черной воде, тихо ответил Дэви. — И его никто никогда не заклинал Тройным Заклятьем Бернгарда. Знаешь, Ронни…

— Ммм?

— Ничего у меня не получится с Заклятьем Харро!

— Это еще почему?!!

— Из-за «сламоны», почему же еще… Здесь, в Пределе, у меня не получаются даже самые простенькие заклинания, а уж Херви!

— Брось, заклинания Щита у тебя очень даже неплохо выходят! Значит, получится и это!

— Ага, выходят — через раз. Нет, «сламона» никогда не позволит мне стать магом по эту сторону Прорвы, — Дэви снова плюнул в реку. —   Когда я здесь, мне иногда даже кажется, что никакого Запределья не существует, что я его просто придумал…

— Что-о?!!

Рон выпрямился и возмущенно тряхнул головой.

— Ты еще скажи, что и меня ты тоже придумал!

Дэви продолжал смотреть на воду, в которой отражалась полыхающая шевелюра Рона — яркая, как осенние листья.

— Вот уж тебя я фига с два сумел бы придумать! — ухмыльнулся он. — А если бы все-таки придумал, то придумал бы в нормальной одежде, а не в этом человеческом рванье! И придуманный ты никогда не говорил бы «елки-палки», «блин горелый» и другие человеческие глупости! И не катался бы на спине осатаневшей крокки! И не…

— Крокка сама была виновата, нечего было разевать на меня слюнявую пасть! — запротестовал Рон. — А ты хотел бы, чтобы я позволил ей слопать меня на ужин?

Ужин?! О, черт!!!

— Рон, скоро восемь, я побежал!..

— Удачи! — крикнул заморок, но Дэви не обернулся, а только на бегу помахал рукой.

Старший принц светлых эльфов всегда проходил вслед за Дэви сквозь Прорву — проходил так небрежно и беззаботно, словно был Великим Магом или Демоном Бури. Он как будто не замечал, что по ту сторону Края Света его друг превращается в затюканного человеческого уродца, а сам он становится там невидимым и неосязаемым для всех людей, кроме Дэви-Джона. Его высочество, принц Ронгхэльм, чихать хотел на такие пустяки и следовал за Дэви по пятам, куда бы того не швырнуло.

На уроках он сидел на подоконнике рядом с партой Мильна; на больших переменах забирался вместе с ним под лестницу, чтобы потрепаться с якорем Штормягой; Рон с удовольствием ходил с первым классом на все экскурсии и читал в библиотеке те же книжки, которые читал Дэви; по вечерам всегда провожал приятеля до моста…

Но там чаще всего исчезал, не дожидаясь, пока Дэви ступит на землю левобережья. Рон знал, что ничем не может помочь другу в мышеловке, которая называется мурленбургским приютом, и всегда безошибочно угадывал, когда нужно быть рядом, а когда лучше всего потихоньку исчезнуть.

Поэтому Мильн даже не обернулся на напутственный крик заморока, зная, что Рона скорее всего уже нет на мосту над рекой, в которой не водятся русалки.

Звонок прихватил Джона под дверями столовой, но все-таки Мильн успел прошмыгнуть в дверь за мгновение до того, как дежурный захлопнул дверь в коридор.

Уффф, успел!

Мильн плюхнулся на свое место, зачерпнул полную ложку тушеных овощей и замер, собираясь с силами, чтобы отправить в рот эту вонючую мерзость…

Он не смотрел на одногруппников, но напряженно ждал, когда они начнут к нему цепляться. Ну давайте, акулы, налетайте, дракон Харро тоже хочет поужинать!

Но приютские, как назло, вели себя сегодня на удивление тихо и смирно.

Бэк-Джой даже не попытался выбить из-под Джона стул, Никлас не встретил Мильна своей любимой кретинской шуточкой: «Эй, гений, а сколько будет дважды два пинка плюс три подзатыльника?», Булка почему-то ни разу не плюнул в него жеваным хлебом, а Тяпа…

Хей, а ведь Тяпы вообще не было за столом!

Ага-а! Опоздал, Задохлик! Ну, теперь-то тебе не отвертеться! Теперь Куси-Хватай задаст тебе та-акую взбучку!

Мильн задержал дыхание, сунул в рот овощную блевотину и через силу ее проглотил.

— Эй, Вундер! — вдруг окликнул Кен.

Только что Мильн хотел, чтобы кто-нибудь из приютских к нему «прискребся» — но теперь сразу съежился, замер, и мысли в его голове перепуганно бросились врассыпную.

«Надо было все-таки переделать ту рифму… А может, и так сойдет?.. Ой, я забыл, как начинается второй куплет!..»

— Чего? — вскинув на Кена глаза, пискнул Мильн.

— Слыхал? Тяпу усыновили!

Джон судорожно глотнул, хотя во рту у него ничего не было.

— Как… усыновили? — глупо переспросил он.

— Ты что, не знаешь, как усыновляют, гений?!

Мильн заморгал на Кена, потом обвел глазами остальных мальчишек за столом.

Усыновили…

ЗАДОХЛИКА ТЯПУ УСЫНОВИЛИ?!!!

Нет, не может быть!!!

Какой дурак захочет взять себе такого писклявого, глупого, вредного, жадного, трусливого ябеду, как Тяпа?!.

— Эй, Вундер!

Булка залепил ему в щеку хлебным шариком, и Мильн подскочил с бешено колотящимся сердцем.

— Да, сидит сейчас наш Тяпочка у себя дома, — сказал Булка, примериваясь, как бы пульнуть в Вундера еще разок, — и жрет тортик с зефиром — ложечка за папу, ложечка за маму, гадюка!

— Нельзя так просто взять и усыновить! — выпалил Мильн. — Сперва нужно собрать кучу разных бумажек!

ИЛИ ОНА И ПРО ЭТО МНЕ ТОЖЕ ВРАЛА?!

— Да что б ты понимал, гений! — Бэк-Джой рывком счистил остатки овощей со своей тарелки на тарелку Мильна, выпил залпом его кисель и молча вылез из-за стола, исподтишка пнув Джона по щиколотке.

Но Мильн даже не вспомнил о Заклятьи Харро.

Потрясающая новость вскоре облетела весь приют, и после ужина оба этажа заходили ходуном.

В спальню первой группы, где с кровати Тяпы еще не было снято постельное белье, набилось столько народу, что в нарушение всех правил мальчишки сидели там на кроватях и даже на тумбочках.