Еще один шанс - Ерофей Трофимов

– Каторжники? – последовал наводящий вопрос.

– Нет, – подумав, мотнул Мишка гривой. – Военные какие-то, – добавил он, чуть подумав. – Даже не совсем военные. Форма вроде какая-то была. А вот что за форма… Не военная и не путейская. Но физиономии вроде наши. Православные. Не помню, – снова вздохнул он, насупившись.

– Темнишь, Михаил. Так стрелять научиться, просто глядя, как другие стреляют, нельзя. Тут самому пострелять нужно. Своими руками, – не отступил урядник.

– Как я из ружья стреляю, вы знаете, – помолчав, тихо протянул парень. – А револьвер от ружья только размером да хватом отличается.

– А как ты понял, что револьвер, что я тебе подарил, в САСШ сделан?

– А вот это помню, – выпрямился Мишка. – Мы в тот год рыбу в Томск возили. А там на торгу лавка большая была. Оружейная. С книжками всякими про оружие. Так меня тетка от той лавки силком оттаскивала. Помню, еще приказчик смеялся, что настоящий солдат растет.

– Ну, это ладно. Похоже, – подумав, кивнул урядник. – Но как нам со стрельбой быть?

– Сами решайте, Николай Аристархович, – помолчав, вздохнул Мишка. – Я вам не враг. Наоборот. Помочь хочу. Сами видели, подчиненные ваши со ста шагов в сарай не попадут. А я их обучить могу. Времени маловато, да и дело к зиме, но хоть в руках путаться не будут.

– Это да, – мрачно кивнул урядник. – Стрелки они те еще.

– Вот и я про то. А если и вправду хунхузы налетят? Побьют же всех. Как хунхузы стреляют, не мне вам рассказывать.

– Снова прав, – кивнул толстяк, мрачнея еще больше.

– Ну так чего вы меня тогда пытаете? Знаете ведь, контуженый я. Себя не сразу вспомнил, не то что еще чего.

– Да я не пытаю, – смутился урядник. – Удивляюсь. То жил, словно бирюк малой, только глазами зыркал да помалкивал. То вдруг заговорил, да так, что взрослые мужики рты пораскрывали.

– Я в одной книжке прочел, что в начале жизни человек только и делает, что учится, а всю остальную жизнь других учит, – подкинул туману Мишка. – Выходит, у меня так и случилось. Не сложись, что вам оружейный мастер потребовался, то и у меня в голове б не всплыло.

– Тоже верно, – подумав, нехотя согласился урядник. – Ладно. Пусть идет как идет, – сдался он, понимая бесполезность любых расспросов. – Ты мой подарок с собой не таскаешь?

– Избави боже. Дома, в сундуке оружейном лежит, – затряс Мишка головой. – Здесь-то он мне зачем? В поселке мне и ножа хватит, – добавил он, демонстрируя тот самый клинок, что так удачно избавил его от пропойцы-дядьки.

– Это правильно, – одобрил урядник. – Ладно. Пойду я. А ты, домой идучи, по сторонам внимательно поглядывай. Глаз у тебя наметанный, может, чего и заметишь.

– Исполню, Николай Аристархович, – истово пообещал Мишка, мысленно перекрестившись, что избавился от неудобных вопросов.

Урядник протиснулся в дверь и тяжело затопал по лестнице. Проводив его взглядом, Мишка вздохнул и, быстро закончив с патронами, принялся наводить порядок. Попрощавшись с дежурным, он вышел на улицу и, вдохнув морозный воздух, вскинул голову к вечернему небу. По ночам уже заметно подмораживало, и со дня на день уже должен лечь снег. Даже днем раскисшие от дождей дороги уже не отмерзали.

Добравшись до дома, парень смыл с рук свинцовую пыль и, поужинав, задумчиво посмотрел на оружейный сундук. Всю дорогу до дома у него было чувство, что в спину упирается внимательный, враждебный взгляд. Только воля и нежелание насторожить возможного противника удержали его от того, чтобы оглянуться. Откинув крышку сундука, Мишка достал из него смазанный и заряженный револьвер, подарок урядника, и, подумав, прихватил десяток патронов.

– Ты чего это задумал, сынок? – всполошилась тетка.

– На душе маетно, – вздохнул Мишка, обдумывая, как ей все объяснить.

– С чего? – удивилась Глафира. – Вроде в порядке все.

– Знать бы самому, – качнул Мишка головой. – Мама Глаша, ты ж у меня из ружья стрелять умеешь, верно?

– Было время, на утку сама ходила, – улыбнулась женщина, разом помолодев.

– Вот и слава богу. Вот, смотри. Это мое старое ружье. Я его заряжу и у твоей лежанки поставлю. И патроны рядом положу. Тут все с картечью. Пусть заряженное стоит. На всякий случай.

– Бог с тобой, Мишенька! Ты с кем воевать-то собрался? – растерялась Глафира.

– Ни с кем не хочу. Но пусть лучше под рукой будет, – вздохнул парень. – Одну мамку я уже потерял. Так что пусть будет.

– Видать, и вправду беду чуешь, – растерянно охнула женщина. – Пусть будет. Как скажешь, сынок.

Отнеся оружие в ее закуток, Мишка поставил ружье в изголовье лежанки и, расставив патроны на полочке, рядом с гребнем и швейными принадлежностями, вернулся к сундуку. Достав полученное от инженера ружье, он зарядил гладкие стволы картечью и, чуть подумав, оставил малокалиберный ствол пустым. Вместо него он положил под подушку револьвер, напомнив себе сшить для него кобуру.

Не мешало бы подумать и насчет скорозарядника, но пока нужно было разобраться с изобретением обоймы. Еще на стрельбище он при уряднике расставил в ряд семь патронов и, вертя в руке винтовку с открытым затвором, несколько раз поднес ее к выставленному ряду. Глядя на его манипуляции, урядник только задумчиво хмыкнул и, покачав головой, занялся подчиненными.

Разобравшись с оружием, Мишка умылся и, проворчав, что утро вечера мудренее, улегся спать.

Проснулся он разом. Рывком. В избе стояла полная тишина. Осторожно, чтобы не заскрипеть лежанкой сев, Мишка выглянул в окно и, ничего не разглядев, принялся вслушиваться. Где-то на другом конце деревни хрипло заходился лаем пес. «А почему один?» – вдруг промелькнул в голове парня вопрос, и его рука скользнула под подушку.

Ладонь обхватила рукоять револьвера. Стараясь не разбудить тетку, Мишка положил оружие рядом с собой и, ухватив с лавки штаны, принялся одеваться. Зачем? Он и сам себе не смог бы объяснить, зачем, но была твердая уверенность в том, что светить ночью белым исподним не самая умная затея. Прихватив сапоги и портянки, он накинул овчинный кожушок и выскользнул в сени.

Глафира тихо посапывала в своем закутке, и Мишка, выбравшись из дома, принялся обуваться. Выскользнув на крыльцо, парень поправил ремень, сдвинув ножны с ножом набок и сунув револьвер в карман, двинулся на задний двор. Пес все так же заливался лаем, когда вдруг, негромко взвизгнув, затих. Над деревней повисла полная тишина. Оглядевшись, Мишка скользнул в тень сарая, медленно смещаясь к забору, выходившему к тайге. Мысленно похвалив себя, что успел убрать со двора все, что может помешать скрытному передвижению, он добрался до угла сарая и замер, вслушиваясь в тишину.

Он уже решил, что окончательно сбрендил и ищет шпионов под кроватью, когда за забором что-то негромко стукнуло, а вслед раздалось тихое шипение. Так мог шипеть только человек, крепко стукнувшийся обо что-то.

Присев в самом углу, между забором и сараем,