Любовь в твоих глазах (СИ) - Эллин Ти

Я пытаюсь вспомнить. И ближайшее — он в ресторане с Алёной. Ровно в тот день, когда я узнал, что она замужем. Сколько там лет? Десять?

— А, — киваю, — обиженный муженек пожаловал?

— Думай глубже, мальчик мой.

Какого…

Я всматриваюсь в его глаза и меня шибет током.

Я его не боюсь. Но я его помню.

Это Дикий. Ну или банально Сережа. Это мразь, каких только поискать.

Когда я сбежал из детдома, я попал в его лапы. Он говорил что помогает брошенным с работой и жильем.

Но таскать по городу закладки и продавать наркоту в подворотнях — это не работа. А засранный матрас на полу в каком-то подвале — не жилье.

Нас у него было несколько. И каждого из нас он подсадил на наркоту, чтобы не сбежали. Это было просто. Сначала он подмешивал в воду, потом предложил попробовать, а потом, когда нас ломало, с барского плеча выдавал по таблетке, обещая, что это в долг.

У меня был там друг, Саня. Он был на год младше, такой же беженец из детдома и брошенный всеми на произвол судьбы. Саня скололся в пятнадцать. Скопытился прямо на соседнем матрасе. В тот момент я понял, что надо бежать.

Я не знаю, был ли сам Дикий зависим. Тогда я думал, что точно да. Сейчас — сомневаюсь.

Я сбежал от него полуживой, без еды, воды, одежды и денег. Я воровал, пытаясь выжить. Дох от ломки в подвалах домов, но пообещал себе никогда в жизни не срываться. На самом деле мне повезло — я не кололся, и у меня не было такой сильной зависимости как у Сани. В противном случае я бы не слез.

— Вижу, вспомнил, — улыбается Дикий противно. Я ненавижу его. За всё, через что мне пришлось пройти. За всё, что я видел в том гребанном аду. За то, что я был слабым и поддался. За всё ненавижу.

— Ты ее муж? — меня удивляет этот факт сильнее, чем его появление. — Серьезно?

— Очередная шлюха, за дозу готовая стать кем угодно.

— Она не сидит, я бы заметил, — хмурюсь. Алёна не похожа на наркоманку, это дерьмо какое-то.

— Таблетки по вечерам, чтобы скрыться от депрессии. Её муж бросил, вообще-то. Как хорошо, что в ее жизни так вовремя появился я. И веселье даю, еще и мужика, который ее трахал, нашел. Нравилась куколка? Она неплохо отсасывает, правда?

— Ты серьезно? Подложил ее под меня, чтобы следить?

Меня выбивает из колеи этот разговор. Это большее, чем я мог ожидать. В миллионы раз большее.

— Мне же надо было знать, как ты живешь. Я скучал.

— Иди нахер, — выплевываю в его лицо. Я не собираюсь слушать весь этот бред. — Что тебе надо? Бабки? Скажи сколько, я найду, а потом катись так далеко, чтобы я забыл, что ты вообще существуешь.

— Мы оба знаем, что ты не забудешь.

Как бы ни было херово признавать — он прав. Я не забуду.

И это еще одна причина, по которой я исчезну от Ани и не буду больше с ней контактировать. Даже спустя десять лет мое прошлое не дает мне покоя. А Аня слишком светлый человек, чтобы я посмел окружать ее этой темнотой.

— Скажи, сколько, — повторяю. Я не хочу находиться с ним рядом. Мне противно.

— Не нужны мне бабки, посмотри на меня. Я раскрутил империю, от твоих копеек мне легче жить не станет.

— Тогда что? — сжимаю кулаки и говорю сквозь зубы. Я на грани.

— Я хочу, чтобы ты страдал. Мне было мало, — улыбается мразь и я не сдерживаюсь и бью ему со всей силы и злости, что накопилась во мне.

Под костяшками хрустит челюсть, громко, наверняка больно. Урод падает на землю и мычит от боли. Орать он еще долго не сможет. Жрать тоже.

Наклоняюсь к нему и рычу, не сдерживаясь. Я больше не умею скрывать свои эмоции.

— Я надеюсь, что сдохнешь ты так же мучительно, как все дети, которые умерли от твоих рук. Я бы с удовольствием удавил тебя собственноручно, но на убийство даже такой твари, как ты, я не способен.

Пинаю его под дых и ухожу, пытаясь собраться. Надо собраться. Взять себя в руки и просто прийти домой.

Выкуриваю сигарету в две затяжки, горло сразу дерет от горького дыма, но я сразу достаю вторую, а потом торможу.

Я почти дошел до дома. Та самая подворотня у двора, где я застал тогда Аню с Русом.

Три амбала. Один напротив, другие стоят под стенами.

Ясно. Этого стоило ожидать.

— Закурить есть? — выдает банальное и я бросаю пачку ему под ноги, закатывая рукава толстовки.

Примерно прикидываю, сколько шагов понадобится каждому из них, чтобы добраться до меня и сколько у меня есть время на то, чтобы отбиться.

Это сложно. Но шансы всегда есть. Три — не десять. Да и я не немощный.

И первого я даже успеваю уложить. Он попадает мне в челюсть, немного дезориентируя, но я делаю захват и ломаю ему запястье, оставляя выть на земле.

Со вторым сложнее. Особенно когда подключается третий.

Я пытаюсь отбиться до последнего, а потом слышу щелчок ножа. Он отрезвляет в этой суматохе, я пытаюсь заметить, у кого в руках он блестит, чтобы остановить удар.

Но я не вижу четвертого.

Я только чувствую острую боль по всему телу и теплую кровь. Она, кажется, льется отовсюду.

Я нихуя не понимаю, очень быстро отъезжаю, падаю на землю.

Кто-то орет, куча шагов.

А потом темнота. Тишина.

И спокойствие.

Глава 22. Аня

Одной дома становится почти невыносимо. Папа в командировке задерживается еще на пару дней, мама звонит с вопросами, как я и что я надумала.

А что я