Лабиринт - Стефани Перри

И тогда доктору придется отвечать на множество вопросов, которые, естественно, возникнут у полковника.

Двое мужчин и женщина стояли молча, составляя треугольник, на одном углу которого была надежда, на втором — отчаяние, на третьем — правда. Они все ждали, застыв на месте, как бы скованные одной цепью, разбить которую могло только принятое решение.

Глава 23

Креспи внимательно выслушал рассказ Пола Чурча. Он был поражен, потом ему стало физически плохо, затем он испытал благоговейный трепет. Другой человек не смог бы пережить подобные испытания, тем более подняться в дальнейшем до тех высот, на которые поднялся Чурч. Он жил среди этих мерзких существ, изучал их, а затем голыми руками и силой своего ума уничтожил все стадо.

А теперь Чурч выступает с обвинениями. Изможденный и усталый Креспи был в замешательстве и не мог сразу же разобраться в ситуации. Он внимательно посмотрел на доктора, подумал о том, что тот сказал, встретился с ясным, прямым взглядом уверенного в себе и в своих словах человека. Если он врет, то у него это получается очень убедительно.

Затем Креспи перевел взгляд на МакГиннесс, женщину, которую, как ему казалось, он уже хорошо изучил. Ее глаза округлились, в них стояли испуг и мольба. Она была с ним честна, не так ли? Пластиковая карта с кодами открыла вход в скрытую лабораторию. МакГиннесс провела его сюда, была так же поражена увиденным, как и он сам.

Только... только делает ли это ее невиновной?

В ее версии, несомненно, имеются пробелы, но они есть и в версии Чурча. Все дело в том, кому из них он поверит. Слово МакГиннесс против слова Пола Чурча. Если она наврала ему насчет того, сколько членов экипажа погибло за последние три года — а подобное т исключено, — то она могла врать и обо всем остальном...

А Мортенсон? Что он на самом деле делал с теми костюмами? МакГиннесс утверждает, что он занялся ими, потому что приказ по станции обязал его заменить фильтры. Но здесь снова оказывается ее слово против слова Чурча.

Креспи посмотрел на доктора и попытался проанализировать все, что ему известно. Чурчу не составит труда убить их обоих, даже не потребуется напрягаться для этого с его-то знанием биоанализа. Зачем ему настаивать на аресте МакГиннесс, если он хочет отправить ее на тот свет или хочет отправить на тот свет их обоих? Он признался во всем, заявил, что его работа жестока, не вызывает положительных эмоций, даже противозаконна. Тем не менее он не ищет одобрения, не пытается оправдаться за содеянное.

И что делал чужой в центральной лаборатории, где находится кабинет Чурча? Кто еще мог его туда впустить?

За этой мыслью последовала другая: как МакГиннесс могла знать о пластиковой карте с кодами и не знать о чудовище?

Креспи закрыл глаза. Его раздирали на части противоречивые эмоции. Где правда, а где ложь? Он или она? Компромисса быть не могло. Он хотел бы прислушаться к своей интуиции, но она молчала. Креспи устал, очень устал, он желал лишь одного: чтобы это испытание поскорее закончилось и он мог бы спокойно лечь и заснуть...

Она не верила своим ушам. На ее глаза навернулись слезы. «Этого не может быть!» — только и подумала она и бросилась бежать.

МакГиннесс пришла в негодование от выдвинутых против нее обвинений. Она злилась и страшно боялась, что Креспи все-таки прислушается к Чурчу. Чего он ждет? Что за внутренняя борьба раздирает его? Почему он вообще обращает внимание на откровенную ложь Чурча?

— Я... — прошептал Креспи. — Простите. — С этими словами он открыл глаза и посмотрел на нее: — Простите, но я... МакГиннесс, мне придется...

Она отшатнулась от него; почувствовала, как ее рука ударилась о приоткрытую дверь, ведущую в еще один коридор, обернулась. Это был какой-то длинный, тускло освещенный туннель.

— Вы — чудовища, — выдавила из себя МакГиннесс.

Креспи попытался ее схватить, но не успел: женщина увернулась. Ее шаги гулко отдавались в металлическом коридоре, по которому она куда-то неслась.

— МакГиннесс!

Полковник обернулся к Чурчу, увидел, как доктор направляется к пульту управления, встроенному в стену.

— Бегите за ней! — приказал Чурч. — Отсюда я могу контролировать все двери на станции. Мы загоним ее в угол.

Креспи бросился в туннель...

«Чурч был прав. Боже, каким же идиотом я оказался...»

Он жил, словно в кошмарном сне. События разворачивались слишком быстро. Полковник будто сел на скоростной поезд, и поезд помчался куда-то в неизвестном направлении — вне пределов разума и здравого смысла. Интуиция отказывалась помогать, приходилось полагаться на то, как поведет себя подозреваемый, чтобы определить, где правда, а где ложь.

Креспи добежал до конца коридора, повернулся и увидел мелькнувшую фигуру МакГиннесс, заворачивающую за угол. Полковник слышал, как закрываются какие-то двери, ограничивая свободу ее передвижений, запирая ее в замкнутом пространстве.

— Сдавайтесь, МакГиннесс! — крикнул Креспи.

Его слова повторило эхо. Она, несомненно, услышала их, но все равно продолжала бежать дальше.

Еще один поворот, какое-то движение впереди, он приблизился к ней, расстояние между ними сокращалось. Он злился, сильно топал ногами, его шаги становились все тяжелее.

«Ну почему ей удалось ввести меня в заблуждение? Почему я был так слеп?» — проносилось в голове у Креспи, когда он заворачивал еще за один угол.

Он почти настиг ее. МакГиннесс застонала, поняв, насколько он приблизился к ней, и снова бросилась вперед, вкладывая последние усилия в этот рывок.

— Глупец, глупец, — повторяла она.

Креспи сделал нечеловеческий прыжок вперед — и МакГиннесс оказалась загнанной в угол, прижалась спиной к стене. Ее лицо исказил ужас...

— Нет!!! — закричала она.

МакГиннесс смотрела совсем не на Креспи, а на то, что было за его спиной, там, откуда они прибежали.

Креспи повернулся. Дверь за ним захлопнулась. Звук металла, ударяющегося о металл, разнесся по всему коридору, его несколько раз повторило эхо. Полковник был доволен, хотя и обливался потом. МакГиннесс поймана, теперь она уже не скроется.

Выражение полнейшего ужаса у нее на лице заставило его на минуту остановиться.

— Я не сделаю вам больно, — сказал он.

Его обидело то, что женщина боится его, но казалось, что она не слышит его слов.

— Он поймал нас, — прошептала МакГиннесс.

Почему-то сердце Креспи забилось чаще, чем когда он преследовал женщину по коридорам станции. Потом оно опустилось. У него заныло в животе, и ему вообще стало как-то не по себе.

МакГиннесс подняла глаза вверх. Креспи проследил за направлением ее взгляда и тоже посмотрел туда. Пол Чурч подошел к перилам площадки над вольерами и обратился к стоявшим внизу:

— Вам следовало послушаться ее, Креспи.

Чурч захватил их в плен. Доктор улыбнулся и скрестил руки на груди.

Креспи прислонился к стене, в ушах у него звенело, сердце учащенно билось. Он злился на самого себя и не знал, что теперь придумать.

Он сделал неправильный выбор, и это будет дорого стоить и ему, и МакГиннесс.

Глава 24

Чурч стоял на обзорной площадке и улыбался. Он считал Креспи разумным человеком. Рассказанное доктором имело смысл, могло сойти за правду, только на самом деле это была ложь. Очевидно, Креспи не так умен и сообразителен, как представляется. В таком случае Чурчу требуется другой помощник — более способный, чем этот полковник.

Чурч взглянул вниз, на пленников, прижавшихся к стене. Он наслаждался моментом. Ему, конечно, здорово помогла женщина: по ее лицу стало понятно, что она запаниковала, потом начались неистовые отрицания, крики, а в конце концов она бросилась бежать. МакГиннесс повела себя именно так, как предполагал доктор.

Вернее, надеялся.

Однако это уже не играет роли, потому что она сделала то, что он хотел. Вести себя подобным образом заставил ее доблестный, но глупый рыцарь.

Конечно, Чурч мог бы прямо сейчас покончить с ними — но тогда он не получит никакого удовольствия, а доктору хотелось немного поразвлечься. Все получилось гораздо лучше, чем он ожидал: Креспи сам сделал выбор, а теперь полковник здорово помучается от осознания того, что поставил в затруднительное положение и себя, и МакГиннесс, отказавшись прислушаться к ее словам...

Сейчас Креспи удивляется сам себе. Его лицо стало пунцовым, он что-то бормочет себе под нос, даже слюна начала брызгать у него изо рта от возмущения.

— Чурч, что, черт побери, вы делаете?

Доктор грустно покачал головой:

— Пожалуйста, не надо драматизма. Вы льстите себе, удивляясь, что вас так легко обвели вокруг пальца. Вас можно купить за одно печенье, обмануть, произнеся всего лишь три слова. На самом деле даже я удивился, что вы так быстро отказались от правды ради лжи, которая прозвучала для вас более убедительно.

Крести молчал, виновато поглядывая на МакГиннесс.