Пришелец в земле чужой - Роберт Хайнлайн

— Прошу прощения?

— Ты ее убрал. Теперь верни назад.

— Я не могу. Бутылки нет.

Джубал задумался. Этой способности можно найти неплохое применение. Есть пара-тройка парней, о которых жалеть никто не будет.

— Майк, а расстояние имеет для тебя значение?

— Прошу прощения?

— Если бы ты был в комнате, а я на улице, футах в тридцати от дома, ты бы смог остановить бутылку?

— Да, — ответил Смит, несколько удивленный.

— Гм… Подойди к окну. Предположим, Джилл и я стояли бы на той стороне бассейна, а ты здесь. Ты бы сумел остановить бутылку?

— Да.

— Ну, а если бы мы были за воротами, за четверть мили отсюда? Далеко?

— Джубал, дело не в расстоянии, не в видении, а в знании.

— Постой, постой… Расстояние роли не играет. Тебе даже не нужно ничего видеть. Если ты знаешь, что где-то происходит что-то плохое, ты можешь это остановить? Так?

Смит встревожился.

— Почти так. Я недавно из гнезда. Чтобы знать, я должен видеть. А Старшему Брату не нужны глаза, чтобы знать. Он знает. Чувствует. Вникает. Действует. Прости.

— Ты ни в чем не виноват, — угрюмо сказал Харшоу. — Видел бы тебя министр по делам мира — тут же объявил бы секретным оружием.

— Прошу прощения?

— Не обращай внимания.

Джубал вернулся к столу и взял в руки тяжелую пепельницу.

— Джилл, в лицо не бросай. Майк, выйди в коридор.

— Джубал, брат мой, пожалуйста, не надо!

— Что случилось? Я хочу провести еще один опыт, но в этот раз я буду смотреть, куда она летит.

— Джубал!

— Да, Джилл?

— Я поняла, что тревожит Майка. В наших экспериментах я должна вам угрожать. А мы ведь Майку братья по воде. Он не может понять, как между нами возможно такое. Это, наверное, совсем не марсианское поведение.

Харшоу нахмурился.

— И нас будут разбирать на заседании Комитета по Немарсианским Деяниям.

— Джубал, я не шучу!

— Я тоже. Ладно, Джилл, я сам ее брошу, — Харшоу дал пепельницу Майку. — Видишь, какая она тяжелая, сынок, какие острые у нее углы?

Смит внимательно осматривал пепельницу.

— Я ее подброшу к потолку, — продолжал Харшоу, — и падая, она ударит меня по голове.

Майк испуганно поднял глаза.

— Брат, ты умрешь?

— Нет, просто будет больно. Оп-ля! — Харшоу бросил пепельницу вверх. В верхней точке траектории пепельница остановилась.

Харшоу смотрел на нее, и ему казалось, что перед ним застывший кинокадр. Он прохрипел:

— Энн, что ты видишь?

Она ответила пустым голосом:

— Пепельница остановилась в пяти дюймах от потолка. Я не вижу ничего, что удерживало бы ее, — и своим голосом добавила: — Джубал, я думаю, что вижу… Если фильм покажет что-то другое, я порву диплом.

— Джилл?

— Пепельница висит в воздухе.

Джубал отошел к столу и, не сводя с пепельницы глаз, сел.

— Майк, — спросил он, — почему она не исчезла?

— Джубал, — сказал Майк извиняющимся тоном, — ты не сказал убирать ее прочь. Ты велел остановить. Когда я убрал бутылку, ты захотел вернуть ее. Я делаю что-то не так?

— Нет, все правильно. Я забыл, что ты понимаешь все буквально.

Харшоу вспомнил проклятия и клятвы, модные во времена его молодости, и подумал, что Майку их говорить нельзя. Пошлешь его к чертям — он и пойдет.

— Я рад, — сказал Смит сдержанно. — Простите, что бутылка пропала. И еще простите, что пропала пища. Но иначе было нельзя. Мне так казалось.

— О чем ты? Какая пища?

— Он имеет в виду тех типов, Джубал, — поспешно объяснила Джилл. — Берксвита и его подручного.

— Ах, да, — Харшоу отметил, что у него немарсианское понятие о пище. — Майк, не переживай, из них не вышло бы хорошей пищи. Их забраковал бы любой инспектор пищевой службы. А самое главное, это было необходимо. Ты понял все совершенно правильно и действовал как надо.

— Мне приятно это слышать, — с облегчением ответил Майк, — только Старшие Братья никогда не ошибаются. А мне еще многому нужно учиться и расти, прежде чем я присоединюсь к Старшим Братьям. Джубал, можно я отпущу ее? Я устал.

— Ты хочешь ее убрать? Давай!

— Я не могу.

— Почему?

— Она не угрожает твоей голове. Я не нахожу в ней ничего плохого.

— Конечно, отпускай.

Харшоу ожидал, что пепельница повиснет над его головой, но она спикировала к столу, повисела над ним и мягко опустилась.

— Спасибо, Джубал.

— Тебе спасибо, сынок, — Джубал поднял пепельницу. Она была такая же, как раньше. — Тебе спасибо. За самые удивительные впечатления, которые мне довелось испытать с тех пор, как первая нанятая мною девочка повела меня на чердак. Энн! Ты училась в Рейне?

— Да.

— Ты раньше встречалась с левитацией?

Энн подумала.

— Я видела то, что называют телекинезом. Его демонстрировали на игральных костях, а я в математике слаба и не могу точно сказать, телекинез это или нет.

— Черт возьми! Если так рассуждать, то в пасмурный день нельзя сказать, что солнце встало.

— А как же иначе! Может быть, за тучами кто-то установил искусственный источник света. Один из моих сокурсников мог передвигать взглядом мелкие предметы, но для этого ему нужно было выпить. Но я опять-таки ничего точно сказать не могу, потому что я с ним пила, а в нетрезвом состоянии…

— Больше ты ничего такого не видела?

— Нет.

— У меня больше нет к тебе вопросов как к Свидетелю. Снимай свою простыню и садись, если хочешь.

— Спасибо, хочу. Но памятуя вашу лекцию о мечетях и синагогах, я переоденусь в своей комнате.

— Как хочешь. Разбуди Дюка и скажи ему, чтобы занялся камерами.

— Хорошо, босс. Ничего без меня не делайте. — Энн пошла к двери.

— Обещать не могу. Майк, садись за стол. Ты можешь поднять пепельницу?

— Могу, — Смит протянул руку и взял пепельницу.

— Не так!

— Не так?!

— Это я виноват. Ты можешь ее поднять, не касаясь руками?

— Могу, Джубал.

— Ну, ты не устал?

— Нет, Джубал.

— В чем же дело? Она должна быть плохой?

— Нет, Джубал.

— Джубал, — вмешалась Джилл, — вы не попросили Майка поднять пепельницу, а только спросили, может ли он поднять ее.

— Ах, да! — смутился Джубал. — Майк, пожалуйста, подними пепельницу, не касаясь ее руками. На фут над столом.

— Да, Джубал, — пепельница поднялась и зависла над столом. — Ты помнишь, Джубал? Если что не так, я передвину.

— Отлично. Держи. Устанешь — скажешь.

— Скажу.

— А можешь поднять что-нибудь еще? К примеру, этот карандаш? Если можешь, подними.