Lavondyss_Rus - РОБЕРТ ХОЛДСТОК

Китон тряхнул головой. Он потянулся за новой сигаретой, но только покрутил ее в пальцах и не зажег.

— Ты совсем сбила меня с толку. Это одна из твоих игр, верно? Одна из фантазий?

Таллис разозлилась. Она откинула назад волосы и холодно посмотрела на отца:

— Я так и знала. Ты всегда отвечаешь так на все...

— Остановись, — предупредил он ее, махнув пальцем. — Вспомни, кто в доме главный...

Таллис, не испугавшись, попробовала опять:

— Я видела их. Много раз. И олень. Мой Сломанный Парень. Все знают, что он должен был умереть много лет назад. Но он все еще здесь...

— Я никогда не видел его.

— Нет, видел! Когда я родилась. И его видели у леса, когда ты был еще мальчиком. Все об этом знают. Он — легенда. И реальность, но он вышел отсюда! — Таллис постучала пальцем по лбу. — И отсюда... — Она стукнула пальцем по лбу отца. — Все это написано в книге.

Китон коснулся открытой страницы, аккуратно взял ее пальцами и медленно перевернул. Долгое время он молчал, только крутил пальцами сигарету. Наконец она сломалась и он бросил ее. Похоже, он разрывался между двумя противоположными точками зрения. Быть может, его дочь слегка поехала мозгами, но вот перед ним дневник ученого, и там написано нечто еще более странное, чем видения дочери...

И да, он своими глазами видел Сломанного Парня и не может отрицать, что в олене есть что-то странное.

Наклонившись вперед, он перелистнул мокрую страницу книги.

— Мифогенетические зоны, — прочитал он и пробежал глазами страницу; потом заговорил, недоверчивым, скептическим голосом, произнося слова так, как если бы хотел сказать: это поразительно, просто невероятно. — Дубовые вихри! Дубо-ясенные зоны... ретикулярная формация ствола мозга... вихри пред-мифаго... лей-матрицы, боже мой! Основные формы видений...

Он захлопнул книгу.

— Что это все значит? — Он мрачно посмотрел на Таллис, но скорее растерянно, чем зло. — Что это все значит? Это все чушь...

— ...собачья! — язвительно закончила она за него, зная все его любимые выражения. — Но это не чушь. Ты видишь сны. Все видят. И здесь сны становятся реальностью. И герои и героини из книг сказок, и все те волнующие вещи, которые мы помним с детства...

— Вы только послушайте эту девицу! Как она говорит! Как одержимая...

— Все эти вещи становятся реальными в Райхоупском лесу, — продолжала Таллис, не обращая внимания на его удивление. — Это место снов...

Потом она вздохнула и тряхнула рыжей головой:

— Дедушка понимал это лучше меня. Он говорил с человеком, который написал этот дневник. И он написал мне об этом в книге сказок.

— Я читал письмо, — пробормотал Китон. — Чепуха. Глупость. Старик совсем спрыгнул с ума. — И с грустью добавил: — Умирающий старик.

Таллис скривилась и укусила губу.

— Я знаю, что он умирал, но он не потерял рассудок. Хотя и понимал не все. Как и ты. Как и я. Но в письме он сказал кое-что, что я начала понимать только сейчас. А в этом дневнике... — она быстро перелистнула книгу к отмеченной листом странице, где чернила почти не сохранились, — вот эта страница очень важна, но я не могу ее прочесть. Я думала... я думала, ты сможешь прочитать ее мне. Видишь? Вот здесь, где он пишет «Запретные места...» Эту фразу я могу прочитать, а дальше нет.

Отец долго глядел на расплывшуюся страницу, покусывая нижнюю губу, потом потер морщинистый лоб, вздохнул, наклонился ближе и вгляделся в текст. Наконец он выпрямился.

— Да, — сказал он. — Я могу понять их. Слова, во всяком случае.

У-Дж вернулся из леса. Его не было четыре дня. Он очень возбужден и очень болен: переохлаждение, и еще отморозил два пальца. Он был не в нашей холодной осенней Англии, нет, он побывал в зимней стране. Потребовалось два часа, чтобы он «оттаял»; его пальцы я перевязал. Он пил суп так, словно завтра его не будет. Придя в себя, он повторил фразу «запретные места», как если бы это была ужасная тайна и жизненно-необходимое сообщение.

Позже я узнал: на этот раз он проник в лес глубже, чем любой из нас. И провел в лесу две недели по его счету; пугающая мысль. Похоже, однако, релятивистский эффект ограничен некоторыми лесными зонами. Могут быть и другие, где время для человеческого организма замедляется, традиционное время мира фей, когда путешественник возвращается после путешествия длиной в год и обнаруживает, что прошли сотни лет.

У-Дж говорит, что у него есть доказательства этого эффекта, однако больше всего его заинтересовало то, что он назвал «зонами призраков», и я должен записать его слова, хотя он говорит сбивчиво и непонятно.

Он пришел к мысли, что мифогенетический эффект создает не только загадочные фигуры из сказок и легенд, но и запретные места мифического прошлого. На первый взгляд в этом нет ничего нового. Легендарные кланы и армии — такие как древние шмига, стерегущие броды — тоже связаны с местами. Разрушенные замки и земляные валы тоже могут принадлежать к этой категории. Но У-Дж видел мельком такие места — «зоны призраков», — в которых архетипичный ландшафт создан исконной энергией унаследованного подсознания, затерянного в нижних долях мозга. Он нашел мифаго, которого назвал «завывающий человек», или оолеринг, на местном языке: тот всегда пел, прежде чем выйти из леса в зону призраков, которая создавалась — или становилась видимой — после его песни. 

Зона призраков — логический архетип, логически сгенерированный сознанием. Он может принадлежать самому желаемому или самому ужасному миру, быть начальным или конечным местом, местом жизни до рождения или жизни после смерти; местом, где нет никаких трудностей, или местом, где жизнь постоянно подвергается испытанию и переходит из одного состояния в другое. Такие миры вполне могут появляться в сердце леса. Доказательства этого можно найти в мифических руинах, которыми изобилуют внешние зоны леса.

У-Дж смотрит на «завывающего человека» как на стража пути в такой мир. Это шаман, довольно ясно. Его атрибуты: лицо раскрашено белым, хотя глаза и рот испещрены красным; тело закутано в рваные полоски невыделанных звериных шкур, некоторые полоски почернели от возраста, а остальные свежие и кровавые; ожерелье из отрубленных птичьих голов с длинными клювами, впереди цапли, аисты и журавли, сзади маленькие разноцветные птицы; он свистит и щебечет, имитируя птичье пенье, и танцует, как болотная птица, делая вид, что клюет воду и грязь под ней.

У-Дж пытается связать это с мифом о птицах, как о посланцах смерти и носителях предзнаменований. (Птица видит все края земли, и шаман — птица в образе человека —имитирует ее острое зрение, надевая атрибуты полета). Но «завывающий человек», чья функция — вход на небеса (или в ад), не простой шаман. Похоже, он способен создать ворота в этот мир. Зона призраков, вход в которую засвидетельствовал У-Дж — зимний мир, и ледяной ветер дул оттуда три дня, пока «завывающий человек» сидел перед ним. Даже он является нежелательным посетителем, даже ему почти запрещен вход туда. Именно так пострадал У-Дж, хотя шаман, похоже, остался цел и невредим. Через три дня он встал, вошел в зону призраков и захлопнул за собой пространство.

Закончив читать, Джеймс Китон оторвал глаза от смазанного текста и увидел, что его дочка стоит у окна и смотрит на него через грубо выдолбленные глаза красно-белой маски.

— Завывающий человек? — недоуменно сказал он. — Зоны призраков? Шамига? Ты понимаешь, что это все значит?

Таллис опустила маску. Ее темные глаза сверкали, бледная кожа дрожала. Она глядела на отца и, в то же самое время, через него.

— Пустотники... — прошептала она. — Оолеринг и пустотник — это одно и то же. Стражи. Создатели пути. Создатели миров призраков. История становится яснее...

Китон растерялся.

— История? Какая история? — Он встал, поправил подтяжки и зашагал по гостиной. В воздухе все еще сильно пахло гниющим деревом и землей.

— История Старого Запретного Места. Путешествие в Старое Запретное Место. Зона призраков Гарри. Так близко и так далеко... — Внезапно она возбудилась. — Это именно то, что Гарри сказал мне. Помнишь?

— Нет. Напомни.

— Он сказал, что идет в очень странное место. Некоторым образом очень близкое. Он постарается поддерживать связь. — Таллис подошла к отцу и взяла его руку маленькими холодными пальчиками. — Он пошел в лес. А потом еще дальше. Он вошел в зону призраков, через пустой путь. Мне казалось, что это только видения, но нет, это ворота. Он здесь, папочка. Где-то очень близко, вокруг нас. Быть может прямо сейчас он пытается вернуться домой. Он может быть в этой самой комнате, но для него... для него эта комната — что-то другое: лес, пещера, замок. Неведомый край.