Элси выходит замуж - Марта Финли

— Конечно, папа. Не волнуйся. Ты же знаешь, как Эдвард меня опекает. Ах, подожди минутку! Эдвард ведет Элси, чтобы она посмотрела на братика.

— Мама! — воскликнула девочка, протягивая к матери маленькие ручки. — Мама, возьми Элси.

— Мама не может, дорогая. Она очень устала, — сказал мистер Травилла. — Тебя возьмет папа.

— Но Элси нужно поцеловать маму и маленького братика, — сказала малышка. — Пожалуйста, папа, подними Элси на минутку и позволь поцеловать мамочку.

Эдвард с мистером Динсмором дружно запротестовали. Они боялись навредить старшей Элси или младенцу. Но, по здравом размышлении, поняли, что никакого вреда не будет, и согласились. Мистер Травилла взял девочку на руки и поднес к матери. Восторженно приговаривая «мама, мама», она принялась гладить и целовать бледные щеки Элси.

— Ну все, солнышко, хватит, — сказал Эдвард. — А теперь смотри, кто это там спит около мамы?

Мать, улыбаясь, отвела оборки, закрывавшие личико новорожденного.

— Малыш! — воскликнула девочка и радостно захлопала в ладоши. — Это малыш для Элси, — и она потянулась к младенцу, желая его взять.

— Бог послал тебе братика. Нет, Элси, трогать его нельзя, — сказал дочке мистер Травилла, — он еще очень маленький. Но ты можешь очень осторожно его поцеловать.

Девочка с удовольствием воспользовалась разрешением, причем поцеловала младенца так осторожно, что тот даже не проснулся. А маленькая Элси вновь радостно воскликнула:

— Малыш, милый малыш!

— Да, малыш. Маленький братик Элси, — ласково сказала мама. — А теперь, дорогой, пусть няня его заберет, — добавила она, опуская голову на подушку с тихим усталым вздохом.

Няня взяла младенца, мистер Динсмор увел внучку, а Эдвард склонился над женой с озабоченным видом. — Мне не надо было приводить Элси, — расстроено сказал он. — Ты еще очень слаба.

— Нет-нет, ты правильно сделал. Мне так хотелось увидеть ее радость! Поцелуй меня еще раз. Теперь иди, мой дорогой, а я действительно посплю.

После рождения сына Элси поправлялась дольше, чем после первых родов. Близкие были сильно обеспокоены и встревожены ее состоянием.

— Надо бы тебе сменить обстановку, доченька, — сказал мистер Динсмор, войдя однажды утром в комнату Элси и обнаружив, что дочь опять расслабленно лежит на диване. Все в Оаксе жаждут тебя увидеть. Тебе по силам такая поездка?

— О да, папа, — ответила Элси, оживляясь. — Эдвард вчера вывозил меня на короткую прогулку, и мне сразу стало лучше.

— Тогда, дорогая, добро пожаловать в отчий дом. Можешь оставаться у нас, сколько пожелаешь. Бери с собой малышей, мамок, нянек, служанок и приезжай. Твои комнаты готовы, — и мистер Динсмор нежно поцеловал дочь.

— Ах, папа, как хорошо снова пожить у тебя! — сказала Элси и с благодарностью погладила руку отца. Щеки ее порозовели, в глазах вспыхнула радость. — Только бы Эдвард не возражал! Я поехала бы прямо сейчас. Но ты не сказал, как себя чувствует моя мама?

— Неважно. Думаю, ненамного лучше тебя, — ответил мистер Динсмор с грустным вздохом. — Я думаю, что твой приезд пойдет вам обеим на пользу. Где он? Я имею в виду твоего мужа.

— Я здесь. Полностью к твоим услугам, — откликнулся мистер Травилла, входя в комнату жены с маленькой Элси на руках.

Он поставил девочку на пол и обменялся с тестем рукопожатием. А маленькая Элси подбежала к маме с прелестным букетиком благоухающих весенних цветов, которые они с папой собрали в саду «для мамочки».

— Спасибо, моя сладкая, — сказала Элси, принимая подарок и сердечно целуя дарительницу. — Спасибо тебе, и папе тоже. А что же ты не здороваешься с дедушкой? Не заметила?

Девочка обернулась и с радостным криком «деда!» бросилась в объятия мистера Динсмора.

— Ты моя внученька, — нежно сказал дед, прижимая малышку к себе и покрывая ее личико поцелуями. — Хочешь немного пожить у дедушки?

— А мама с папой? — серьезно спросила девочка, глядя на родителей.

— Мама с папой тоже.

— А братик?

— Да, и братик, и нянечки. Все. Ты приедешь, мое сокровище?

— Мама, можно Элси к дедушке?

— Давай, заинька, спросим у папы. Мы все поедем, если он разрешит, — и Элси с любовью взглянула на мужа. Она прекрасно понимала, что он ей не откажет.

— Я предложил Элси приехать и пожить в Оаксе, если ты не против. Думаю, смена обстановки пойдет ей на пользу. Да и тебе, и детям тоже, — объяснил мистер Динсмор.

— Спасибо, думаю, мы примем приглашение. Когда ты хочешь поехать, женушка?

— Ах, дорогой, я хотела бы прямо сейчас.

— Мой экипаж у крыльца, погода хорошая, — вставил мистер Динсмор.

— Тогда забирай Элси с собой, а я приеду к вечеру с детьми и слугами.

И в самом деле, смена обстановки подействовала на Элси чрезвычайно благотворно. Она наслаждалась пребыванием в отцовском доме, да еще вместе с любимым мужем и детьми.

Уехав из Иона, где все напоминало ей о покойной свекрови, она ощутила, что горечь потери постепенно уменьшается. Элси много беседовала с отцом и Розой, и эти беседы наполнили ее душу покоем и умиротворением. Много общалась она и с юным Хорасом, и с младшей сестрой. Все были рады вновь собраться вместе и пожить одной семьей в теплой, полной любви обстановке. Жене мистера Хораса после приезда родных тоже стало несомненно лучше.

Но, хотя душевное и отчасти — физическое самочувствие больных женщин улучшилось, до полного выздоровления было еще далеко. Врачи настоятельно рекомендовали многомесячное путешествие и длительное пребывание на море. Мистер Динсмор и мистер Травилла вначале колебались, но, видя, что женам необходимо лечиться, в конце концов решили последовать советам медиков. Было решено отправиться в Европу. Продолжительность заокеанской поездки зависела от того, как сложатся обстоятельства.

Они уехали в июне 1860 года. Проведав по дороге родственников и друзей в Филадельфии, Динсморы и Травиллы сели на комфортабельный пароход, идущий в Европу.

Спустя несколько недель оба семейства удобно устроились в просторном особняке, из окон которого открывался красивейший вид на Неаполитанский залив.

Здесь, так же как и в Оаксе, они жили одной семьей. Практически все помещения, кроме супружеских покоев, были общими. За стол садилась огромная семья, и все были очень довольны таким укладом. Особенно были рады мистер Динсмор и Элси: теперь они могли сколько угодно быть вместе.

Американцы рассчитывали пожить в Италии несколько месяцев, самое большое — год, пока полностью не восстановится здоровье Элси и Розы. Но человек предполагает, а Бог располагает. Никто из наших друзей не мог и подумать, что разлука с Родиной продлится долгих пять лет.

Глава 21

В первые же дни пребывания в благодатном климате Италии Элси и Розе стало значительно лучше. Мистер Динсмор, который после тифа постоянно ощущал легкое недомогание (которое старательно скрывал), вдруг тоже почувствовал себя здоровым и помолодевшим.

Заокеанские гости были тепло приняты неаполитанским обществом. Они встретили здесь много старых друзей — американцев, англичан, итальянцев, французов — и обзавелись множеством новых знакомств. Но вначале ни Динсморы, ни Травиллы не были особо расположены вести насыщенную светскую жизнь.

Элси отклоняла большинство приглашений из-за глубокой печали об умершей свекрови. Роза отказывалась по причине плохого самочувствия. Кроме того, Роза тоже скорбела о кончине миссис Травилла. Внешне она никак не проявляла своего горя, но сердце ее постоянно сжимала тоска: миссис Динсмор и миссис Травилла дружили много лет, несмотря на то, что миссис Травилла была намного старше Розы, и дружба их порой напоминала привязанность между матерью и дочерью.

Политическая обстановка в Америке служила еще одной причиной, по которой наши друзья не испытывали большого желания общаться с людьми других национальностей. Мистер Динсмор выписал ведущие газеты Севера и Юга. Часто приходили письма от родных и знакомых. Все взрослые члены семьи с глубоким интересом и все возрастающей тревогой следили за ходом событий, которые неизбежно должны были повлиять на судьбу их далекой Родины.

Ни мистер Динсмор, ни мистер Травилла никогда не были политиками. Но они, как и их жены, верно любили свою страну, не делая различий между Севером и Югом. Трое были уроженцами Юга и признавались, что он им роднее, чем северные штаты. А Роза, которая родилась и выросла на Севере, говорила, что для нее и Север, и Юг — просто разные части любимой Родины, и в ее восприятии они нераздельны.