Напряжение - Владимир Ильин

— Я вас освобожу, — пообещал, шмыгнув и вытерев слезинку.

Откатил тележку с медвежатами подальше, окутал руки даром и с силой врезал по стеклу. Куб вздрогнул, гулко простонав, но устоял.

— Так, да! — Со злостью принял я вызов.

Но тут же успокоился. Злость — плохо. Вот любопытство…

— Интересно, а что если сделать так? — Почесав затылок, я положил руку на грань и пустил сквозь нее силу.

Звезды тут же ринулись ко мне, облепив ладошку и сжавшись маленьким солнышком.

— А теперь — так!

Азартно прикусив язык, вытянул другую руку и окутал ее Силой Крови, а затем медленно и осторожно создал мостик меж ладоней.

— И вот так!

Я попробовал 'зажечь лампочку' в свободной руке, черпая силу из левой, но используя только свой дар.

Сначала сияющей лентой, а потом и сплошным потоком огоньков расцвел воздух вокруг, освещая парк светом нового дня — доброго и свободного! А в кубе никого не осталось — с довольством отметил я, потянулся, разминая мышцы и одним жестом стряхнул прилипшие к рукам звезды.

— Бывайте, всем привет! — Помахал им рукой.

Только они что‑то совсем не торопились улетать.

— Ну ладно, — пожал я плечами, взгромоздил тележку на руки и пошел дальше к выходу. По подозрительно ярким тропинкам.

— Эй, вам туда, — остановившись, ткнул пальцем, указывая облачку огоньков в небо. Но те совсем не впечатлились, продолжая со знакомой медлительностью летать над головой. — Ну ладно, но только до выхода! — сдался я неожиданным попутчикам.

А вообще — удобно, светло и кочки можно объезжать.

Так что до ворот мы добрались быстро. До высоких, кованых, закрытых ворот, с огромным замком на цепи.

— Так, и что делать? — спросил медведей, но те предательски спали. А звезды вообще неразговорчивые — ни 'спасибо', ни 'ура' от них.

Глянул влево — так же тянется забор, сплошной стрелой, иногда скрывавшейся за деревьями. Глянул вправо — и к облегчению (а я уже приготовился лезть с медведями на дерево) обнаружил небольшую сторожку, приютившейся под разросшейся березовой кроной. Подошел ближе и сумел заглянуть в окно, хотя когда оставался последний шаг, уже знал, что там точно кто‑то есть — уж больно громко оттуда храпели, аж стекла дрожали. В отсветах звезд дремал бородатый старичок, накрывшись серым пледом. Рядом с ним, на столике, блеснула высокая бутыль, из тех, что так любил таскать дядя Сергей первые недели, и граненый стакан. В их тени пряталась тарелочка с двумя зелеными огурцами. Предательски буркнул желудок, требуя если не ключ от ворот, то хотя бы один огурец.

Обошел вокруг и подергал за дверцу — заперто. Придется будить.

— Эй, доброй ночи, — застучал я в окно, пытаясь привлечь внимание. Да куда там — тот храпел громче, чем я кричал.

— Ладно, попытка номер два, — хмыкнул, подав силу к руке, и уже через мгновение почувствовав в нем живое солнце.

Сложил ладонь лодочкой, сосредотачивая сияние в узкий луч, и посветил прямо в лицо спящему в сторожке мужику.

— Подъем! — гаркнул, как умел.

— А, что?! — заполошно отозвался сторож, тут же запутался в пледе и рухнул на пол.

— Ворота, откройте, пожалуйста.

В окошке показалось заспанное лицо, подслеповато вглядывающееся наружу.

— Кто таков?! — крикнул старик, скорее испуганно, чем строго.

— Император Максим.

— А — а-а… — протянул он, то разевая, то закрывая рот.

Это он меня увидел, стоящего с тележкой в облаке ярко сияющих звезд.

— А, эта… В тележке что?

— Медвежата, подарили их мне, — терпеливо пояснил я. — Домой несу.

— Так… Нельзя ведь, зверя домой… — пробормотал он, выбираясь, наконец, из своей сторожки.

— Эти маленькие.

— Пока маленькие, потом вырастут, — постоянно оборачиваясь и протирая глаза, старик все‑таки добрался до ворот и зазвенел ключами.

— Точно? — Усомнился я.

— Так это, маленьких медведей и не бывает, — заскрипела створка.

— Вот дела. — совсем расстроился, не представляя, куда деть таких громадин через пару месяцев. Разве что в спортзал. Там, говорят, козел есть — только я никогда не видел — и еще через него даже прыгают. Ну ничего, будут теперь от медведей бегать, тоже полезно.

— Стал бы я императору врать, — с поклоном придержал он ворота, давая мне спокойно пройти.

Только вот когда я мимо проходил, зачем‑то пальцем в меня решил тыкнуть, еле увернулся. В общем, странный, но хороший.

— Спасибо! — поблагодарил доброго дядьку.

— Так и знал, что паленая! — отозвался он в ответ.

Говорю же — странный.

Огромная площадка перед парком, битком набитая утром людьми и машинами, сейчас выглядела совсем пустой. Только спали посередке семь автомобилей, прижавшись друг к дружке по двое — трое. Вдали изредка пролетали машины, даже не думая остановиться или завернуть в мою сторону. Как добираться домой — совсем не понятно. Эх. Позади лязгнули ворота, закрывая парк и возможность переночевать у сторожа.

— Ну, не стоять ведь до утра на месте — пожал я плечами и бодро покатил тележку к дороге, совсем прозевав коварный бортик, да еще с крутым спуском вниз. Тележку‑то удержал, затормозив пятками, но сам улетел прямо в кусты, вовремя отпустив железные ручки — иначе лететь бы мне вместе с медведями.

— Еклмн! — С воплем проломил я спиной невысокие деревца, застряв меж особо разлапистых кустов.

Огоньки тут же подлетели ко мне, участливо освещая заросли вокруг, только все равно ничего не видно — одни ветки и справа, и слева, и заяц… Заяц!

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я с огромным длинноухим. — Хороший вечер, не правда ли?

Просто он был одет в рубашку с красной бабочкой, и я решил, что это очень вежливый и культурный заяц.

— Меня зовут Максим, а вас? — Подал я ему руку и осторожно коснулся лапки.

Прохладная, твердая, с коротким ворсом. И совсем не живая — игрушечная.

— Кто же выкинул такое чудо? — Изумился я, мигом извернувшись на одном месте, чтобы получше рассмотреть находку. И даже огоньки подлетели ближе.

В ярком свете заяц выглядел не так празднично — от влаги и листвы испачкалась рубашка и штанишки, грустно обвисла бабочка, а в шерсти застыло много сора, но заяц не выглядел сломанным или испорченным. Ухи, хвост, лапки — все на месте, даже усики — и те парами, не оборванные, только загнулись слегка в разные стороны.

— Ты как хочешь, но мы идем ко мне, — уверенно выдал я ему.

Проломившись обратно через кусты, аккуратно разместил находку рядом с медведями — и от такого вида так тепло на душе стало! Даже не от такого подарка, а от идеального заполнения тележки добром — места осталось разве что на два — три хомячка. Хм — внимательно посмотрел я в кусты и рыбкой нырнул вглубь. Ну а вдруг?