Наш общий друг. Часть 1 - Чарльз Диккенс

Послѣ всего этого Твемло отправляется къ себѣ домой, въ Дьюкъ-Стритъ, близъ Сентъ-Джемскаго сквера, съѣдаетъ тарелку супу и кусочекъ баранины и просматриваетъ въ молитвенникѣ обрядъ вѣнчанія, чтобы запомнить то мѣсто, гдѣ ему придется отвѣчать въ качествѣ посаженнаго отца. Мистеръ Твемло грустить надъ своею конюшней: бѣдняга ясно чувствуетъ, что на сердцѣ у него осталась царапинка отъ ноготковъ самой очаровательной изъ очаровательныхъ подружекъ невѣсты. Бѣдный, кроткій маленькій джентльменъ любилъ въ дни оны, но его милая не отвѣчала ему взаимностью (какъ это часто бываетъ). Онъ находитъ, что очаровательная подружка невѣсты похожа на его милую, какою та была во время оно (хотя она ни капли не похожа); онъ увѣренъ, что если бъ его милая не вышла за другого изъ-за денегъ, а вышла бы за него по любви, то и онъ, и она были бы счастливы (чего отнюдь не случилось бы), и надѣется, что она все еще продолжаетъ питать къ нему нѣжныя чувства (хотя она давно забыла объ его существованіи). Задумавшись передъ каминомъ, онъ низко склоняетъ свою высохшую головку на свои высохшія ручки, ставитъ свои высохшіе локотки на свои высохшія колѣпки и груститъ. «Нѣтъ волшебницы, которая дѣлила бы со мною время здѣсь, дома», думаетъ онъ. «Нѣтъ у меня волшебницы и въ клубѣ. Пустыня, пустыня, пустыня, мой любезный Твемло!» И онъ забывается сномъ, и вдругъ всѣ члены его вздрагиваютъ, какъ отъ гальваническаго тока.

На другой день поутру страшная старуха, леди Типпинсъ (вдова покойнаго сэра Томаса Типпинса, возведеннаго по ошибкѣ, вмѣсто кого-то другого, въ достоинство рыцаря его величествомъ королемъ Георгомъ III-имъ, который, совершая эту церемонію, всемилостивѣйше соизволилъ сказать: «Что, что, что? Кто, кто, кто? Зачѣмъ, зачѣмъ, зачѣмъ?»)… страшная леди Типпинсъ поступаетъ въ краску и лакировку для предстоящаго интереснаго событія. Леди Типпинсъ издавна слыветъ мастерицей живо описывать разнаго рода происшествія, и потому, мои милые, ей необходимо быть у Вениринговъ пораньше, чтобы ничего не пропустить изъ предстоящей потѣхи. Вотъ она наконецъ въ платьѣ и въ шляпкѣ, но гдѣ подъ этимъ платьемъ и подъ этою шляпкой, именуемыми ея именемъ, скрываются остатки подлинной женщины, это, должно быть, извѣстно одной ея камеристкѣ. Всѣ внѣшнія, видимыя оболочки леди Типпинсъ вы всегда можете пріобрѣсти за деньги въ Бондъ-Стритѣ, но ужъ разъ она спряталась въ нихъ, то какъ вы ни обдирайте ее, какъ ни скальпируйте, какъ ни оскабливайте, какъ ни старайтесь сдѣлать изъ нея двухъ леди Типпинсъ, вы все равно не доберетесь до подлиннаго товара. У леди Типпинсъ всегда съ собой большой золотой лорнетъ въ одно стеклышко, и сквозь него она обозрѣваетъ все, что передъ нею творится. Если бы у нея былъ другой такой же лорнетъ, онъ бы поддерживалъ другое ея вѣко и придавалъ бы лицу ея больше симметріи. Но не бѣда: въ ея искусственныхъ цвѣтахъ дышитъ вѣчная юность, и реестръ ея обожателей заполненъ.

— Послушайте, Мортимеръ, негодный вы человѣкъ, — возглашаетъ леди Типпинсъ, — гдѣ же женихъ, порученный вашимъ заботамъ?

— Честное слово, не знаю, да и знать не интересуюсь, — отвѣчаетъ Мортимеръ.

— Несчастный! Развѣ такъ должны вы исполнять вашу обязанность?

— Увѣряю васъ, я рѣшительно не имѣю представленія, въ чемъ состоитъ моя обязанность, кромѣ того, что онъ будетъ сидѣть у меня на носу и что мнѣ придется помогать ему въ какомъ-то мѣстѣ предстоящей церемоніи, какъ бойцу на кулачномъ бою.

Юджинъ тоже присутствуетъ въ числѣ приглашенныхъ, но видъ у него такой, какъ будто онъ ожидалъ попасть на похороны и непріятно обманулся въ своемъ ожиданіи.

Мѣсто дѣйствія — ризница церкви св. Іакова, гдѣ на полкахъ тѣснится множество старыхъ пергаментныхъ метрикъ, переплетенныхъ, быть можетъ, въ кожу разныхъ леди Типпинсъ.

Но чу! — къ паперти подкатила карета. Пріѣхалъ женихъ, больше похожій на поддѣльнаго Мефистофеля или на одного изъ непризнанныхъ членовъ семейства этого джентльмена. Леди Типпинсъ осматриваетъ его въ лорнетъ и находитъ красавцемъ, даже опаснымъ, и Мортимеръ, до послѣдней степени недовольный всѣмъ происходящимъ, видя, что этотъ господинъ подходитъ къ нему, думаетъ про себя:

«Ага! Этотъ-то, должно быть, и есть мой пріятель, провалъ его возьми!»

Подъѣзжаетъ карета за каретой, и вотъ всѣ участники торжества на лицо. Леди Типпинсъ взбирается на скамеечку, обозрѣваетъ всѣхъ въ свой лорнетъ и такимъ образомъ резюмируетъ свои наблюденія: «Невѣста — сорокъ пять съ хвостикомъ, платье — тридцать пять шиллинговъ аршинъ, фата — пять фунтовъ, носовой платокъ дареный. Подружки невѣсты подобраны ей подъ стать, чтобы ни одна не затмила ея: все старыя дѣвы; платья — двѣнадцать съ половиной аршинъ, цвѣты — на счетъ Вениринговъ. Курносенькая подружка недурна, но слишкомъ выставляетъ на показъ свои чулки. Шляпки — по три фунта съ половиной. Твемло добрѣйшій малый: такъ счастливъ, точно дочь родную выдаетъ; онъ даже растроганъ: вѣрно воображаетъ, что она въ самомъ дѣлѣ его дочь. Мистрисъ Beнирингъ: — такого бархата и не видано; всего на ней будетъ тысячи на двѣ фунтовъ стерлинговъ — ни дать, ни взять витрина ювелира; ея отецъ навѣрно былъ ростовщикомъ, иначе откуда бы этимъ выскочкамъ набрать столько добра. Остальные — все невѣдомый сбродъ».

Обрядъ вѣнчанія конченъ. Леди Типпинсъ выходитъ изъ священнаго зданія въ сопровожденіи Вениринга. Кареты катятся въ Стукконію; у лакеевъ бантики на плечѣ и цвѣты въ петличкѣ. Всѣ ѣдутъ къ Венирингамъ: гостиныя въ его домѣ — верхъ роскоши. Тамъ счастливую чету ожидаютъ Подснапы. У мистера Подснапа головныя его щетки взбиты елико возможно; мистрисъ Подснапъ — сей громоздкій игрушечный конь — величаво любезна. Тутъ же присутствуютъ Бутсъ и Бруэръ и еще два буффера — всѣ съ цвѣточками въ петлицѣ, съ подвитыми волосами и въ туго застегнутыхъ перчаткахъ. Всѣ они какъ будто приготовились, въ случаѣ несчастья съ женихомъ, сейчасъ же заступить его мѣсто и обвѣнчаться. Тутъ и тетушка невѣсты, ближайшая ея родственница, вдова, нѣчто въ родѣ Медузы; въ чепцѣ, какъ будто изсѣченномъ изъ камня, бросающая на всѣхъ своихъ ближнихъ окаменяющіе взгляды. Тутъ и повѣренный невѣсты, словно откормленный масломъ дѣловой человѣкъ, въ большихъ круглыхъ очкахъ, лицо всѣхъ интересующее. Beнирингъ обращается къ этому джентльмену, какъ къ своему старинному другу, «значитъ къ седьмому», говоритъ себѣ Твемло, и конфиденціально уводить его въ оранжерею. Это даеть поводъ предполагать, что Венириніъ тоже повѣренный и что оба они удалились для окончательнаго совѣщанія по вопросу объ имуществѣ невѣсты. Слышно даже, какъ всѣ четыре буффера, перешептываясь между собой, говорятъ: «Тридцать тысячъ фунтовъ!» и такъ аппетитно причмокиваютъ при этомъ губами, что на умъ невольно приходятъ самыя свѣжія устрицы. Невѣдомые гости, дивясь сами себѣ, какъ это они ухитрились такъ скоро подружиться съ Венирингомъ, набираются смѣлости и, скрестивъ на груди руки, начинаютъ препираться съ хозяевами, даже не дождавшись завтрака. Мистрисъ Beнирингъ, съ своей малюткой на рукахъ, разряженной не хуже невѣсты, порхаетъ среди гостей и блещетъ разноцвѣтными молніями, вылетающими изъ ея брилліантовъ, изумрудовъ и рубиновъ.

Тѣмъ временемъ алхимикъ улаживаетъ, не теряя своего достоинства, нѣсколько размолвокъ, возникшихъ было между нимъ и поставщиками фруктовъ и сластей, послѣ чего торжественно докладываетъ, что завтракъ поданъ. Столовая не уступаетъ въ роскоши гостиной. Столы сервированы превосходно: всѣ верблюды выведены и навьючены. Свадебный тортъ великолѣпенъ и, какъ подобаетъ, украшенъ купидонами, сахарной глазурью и эмблематическими фигурами.

Прежде, чѣмъ сойти къ завтраку, хозяинъ выноситъ изъ внутреннихъ покоевъ блестящій браслетъ и надѣваетъ его на руку невѣстѣ. И при всемъ томъ никто, повидимому, не думаетъ о Венирингахъ: ихъ какъ будто принимаютъ за содержателей гостиницы, исполняющихъ свою обязанность по ремеслу за столько-то съ персоны. Молодые воркуютъ въ уголку, какъ это водится между молодыми, а буффера съ систематической послѣдовательностью прикладываются къ каждому блюду, какъ это водится между буфферами. Невѣдомые чрезвычайно радушно угощаютъ другъ друга шампанскимъ. Что же касается мистрисъ Подснапъ, то эта дама, величаво покачиваясь на своемъ стулѣ и крутя свою конскую шею, положительно имѣетъ вокругъ себя болѣе внимательныхъ собесѣдниковъ, чѣмъ мистрисъ Венирингъ, и мистеръ Подснапъ чуть ли не хозяйничаетъ.

Другое прискорбное обстоятельство заключается въ томъ, что Beнирингъ, имѣя по одну сторону отъ себя плѣнительную леди Типпинсъ, а по другую — тетушку невѣсты, крайне затрудняется сохранить между ними миръ и тишину. Медуза не довольствуется тѣмъ, что бросаетъ окаменяющіе взгляды на очаровательную Типпинсъ, — нѣтъ: послѣ каждаго игриваго замѣчанія эгого прелестнаго существа она громко фыркаетъ носомъ, что остается приписать или хроническому насморку или негодованію и презрѣнію — какъ хотите. Фырканье повторяется до того равномѣрно и правильно, что наконецъ все общество начинаетъ его ожидать, и это ожиданіе рождаетъ моменты томительнаго молчанія, отчего эффектъ фырканья становится съ каждымъ разомъ сильнѣе. Каменная родственница невѣсты имѣетъ, кромѣ того, обидную манеру отказываться отъ всѣхъ блюдъ, къ которымъ прикасается леди Типпинсъ. Какъ только такое блюдо приближается къ ней, она возглашаетъ во всеуслышаніе: