Зеленый остров - А Валевский

Ребята оживленно болтали у костра. Конечно, главной темой была удача путешествия. Всех радовал успех. И казалось, что не будет конца веселым разговорам.

Ольга Алексеевна взглянула на часы: начало десятого. Как незаметно пролетело время! Ребята взмолились:

— Еще полчасика! Ольга Алексеевна! Разрешите, пожалуйста!

И кто-то из девочек запел песню:

Июльская ночь развернула над намиСвой звездный, просторный, высокий шатер.И искры всё выше, всё радостней пламя,Гори же, гори, пионерский костер!

Семен без устали таскал охапки сухого хвороста и бросал их в огонь, взметая фонтаны золотых брызг. К нему подошел Коля Смирнов. В руках у него была синяя книжица.

— Я нашел ее под дубом! — сказал он. — Хотел тебе сразу отдать, да тут заторопил меня Павлуша с топографической съемкой дубовой рощи… Сунул я книжку в рюкзак и забыл о ней. Возьми.

Семен почти вырвал из рук Коли свой дневник «увлекательных дел». Ревниво и подозрительно глядя на «инженера», он спросил:

— Скажи честно, — ты ее читал? Ребятам показывал? Коля удивленно пожал плечами:

— Ну что ты, капитан! Как же я могу без твоего разрешения!

Семен дождался, когда Коля отошел, и машинально перелистал дневник, будто проверяя, целы ли в нем страницы. Неожиданно на глаза попалась запись:

«Из-под носа девчонки, когда она считала ворон, стянули пионерскую палатку. Быстрота и ловкость! Ищите и удивляйтесь!»

Семен быстро захлопнул дневник и вместе с охапкой хвороста сунул его в костер. Он смотрел, не отходя, как превращаются в пепел «увлекательные дела» «бесстрашного капитана» и его «адъютанта».

Отблески пламени полыхали на темных стволах деревьев. Маленьким багровым островком казался костер в глубине густого леса. И ему, этому лесу, одиннадцать разведчиков накануне расставанья посвящали слова привета. Каждый вспоминал стихи.

Синея, всходят до небесИх своенравные громады, —На них шумит сосновый лес…

Не успел закончить Миша Чогур, как начала Лида:

Шумят повеселелыеСосновые леса,А рядом новой зеленьюЛепечут песню новуюИ липа бледполистаяИ белая березонькаС зеленою косой.

Лиду сменил Петр:

И поля цветут,И леса шумят,И лежат в землеГруды золота…

Даже Мухин, когда до него дошла очередь, покопался в памяти и нашел:

А в дубраве, меж усов,Ищут девушки грибов…

Так и летели звонкие строки по кругу:

Ель надломленная стонет,Глухо шепчет темный лес.

Но темный лес не шептал! Он совсем притих, словно прислушивался к певучим голосам своих юных друзей. Ведь он еще никогда не слышал песен о лесе.

Глава четырнадцатая

По дороге домой

В двенадцать часов дня разведчики пришли на «Заветный берег». Здесь всё оставалось таким же, как двое суток назад.

Поваленные ураганом ели на береговом отвале старицы лежали крест-накрест, длинной цепью, выставив корни, скрепленные пластами буро-красной земли. Ярко белела высушенная солнцем березовая надпись на зеленом склоне холма: «Заветный берег». Стоял шест с флажком, и между камнями лежало письмо.

Никто не приходил. Землянка была пуста. Только старый ржавый фонарь напоминал о давнем жилище.

Вода в старице упала настолько, что небольшие деревца, росшие на дне, выглянули на поверхность, словно сказочные видения подводного мира.

С высокого берега была хорошо видна расположенная на западе местность: пологие спуски Зеленого острова по ту сторону старицы и болото. Оно вновь зеленело, только у самой окраины леса, за переправой, виднелись голубоватые лужицы застоявшейся воды.

Когда разведчики немного отдохнули, Ольга Алексеевна распорядилась строить небольшой плот, чтобы перевезти на другой берег вещи и снаряжение. Ширина старицы не превышала полутораста метров, и все ребята, кроме Мухина, выразили желание переправиться вплавь. Одному Мухину нельзя было доверить плот, и потому Павел назначил командовать перевозкой груза своего заместителя — Колю Смирнова.

Новички помогали разведчикам в постройке плота, переносили материал и заготовляли лыко.

Семен побаивался, что кто-нибудь из ребят вспомнит сейчас о злополучном челноке: «Вот, дескать, был бы он на месте — не пришлось бы тратить время и силы на постройку плота!». Но никто ничего не сказал: упреки были не в характере разведчиков.

Скоро плот был спущен на воду и опробован с необходимой нагрузкой.

Пришвартовав его канатиком к берегу, ребята присели отдохнуть перед большой дорогой. Настроение у всех было радостное и приподнятое. Еще бы! Разведчики выполнили все задания совета дружины и возвращались домой с победой.

— Ох, и ждут же нас в городе! — Женя даже причмокнула губами. — Закидают вопросами, вконец затормошат!

— Да уж держись, ребятишки! — промолвил Петр и сделал на носках гимнастическое приседание, разминая мышцы, словно готовился к бурному натиску нахлынувшей на него толпы. — Когда мы придем, Василек?

Следопыт, вычисливший время для каждого этапа пути, ответил, что отряд появится в черте города ровно в шесть часов вечера.

Все ждали приказа готовиться к переправе. Коля уже стоял на плоту с длинным шестом, проверяя свое капитанское снаряжение.

Мухин, с необычным для него деловым видом и аккуратностью, привязывал рюкзаки веревками к поперечным перекладинам.

Семен позвал его.

— Так вот, Муха… — начал он назидательным тоном, — старым нашим делам конец. Начнем всё по-новому. Что скажешь на это?

Бывший «адъютант» был, как всегда, немногословен:

— Согласен, — сказал он. — Надоело людей смешить. Действуй, капитан!

— «Действуй!» — передразнил Семен. — Да нам обоим надо действовать. Ты должен дать мне торжественное обещание и сдержать его. Говори, сдержишь?

— Ага…

— Это вроде как честное слово, даже больше! Ясно?

— Ага!

— Ох, Юрий Мухин — великий снайпер и адъютант, — сказал Семен, укоризненно качая головой. — Я верю, что ты не подведешь товарища… Но вот это «ага» мне не нравится. Ну что оно означает, скажи, пожалуйста?

— Оно означает: «да»!

— Как, — воскликнул Семен, — ты знаешь это слово?!

Мухин искренно удивился:

— А чего ж тут такого? Конечно, знаю. Да, да, да!

— Ты так легко можешь его произносить?

— Да!

— Фу! — сказал Семен удовлетворенно и вытер рукавом пот со лба. — Наконец-то я научил своего друга чему-то полезному.

Когда спустя некоторое время Семен начал раздеваться, готовясь к водной переправе, к нему подошел Мухин и молча поставил рядом корзину. Она была доверху наполнена отборной лесной земляникой.

— Это что такое? — спросил Семен. — Кто набрал?

— Я, — сказал Мухин, опуская голову и разглядывая с особым вниманием пальцы босых ног. — Это я для Аринки собрал, — промолвил он в полном смущении и еще ниже опустил голову. — Мы же рассыпали ее ягоды и… так сказать, зачерпнули немножко… на пробу, — добавил он и начал ковырять ногами песок.

— Не мы, а ты! — поправил его Семен. — Но не будем считаться. Очень хорошо! Правильно, Муха! Одобряю!

— Се-е-еня, — умоляюще протянул Мухин.

— Что такое?

— Передай ты, я тебя прошу…

— Ну уж нет, адъютант! Приучайся отвечать за свои поступки!

— Я не умею говорить.

— А тут и говорить не надо. Она всё поймет. Аринка! — крикнул он как можно громче. — Пойди сюда, на минутку.

Аринка прибежала, уже босая, весело улыбаясь. Она с удивлением взглянула на согнутую Юрину фигуру.

— Ну, ребята, что такое?

— Тут Юра хочет поговорить с тобой, по секрету, — сказал Семен и хотел отойти, но Мухин крепко вцепился обеими руками в его плечо и посадил на траву.

— Мы… — сказал он, — то есть, вернее, так сказать, я… Вот! — наконец выдавил он, учащенно дыша, и, подняв корзину, протянул ее девочке.

Аринка слегка покраснела, взяла корзинку, но сразу же поставила на землю и протянула Мухину руку:

— Спасибо, Юра! Но я тоже собрала. Ты лучше принеси своей маме. Мы будем в городе встречаться, правда, ребята?

И она побежала вприпрыжку, потом, сделав несколько шагов, остановилась и помахала рукой:

— Я уже давно на вас не сержусь!

Только теперь Мухин разогнулся, поднял голову, но всё еще не мог посмотреть на друга. А Семен ободряюще похлопал его по плечу:

— Неплохо говорил, адъютант! Но оратор всё-таки из тебя не выйдет. А вот землекоп может получиться хороший! — И он показал на две глубокие ямки, в которых стоял Мухин.