Тернистый путь к dolce vita - Борис Александрович Титов

атмосферу арабского средневекового Каира с его узкими и кривыми улочками, – сказал Валерий Николаевич.

На рынке без преувеличения продавалось абсолютно все – начиная с драгоценностей и фруктов, заканчивая стройматериалами и верблюдами. Шум от воплей зазывал, блеяния овец и гомона торгующихся стоял такой, что услышать собеседника можно было, лишь прокричав ему на ухо. Маша была ошарашена причудливостью рынка и с широко раскрытыми глазами ходила от прилавка к прилавку. Покупатели отчаянно торговались. Они отходили от продавца, потом снова возвращались и возобновляли торг.

– А я знаю безотказный способ изрядно сбить цену, – заявил Валерий Николаевич.

– Да ладно…, – недоверчиво протянула Маша.

– Ну что ж, смотри.

С этими словами он подвел ее к ювелирным лоткам и предложил выбрать себе украшение. Маше приглянулось крупное серебряное колье, усыпанное множеством разноцветных камней.

– Вот где проявляется твоя цыганская сущность, – заметил Валерий Николаевич и спросил продавца:

– Сколько?

– Фунт, доллар, евро? – поинтересовался тот.

– Доллар.

– Сто, – неожиданно по-русски ответил торговец.

Валерий Николаевич достал двадцать долларов и отдал продавцу – сухощавому арабу в длинном платье с забавно качающейся феской на маленькой голове. Тот с трепетом взял деньги и вкрадчиво произнес:

– Сто, сто доллар.

– Нет, нету, – развел руками Валерий Николаевич.

Араб не растерялся и, словно заклинание произнося вожделенную сумму, попытался залезть Валерию Николаевичу в нагрудный карман рубашки.

– Э-э, – недовольно протянул тот, взял у Маши колье и вернул арабу, – давай деньги.

– Пятьдесят! – взмолился араб. – Большой скидка.

– Нет-нет, давай деньги обратно.

Валерий Николаевич намерился было забрать у араба свои двадцать долларов, но тот увернулся и запричитал:

– Тридцать, тридцать, давай тридцать.

– Двадцать или мы уходим, – решительно заявил Валерий Николаевич.

Дрожащими руками торговец упаковал колье и, вручая его покупателю, выругался по-арабски.

– Грабитель! И не жалко тебе было этого бедного араба? Но как это у тебя получилось?

– Не переживай, со следующего покупателя он возьмет тройную цену. Дело, видишь ли, в том, что восточные люди так любят деньги, что, взяв их в руки, выпустить уже не в состоянии, как та обезьянка, что, засунув лапку в кувшин с узким горлышком и схватив орех, становится пленницей этого кувшина, ибо разжать лапку она уже не может, поскольку боится потерять свою добычу. Так ловят обезьян в джунглях и по тому же принципу торговцев на Востоке. Ты не поверишь, но этот фокус у меня получался всегда. Дай я ему десять долларов, что, как и двадцать, ниже себестоимости товара, он бы и их из своих рук уже не выпустил.

***

Утром за ними заехала Кеби, и они отправились в город Эль-Гиза, практически сросшийся с Каиром.

– Пирамиды Гиза, – начала рассказывать Кеби, – самое уникальное, древнейшее сооружение. Это единственное из семи чудес света, «дожившее» до наших дней. Ансамбль включает в себя три пирамиды: самая большая в мире – пирамида Хеопса, вторая по величине – пирамида Хефрена и самая маленькая из них – пирамида Микерина. В пирамиду Хеопса можно будет войти и осмотреть камеру захоронения фараона.

– Ой, я туда хочу! – воскликнула Маша.

– Вот это уж точно без меня, информации ноль, эстетического удовольствия никакого, зато можно задохнуться и остаться там навсегда.

– Ну конечно! А я пойду.

Кеби повела Машу к подножью гробницы, а Валерий Николаевич устроился на одной из множества массивных строительных глыб.

– Я действительно там чуть не задохнулась, – затараторила девушка вернувшись. – Воздуха нет совсем, и выбраться оттуда из-за толпы таких же, как я, идиотов, можно только с большим трудом. Ты, оказывается, не шутил.

– Да уж какие там шутки, сейчас утро, а ты представляешь, что будет к полудню, когда не сотни, а тысячи туристов побывают внутри, я думаю, что там потеряет сознание далеко не один человек.

– Да, это так, – подтвердила Кеби. – Каждый день карета скорой помощи увозит оттуда несколько туристов.

К ним подъехал всадник на верблюде и стал настойчиво чего-то требовать.

– Чего он хочет? – поинтересовался Валерий Николаевич.

– Предлагает Маше сфотографироваться на верблюде за один доллар.

– Ой, я хочу! – воскликнула девушка.

Кеби что-то сказала всаднику, и тот подогнал верблюда к высокому камню. Маша взобралась на него, и всадник ловким движением закинул ее себе за спину.

– Снимай! – крикнула Маша.

Валерий Николаевич сделал снимок, но всадник развернул верблюда так, что Машу почти не было видно. Он попытался зайти с другой стороны, но тот повторил свой маневр.

– Да он надо мной издевается! – возмутился Валерий Николаевич после очередного неудачного снимка. – Все, слезай, хватит, фотосессия закончена.

Он протянул всаднику доллар, но тот брезгливо отвел нагайкой его руку и что-то сказал Кеби.

– Он сказал, что снимков было восемь и требует восемь долларов, – перевела Кеби.

– Вот наглец, я из принципа не дам больше доллара, таков был уговор.

Кеби что-то гневно сказала всаднику, тот огрел ее нагайкой по спине и рванул во весь опор в пустыню. Через несколько минут верблюд превратился в маленькую точку на горизонте.

– Что происходит? – растерянно спросил Валерий Николаевич.

– Не волнуйтесь, вернется, он вас просто пугает. Придется заплатить, этот наглец от своего не отступит.

– Они что, все так делают?

– Да нет, я с таким встречаюсь впервые.

Между тем всадник вернулся, за ним сидела белая, как полотно, Маша.

– Я уже подумала мне кирдык, вы видели, как далеко он меня увез?

– Я все-таки проучу эту наглую морду! – сказал Валерий Николаевич, держа в руке десять долларов и улыбаясь наезднику. – Когда Маша окажется на земле, спрячьтесь за камнями, чтобы он не смог к вам подъехать.

Мужчины долго рядились, когда будет отпущена заложница – до или после вручения денег. Желая как можно скорее получить халявные десять баксов, всадник все же уступил, и Маша слезла с верблюда. Когда женщины оказались на безопасном расстоянии, Валерий Николаевич зажал купюру в кулак и показал нахалу кукиш. Тот стал кружить вокруг него, яростно размахивая плетью. Тогда Валерий Николаевич забрался на камень и стал жестами призывать находящегося неподалеку полицейского. Всадник злобно сплюнул в его сторону и ретировался.

– Да, это, пожалуй, самое яркое впечатление за два дня, – заявила Маша.

Следующим объектом в их программе был сфинкс. Огромное сооружение из известняка таило в себе мудрость и мистическую атмосферу Древнего Египта. Перед сфинксом велись монтажные работы.

– Какое-то странное оборудование для реставрации, – сказал Валерий Николаевич, – Что это?

– Вечером здесь дают оперу «Аида», а это монтаж декораций и осветительного оборудования, зрелище, скажу я вам, ожидается грандиозное, – объяснила Кеби.

– Да, я слышал об этой постановке… А давай-ка останемся еще на денек! – обратился Валерий Николаевич к Маше. – Пропустить такое событие просто грех.

– Я уже смотрела эту оперу, больше не хочу.

– Ты, наверное, хотела сказать слушала? Ну и где это было?

– Не помню.

– И о чем же это?

– Не помню.

– Машенька, ты не слушала «Аиду» и не хочешь получить это божественное удовольствие. Так что не надо, пожалуйста, лгать!

– Да, я соврала. Ну и что? Просто я не люблю оперу.

Маша лгала часто и нередко без всякого на то повода. Но когда ее в этом уличали,