Тернистый путь к dolce vita - Борис Александрович Титов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На рынке без преувеличения продавалось абсолютно все – начиная с драгоценностей и фруктов, заканчивая стройматериалами и верблюдами. Шум от воплей зазывал, блеяния овец и гомона торгующихся стоял такой, что услышать собеседника можно было, лишь прокричав ему на ухо. Маша была ошарашена причудливостью рынка и с широко раскрытыми глазами ходила от прилавка к прилавку. Покупатели отчаянно торговались. Они отходили от продавца, потом снова возвращались и возобновляли торг.
– А я знаю безотказный способ изрядно сбить цену, – заявил Валерий Николаевич.
– Да ладно…, – недоверчиво протянула Маша.
– Ну что ж, смотри.
С этими словами он подвел ее к ювелирным лоткам и предложил выбрать себе украшение. Маше приглянулось крупное серебряное колье, усыпанное множеством разноцветных камней.
– Вот где проявляется твоя цыганская сущность, – заметил Валерий Николаевич и спросил продавца:
– Сколько?
– Фунт, доллар, евро? – поинтересовался тот.
– Доллар.
– Сто, – неожиданно по-русски ответил торговец.
Валерий Николаевич достал двадцать долларов и отдал продавцу – сухощавому арабу в длинном платье с забавно качающейся феской на маленькой голове. Тот с трепетом взял деньги и вкрадчиво произнес:
– Сто, сто доллар.
– Нет, нету, – развел руками Валерий Николаевич.
Араб не растерялся и, словно заклинание произнося вожделенную сумму, попытался залезть Валерию Николаевичу в нагрудный карман рубашки.
– Э-э, – недовольно протянул тот, взял у Маши колье и вернул арабу, – давай деньги.
– Пятьдесят! – взмолился араб. – Большой скидка.
– Нет-нет, давай деньги обратно.
Валерий Николаевич намерился было забрать у араба свои двадцать долларов, но тот увернулся и запричитал:
– Тридцать, тридцать, давай тридцать.
– Двадцать или мы уходим, – решительно заявил Валерий Николаевич.
Дрожащими руками торговец упаковал колье и, вручая его покупателю, выругался по-арабски.
– Грабитель! И не жалко тебе было этого бедного араба? Но как это у тебя получилось?
– Не переживай, со следующего покупателя он возьмет тройную цену. Дело, видишь ли, в том, что восточные люди так любят деньги, что, взяв их в руки, выпустить уже не в состоянии, как та обезьянка, что, засунув лапку в кувшин с узким горлышком и схватив орех, становится пленницей этого кувшина, ибо разжать лапку она уже не может, поскольку боится потерять свою добычу. Так ловят обезьян в джунглях и по тому же принципу торговцев на Востоке. Ты не поверишь, но этот фокус у меня получался всегда. Дай я ему десять долларов, что, как и двадцать, ниже себестоимости товара, он бы и их из своих рук уже не выпустил.
***
Утром за ними заехала Кеби, и они отправились в город Эль-Гиза, практически сросшийся с Каиром.
– Пирамиды Гиза, – начала рассказывать Кеби, – самое уникальное, древнейшее сооружение. Это единственное из семи чудес света, «дожившее» до наших дней. Ансамбль включает в себя три пирамиды: самая большая в мире – пирамида Хеопса, вторая по величине – пирамида Хефрена и самая маленькая из них – пирамида Микерина. В пирамиду Хеопса можно будет войти и осмотреть камеру захоронения фараона.
– Ой, я туда хочу! – воскликнула Маша.
– Вот это уж точно без меня, информации ноль, эстетического удовольствия никакого, зато можно задохнуться и остаться там навсегда.
– Ну конечно! А я пойду.
Кеби повела Машу к подножью гробницы, а Валерий Николаевич устроился на одной из множества массивных строительных глыб.
– Я действительно там чуть не задохнулась, – затараторила девушка вернувшись. – Воздуха нет совсем, и выбраться оттуда из-за толпы таких же, как я, идиотов, можно только с большим трудом. Ты, оказывается, не шутил.
– Да уж какие там шутки, сейчас утро, а ты представляешь, что будет к полудню, когда не сотни, а тысячи туристов побывают внутри, я думаю, что там потеряет сознание далеко не один человек.
– Да, это так, – подтвердила Кеби. – Каждый день карета скорой помощи увозит оттуда несколько туристов.
К ним подъехал всадник на верблюде и стал настойчиво чего-то требовать.
– Чего он хочет? – поинтересовался Валерий Николаевич.
– Предлагает Маше сфотографироваться на верблюде за один доллар.
– Ой, я хочу! – воскликнула девушка.
Кеби что-то сказала всаднику, и тот подогнал верблюда к высокому камню. Маша взобралась на него, и всадник ловким движением закинул ее себе за спину.
– Снимай! – крикнула Маша.
Валерий Николаевич сделал снимок, но всадник развернул верблюда так, что Машу почти не было видно. Он попытался зайти с другой стороны, но тот повторил свой маневр.
– Да он надо мной издевается! – возмутился Валерий Николаевич после очередного неудачного снимка. – Все, слезай, хватит, фотосессия закончена.
Он протянул всаднику доллар, но тот брезгливо отвел нагайкой его руку и что-то сказал Кеби.
– Он сказал, что снимков было восемь и требует восемь долларов, – перевела Кеби.
– Вот наглец, я из принципа не дам больше доллара, таков был уговор.
Кеби что-то гневно сказала всаднику, тот огрел ее нагайкой по спине и рванул во весь опор в пустыню. Через несколько минут верблюд превратился в маленькую точку на горизонте.
– Что происходит? – растерянно спросил Валерий Николаевич.
– Не волнуйтесь, вернется, он вас просто пугает. Придется заплатить, этот наглец от своего не отступит.
– Они что, все так делают?
– Да нет, я с таким встречаюсь впервые.
Между тем всадник вернулся, за ним сидела белая, как полотно, Маша.
– Я уже подумала мне кирдык, вы видели, как далеко он меня увез?
– Я все-таки проучу эту наглую морду! – сказал Валерий Николаевич, держа в руке десять долларов и улыбаясь наезднику. – Когда Маша окажется на земле, спрячьтесь за камнями, чтобы он не смог к вам подъехать.
Мужчины долго рядились, когда будет отпущена заложница – до или после вручения денег. Желая как можно скорее получить халявные десять баксов, всадник все же уступил, и Маша слезла с верблюда. Когда женщины оказались на безопасном расстоянии, Валерий Николаевич зажал купюру в кулак и показал нахалу кукиш. Тот стал кружить вокруг него, яростно размахивая плетью. Тогда Валерий Николаевич забрался на камень и стал жестами призывать находящегося неподалеку полицейского. Всадник злобно сплюнул в его сторону и ретировался.
– Да, это, пожалуй, самое яркое впечатление за два дня, – заявила Маша.
Следующим объектом в их программе был сфинкс. Огромное сооружение из известняка таило в себе мудрость и мистическую атмосферу Древнего Египта. Перед сфинксом велись монтажные работы.
– Какое-то странное оборудование для реставрации, – сказал Валерий Николаевич, – Что это?
– Вечером здесь дают оперу «Аида», а это монтаж декораций и осветительного оборудования, зрелище, скажу я вам, ожидается грандиозное, – объяснила Кеби.
– Да, я слышал об этой постановке… А давай-ка останемся еще на денек! – обратился Валерий Николаевич к Маше. – Пропустить такое событие просто грех.
– Я уже смотрела эту оперу, больше не хочу.
– Ты, наверное, хотела сказать слушала? Ну и где это было?
– Не помню.
– И о чем же это?
– Не помню.
– Машенька, ты не слушала «Аиду» и не хочешь получить это божественное удовольствие. Так что не надо, пожалуйста, лгать!
– Да, я соврала. Ну и что? Просто я не люблю оперу.
Маша лгала часто и нередко без всякого на то повода. Но когда ее в этом уличали,
