Книги лжепророков - Александр Усовский

Одиссей почесал затылок. А если дело в другом? Если этот арахис НЕОБХОДИМО было доставить сначала во Вроцлав? Для каких-то дополнительных действий? Но для каких?

А для того, чтобы погрузить в фуру НЕЧТО, что и создавало тот фон, который обнаружил Сармат! Если груз пришёл морем из Китая — его поляки наверняка проверили на радиоактивность. И, оной не обнаружив — с чистой совестью выписали фитосанитарный сертификат. С которым фура убыла почему-то не село Песчаное, куда бы ей, по идее, и стоило бы (с финансовой точки зрения) рулить — а совсем в противоположную сторону, во Вроцлав. В коем городе арахис и обзавёлся вдруг жутковатым радиационным фоном. Именно так всё и было!

Одиссей вдруг почувствовал немыслимую лёгкость на душе. Как будто тяжкий удушливый сумрак, окутывающий его последние сутки — опал, растворился, исчез — и вместо него вокруг поднялся свежий ветер, несущий арматы цветущего луга; запели птицы, засияло солнце, и мир снова стало многоцветным и прекрасным.

Вот оно в чём дело! Сам по себе груз — это всего лишь ПРИКРЫТИЕ! Прикрытие чего-то такого, для сокрытия чего те, кто играют за чёрных — легко, походя, убивают людей! Значит, среди мешков с арахисом — а, скорее всего, в одном из них — лежит НЕЧТО, что и распространяет вокруг себя жуткий радиационный фон. Что это?

А вот послезавтра утром и узнаем.

Одиссей допил принесённый горничной чай, встал, зашёл в ванну, ещё разок старательно умылся, стараясь смыть двухдневную усталость. Затем подошёл к окну, вгляделся в сверкающий тысячами огней центр галицийской столицы. Это ничего, что за окном — полночь, народ по площади гуляет напропалую. Кстати, когда он ел в последний раз? Где-то в два часа дня; выпил две чашки кофе и съел парочку бутербродов с ветчиной — вместе с дражайшим Олегом Потаповичем Брылём; внезапно Одиссею жутко захотелось есть.

К счастью, столица Галичины была в плане гастрономии вполне европейским городом — рядом со своим отелем Одиссей, выйдя на улицу, нашёл несколько допоздна работавших заведений, и, немного поколебавшись, выбрал для позднего ужина шикарный ресторан "Сплит" — главным образом, прельстившись прекрасным видом из его окон на площадь Мицкевича с монументом вышеуказанному поэту в центре.

Всё же надо отдать должное львовской сфере услуг — сервис в ресторане был на высоте. Одиссей выбрал ужин в итальянском стиле — и не ошибся. Минестроне был почти настоящим, запечённое с овощами филе ягнёнка с травами — действительно напоминало Тоскану, а уж об оплетённой в камыш бутылке кьянти никак нельзя было сказать — "подделка". Одиссей плотно поужинал, и, щедро оставив чаевые — вышел на свежий воздух.

И тут же, лицом к лицу, столкнулся с давешней спасительницей!

— Здравствуйте, барышня! Ну вот, мы и пересеклись — а вы не верили!

Спасительница чуть смутилась, но затем, гордо вскинув носиком — ответствовала:

— Что ж, вам повезло. Вы что-то говорили о шампанском?

Одиссей поклонился.

— "Вдову Клико"? "Азюр"?

Девица пренебрежительно хмыкнула.

— Я не пью ординарных напитков для крестьян! Здесь подают "Луи Родерер Кристалл", урожая прошлого года. Если для вас это не слишком дорого… — По тону девицы было ясно, что ДЛЯ СЕБЯ она отнюдь не считала этот напиток дорогим.

Одиссей про себя присвистнул. Триста пятьдесят бакинских! Впрочем, еще хорошо, что барышня не произнесла "Дом Периньон бокс" урожая девяносто шестого года — за такую бутылочку пришлось бы выложить баксов семьсот…

— Буду счастлив разделить с вами удовольствие от этого Луи Родерера. Хотя, признаюсь, лично я, увы, жертва мещанских вкусов — мне больше по душе простенькое Асти Мондоро или отечественные игристые Абрау-Дюрсо…. — И Одиссей склонил голову в шуточном покаянном поклоне.

Барышня что-то хмыкнула про себя — но всё же позволила Одиссею предложить ей руку; вдвоём они вошли в ресторан (Одиссей поймал на себе удивлённо-одобрительный взгляд своего официанта и незаметно ему подмигнул), заняли столик — и через минуту специально вызванный для такого случая сомелье раскупоривал для них завёрнутую в белоснежную салфетку бутылку шампанского.

Одиссей отпил предложенный глоток, едва заметно кивнул — и, получив полный фужер игристого золотого вина, взглянул на свою спасительницу.

— Кстати, меня зовут Александр Мирославович. Был бы счастлив узнать ваше имя!

Барышня на секунду нерешительно поджала губы — но затем улыбнулась и ответила:

— Наталья Генриховна. Можно Наташа. Кстати, как ваше сердце?

Одиссей решил убить девушку — морально, конечно; неторопливо достав из портмоне давешнюю пряжку СА с застрявшей в ней пулей — он протянул этот кусочек металла своей собеседнице, небрежно бросив:

— С сердцем у меня были проблемы вот из-за этого.

Барышня взяла в руки пряжку, осмотрела её — и, вдруг поняв, что держит в руках — мгновенно уронила изувеченную пластину на стол.

— В вас…. В вас стреляли?

— И, заметьте, попали. — Одиссей наслаждался полученным эффектом. Мальчишество, конечно — но уж очень хотелось ему слегка осадить заносчивость этой мажорной девицы.

Барышня с ужасом смотрела на него.

— И вы… Вы мне так легко это говорите? А почему там не было милиции? — Затем какая-то новая мысль посетила голову блондинки — потому что выражение её лица мгновенно изменилось: — А вы вообще кто? И за что вас хотели убить?

Одиссей широко улыбнулся.

— Нет, я не бандит, и пуля эта — не результат криминальных разборок. В меня выстрелил какой-то человек — видно, принял за кого-то другого. Я из Краматорска, в этих краях отдыхал в санатории, собирался домой — и тут такая шняга… — Одиссей помнил, что барышня ехала в машине с московскими номерами, посему ловить его на некоторых несуразностях — например, почему житель Донецкой области ездит на машине с волынскими номерами — ловить его вряд ли будет.

Девица, глядя на него с лёгким недоверием — спросила:

— А вы…. А вы будете возбуждать дело? Ведь это была попытка убийства?

Одиссей покачал головой.

— Это вообще-то было убийство. Я не хочу разочаровывать моего неизвестного недоброжелателя — пусть думает, что он убил своего врага. Зачем лишать его приятных иллюзий?

— Не понимаю. Впрочем…. Хотя всё это очень, очень странно. А вы, кстати, где остановились?

Одиссей кивнул в сторону своей гостиницы.

— В "Гранд Отеле".

Глаза девицы округлились.

— Но…. У вас машина…. И одеты вы…

Одиссей ещё раз улыбнулся.

— Вы хотите сказать, что у меня машина стоимостью в три дня жизни в этом отеле? И шмотки мои с обычного базара? без восхитительных надписей "Джан Франко Ферре", "Армани" или "Гуччи"? И поэтому я, как обычное быдло, должен ночевать где-нибудь в рабочем общежитии на окраине у чёрта на куличках за двадцать гривен?