Научная фантастика. Возрождение - Грег Иган

— «Имеется одна виртуальная эмуляция Древней Греции, длившаяся несколько поколений. Она включает выбранный вами период. Момент ее начала относится приблизительно к пятисотому году до Рождества Христова. События воспроизведены с максимально возможной исторической точностью».

Но почти все люди, жившие в ту пору, затерялись в пучине истории, подумал Кристиан. Весь народ, кроме нескольких человек, чьи имена попалив хроники, Гея создала по своему воображению, руководствуясь своими знаниями и логикой. Да и эти немногие почти полностью сработаны наново, ведь их ДНК безвозвратно утрачены.

— В последовательность вносились необходимые изменения, — сообщил амулет.

Если предоставить историю саму себе, подумал Кристиан, она может вскоре совершенно отойти от документов и данных археологии. Гея неоднократно видела, как это начинается, и переписывала программу — события, воспоминания, личности, тела, даты рождения, продолжительность жизни, кончины, ^ после чего ее работа вновь продолжалась до того момента, пока не происходило очередное отклонение. Раз за разом. Ему вдруг стало холодно.

— В каждом подобном случае было получено большое количество информации, — продолжал амулет. — Ситуация была признана удовлетворительной с момента, когда гегемония Македонии стала неизбежна, после чего вмешательство более не производилось. Естественно, процесс шел не в полном соответствии с историческим аналогом. Ни Аристотель, ни Александр Великий не родились. Вместо них до зрелого возраста дожил относительно реалистичный завоеватель, оставивший после себя достаточно прочную империю. В юности он имел наставника-грека, ученика Платона.

— И кто же это был? — спросил Кристиан. Во рту у него пересохло.

— Его звали Эвменей. Во многих аспектах он был эквивалентен Аристотелю, однако обладал более сильной имперской ориентацией. Так было запланировано.

Значит, Гея предопределила судьбу Эвменея. Зачем?

— Если мы появимся и поговорим с ним, это не изменит ход последующих событий?

— Вероятно, лишь в незначительной мере. Но если и нет, это не важно. Оригинал последовательности хранится в базе данных Геи. Ваш визит будет, по сути, означать возобновление деятельности программы.

— Вам не подойдет, — сорвалось с губ Лоринды. — Что произошло в этом мире?

— Целью эксперимента было изучение возможной научно-технической революции, аналогичной той, что произошла в семнадцатом веке от Рождества Христова, и сопутствующих социальных изменений, которые могли бы способствовать формированию стабильной демократии.

Кристиана едва не стошнило.

— И что получилось? — спросил он.

— Хотите посмотреть? — спокойно ответил амулет. Неожиданно оказалось, что Кристиану надо собрать мужество. Через минуту он медленно произнес:

— Да, полагаю, это будет полезнее, чем встреча с твоим философом. Покажи, к чему привел эксперимент.

— Насколько я знаю, — добавила Лоринда, — выразить его результаты одной простой картиной невозможно. Но не могли бы мы посмотреть какую-нибудь сцену, которая дала бы нам общее впечатление, вроде конспекта, — скажем, как король Иоанн подписывает Великую хартию вольностей, или как Елизавета Первая посвящает Фрэнсиса Дрейка в рыцари, или как Эйнштейн и Бор говорят о мировых делах?

— Наилучшая возможность возникает в год, соответствующий восемьсот девяносто четвертому от Рождества Христова по вашему счету, — сказал амулет. — В качестве места действия предлагаю Афины. Предупреждаю о наличии опасности. Я могу защитить вас или изъять из последовательности, однако поведение людей по сути хаотично и ситуация менее предсказуема, чем в большинстве случаев. Она может вырваться из-под моего контроля.

— Я отправляюсь, — отрезал Кристиан.

— Я тоже, — сказала Лоринда.

— Нет! — Он сверкнул на нее глазами. — Ты же слы; шала, там опасно!

— Путешествие необходимо для меня, — совершенно спокойно объяснила Лоринда. — Не забывайте, что я действую от имени Геи.

От имени Геи, позволившей всему этому твориться.

Переход.

Они окинули себя быстрым взглядом. Как и следовало ожидать, амулеты трансформировали их одежду в нечто более соответствующее обстановке. На Лоринде было серое платье, подпоясанное на талии и доходившее до середины икры, чулки, башмаки и шаль поверх заплетенных в косички волос. На Кристиане — туника, штаны и ноговицы из одной и той же грубой ткани, у бедра висел нож, а за спиной — винтовка с длинным дулом.

То, что находилось вокруг, их потрясло. Они стояли посреди Пропилеи, от которой осталась лишь россыпь камней и обрубки статуй. Парфенон был разрушен меньше, но тоже ободран, обшарпан; тут и там его подпирали кирпичные конструкции, из-за которых торчали ржавые стволы пушек. Все остальное лежало в руинах. Эрехфейон выглядел так, словно его разобрали на строительный камень. Город внизу горел. Сквозь дым, пятнавший небо и дравший ноздри, мало что можно было разглядеть. До Кристиана и Лоринды доносились рев огромного пожара и треск перестрелки.

Вверх по ступеням огромной лестницы бежала молодая женщина с растрепанными черными волосами, в лохмотьях, с отчаянием на запачканном копотью лице. За нею гнался дородный блондин в меховой шапке, грязной куртке красного цвета и кожаных штанах. Из-под мохнатых усов текла струйка слюны. Он тоже был вооружен — чудовищно большим ножом и ружьем в правой руке.

Женщина видела впереди Кристиана.

— Воэто! — крикнула она. — Ономэ Теу, кириэ, воэто! Нога у нее подвернулась, она упала; пыталась встать,

но преследователь уже наступил ей тяжелым ботинком на спину.

Амулет подсказал Кристиану смысл ее слов: «Помогите, ради бога, господин, помогите!» Мелькнула мысль, что ее язык — это, вероятно, нелитературный греческий. Блондин оскалился и направил на него ружье.

Времени доставать из-за спины свою винтовку у Кристиана не было. Он пригнулся, ухватил камень — кажется, обломок мраморной головы — и швырнул в противника. Попал в нос. Тот отшатнулся, выронил оружие — лицо его заливала кровь — и взвыл.

В чрезвычайных ситуациях Кристиан умел очень быстро принимать решения. Он не стал хвататься за винтовку — помнил, что у нее необычная конструкция затвора, и сомневался, что успеет вовремя выстрелить. Вместо этого, вытащив нож, рванулся к незнакомцу:

— Пшел прочь, скотина, пока я тебе кишки не выпустил!

Получилось, что он говорит на том же наречии, что и женщина.

Мужчина срыгнул, повернулся и, шатаясь, двинулся туда, откуда пришел. Вскоре его уже не было видно в дыму. Кристиан присел возле женщины, так и лежавшей на ступенях бесформенной кучей обносков, вложил клинок в ножны и протянул ей руку: