Возвращайся, сделав круг - Александр Трофимов

– Вам легче, Тим. Ваше подсознание сможет подсказать вам правильный, полезный для вас ход, но вы будете считать, что сделали это по наитию, из благородного порыва. Поверь мне, это не так – ваш мозг превосходно умеет просчитывать ситуацию, просто до сознательной части доходит только готовый результат – спаси малыша из пожара. Подсознание молчит, что это улучшит твой социальный статус, если это заметят. Если свидетелей не будет, а сам ты никому не расскажешь, это повысит твою самооценку – ты не только благородный и храбрый, но еще и не тщеславный. Но прямо или косвенно это повысит твой социальный статус.

Спорить с техноидом – все равно что играть с ним в шахматы, только слов куда больше, чем фигур на клетчатом шарике.

– Я не об этом, Эммади. Как ты думаешь, каково это – находиться рядом с существом, чьи мотивы тебе абсолютно непонятны?

– Наименьшая энтропия, Тим. Это наш приоритет. Так ты поймешь хотя бы общую направленность наших действий.

– Хорошо… Каково находиться рядом с существом, которое сегодня выращивает тебе ногу, рассказывает сказку и гладит по голове, а завтра – ничего не объясняя, берет и отпиливает ногу обратно. Ради уменьшения энтропии, понятное дело… Тебя ведь не сдержат ни страх, ни дружба, ни сочувствие – ничего.

Дройд кивнул.

– Не остановят. И если твоя нога – единственный путь к наименьшей энтропии, я ее отрублю. Если для сохранения многих жизней мне понадобиться забрать твою – я тебя убью.

– Это – причина тебе доверять?

Эммади подошел на шаг ко мне и проговорил с каким-то мертвым спокойствием:

– Ты хотел правды – вот она, я не умею чувствовать – это раз. Зато я могу пообещать тебе, что не выкину тебя в вакуум из ревности, не прожгу плазмой из расистских соображений, не вызову на дуэль, чтобы потешить свое эго, и не поцелую за 30 сребреников. Это два. И я не дам никому другому сделать с тобой ничего подобного – это три. Я не считаю желательным или вполне допустимым убийство человека. Тем, что техноиды сделали все для уничтожения стольких пиратов, сколько было необходимо для сохранения жизни максимального количества пассажиров, мы наглядно продемонстрировали свою позицию – это четыре. Мы стараемся закрепиться в вашем обществе, потому что здесь мы получаем максимум информации – а это самая приоритетная наша потребность. И пока мы живем в этом обществе, мы будем стараться соответствовать максимуму ваших критериев образцового гражданина. На данный момент мы и есть самые идеальные граждане Империи – мы не воруем, не берем взяток, не совращаем малолетних, не лжем под присягой и не едим с ножа. Мы идем в разрез с вашим морально-нравственным кодексом только тогда, когда этого требует Галактический кодекс. Как в случае с пиратами. Это пять.

– В Риме поступай как римляне…

– Я дал тебе пять фактов. Если когда-нибудь я дам тебе повод усомниться хотя бы в одном из них – оторвешь мне палец. Их тоже пять.

Он выдержал паузу.

– Но до этого ты будешь доверять мне и делать то, что я скажу, потому что от этого будут зависеть как наши жизни, так и исход всей этой истории. На этом разговор окончен.

Эммади медленно обернулся и крикнул куда-то в кроны стрекозиных деревьев:

– Теперь мы квиты – ты тоже слышала наш разговор. Можешь спускаться.

Я хлопал глазами и смотрел, как от кроны позади робота отделилась тень, ловко перепрыгнула с ветки на ветку, и через несколько секунд оказалась перед нами. Усмехнувшись, Ванда сняла свой браслет и выкинула в кусты.

– Давно хотела спросить вас, доктор… Чье сознание вы подсадили в тело Ти-Монсора?

– Ничье.

– Пустышки не просыпаются, дройд. Итак?

– Если бы я подсадил ему сознание, это бы зафиксировали.

– Тогда что?

Эммади долго молчал.

– Мне нужно было проверить одну вещь… Сознание техноида способно создавать поведенческую матрицу даже из весьма неясных текстов. Я решил выяснить, способен ли на это человек… И заложил ему полную библиотеку художественной литературы. Он «проснулся».

– Так я – эксперимент?

Наверное, я должен был вспылить, взбеситься, натворить глупостей… А я просто спросил. Разговор поддержал.

– Если бы не я, Тим, тебя бы вообще не было. Тело Ти-Монсора так и валялось бы в холодильнике, дожидаясь своего владельца или… кого-то еще.

– Спасибо… папа.

Ванда закусила губу.

– Зачем он тебе, дройд?

Мне тоже было интересно это услышать.

– Видишь ли, я все еще его врач. А Феникс, скорее всего, доберется до него первым. Допросит его, применит наркотики, потом пытки, потом гипноз, потом нейросканирование… Мне все это не очень нравится – как его врачу.

– Очень трогательно.

– А тебе, позволь спросить?

– Придумай и за меня что-нибудь…

Она подмигнула мне.

– Тим, нам пора.

Единственное, что успела Ванда, – положить руку на рукоять бластера… Дройд только что сидел на земле, а в следующую секунду оказался рядом с ней, перехватил кисть, развернул. Ванда высвободила руку, ударила робота обеими ногами в грудь, но тот даже не покачнулся. Она перевернулась в падении, вскочила и вытащила бластер. Я только раскрыл рот, чтобы рявкнуть на них, но было поздно – робот прыгнул. Ванда успела выстрелить трижды, но техноид постоянно менял вектор полета. Ванда не попала ни разу. Она снова отпрыгнула, но он тут же догнал ее и выбил оружие. Тягаться с ним ни в скорости, ни в силе она не могла, да никакой человек не смог бы… Я с удивлением заметил, что стою на ногах, а между Вандой и Эммади хищно извивается светящийся кончик моего кнута.

– Разошлись.

Кнут опасно изогнулся, и Эммади наконец ослабил захват. Ванда вырвалась и отошла. Но когда она попыталась подобрать бластер, кнут рванулся в ее сторону.

– Ему и там уютно.

Ванда бросила на меня гневный взгляд, но от бластера отошла. Прислонилась к дереву и невозмутимо принялась поправлять прическу. Дройд просто осел на землю.

– Не ссоримся.

– Тим, слишком много кампаний проваливалось просто потому, что кто-то поленился насыпать яд в крысиную нору.

– Ничего, Эммади. Я старая беспамятная крыса, ты крыса механическая, Ванда – растительная. Мы прекрасно смотримся вместе. Мы великолепная любящая крысиная семья, которая сбежала с тонущего корабля и теперь отправляется разыскивать новый. Встали, пошли…

Я отдал мысленный приказ скуфу, и он снова оплел мое предплечье. Погладив зверька, я строго посмотрел на свою команду и повернулся к ним спиной. Не буду врать, что я был абсолютно уверен в разумности этого шага…

Нас окружили на выходе из рощи. Пятнадцать человек на глайдерах. На землю они спрыгнули одновременно, но за оружием не тянулись. Лениво так встали, выключили гравитаторы глайдеров, и те осели на песок. Вперед вышел старлей.

– Младший принц Монсор, вы арестованы по подозрению в преступлениях против Второй Империи Свободы, полный список которых будет зачитан в военном суде. Вы будете оказывать сопротивление?

Последний его вопрос меня позабавил. Напоминало «что-нибудь к кофе заказывать будете?». Я усмехнулся.

– Почему бы нет…

Я вскинул левую руку, надеясь, что кнут пронзит его насквозь, но скуф был по-прежнему скуфом – он сонно цеплялся за мое запястье, а потом и вовсе свалился на землю. Пара солдат заржали. Я опешил настолько, что даже не вспомнил, что на бедре висит шпага. Оглянувшись, я увидел Ванду и белую нить, которая втягивалась в ее палец. Этим пальцем она делала мне «ни-ни». Черт, она усыпила скуфа! Похоже, Эммади был прав – ее следовало… Я замер, поняв, что Эммади нет. Нигде нет. Он сбежал. Команда крыс – минус один…

Ванда тем временем вышла вперед.

– Лейтенант, вы, похоже, ошиблись птичкой. Этим делом занимается Феникс и уж никак не Императорский Орел.

– Ваше удостоверение.

Ванда достала карточку и активировала ее. В воздухе перед старлеем возникла голограмма – прочитать я не мог, так как для меня текст был вывернут наизнанку. Я и не пытался – был занят тем, чтобы не осесть на землю.

Офицер посмотрел на свой браслет, сверил код удостоверения, потом отдал честь.

– Старший лейтенант Боуди. У меня прямой приказ главнокомандующего Лерца. Это дело флота, майор Сильветти. Вы можете оказать содействие…

Я выхватил шпагу и поднял бесчувственного скуфа. Боуди спокойно достал шокер. Против стан-облучения шпагой не отмахаться, бежать поздно. Я в последний раз посмотрел на Ванду – она уже стояла около Боуди и плавно опускала его руку.

– Вы слышали о препарате, который вызывает смертельную реакцию при стан-облучении? Не думайте, что Красные не умеют защищать свои секреты.

– Что вы предлагаете?

– Как только он решит, что шансов нет, он убьет себя. Дайте ему иллюзию – это ваша единственная возможность, если вы, конечно, не научились допрашивать трупы.

Ванда кивнула на термостек, висящий у него на поясе. Старлей поднял брови.