Право на одиночество - Ника Соболева

– Ну перестань упрямиться, милая, – видимо, расценив мою неподвижность как «доход до кондиции», наконец оторвался от моих губ Молотов.

Набрав воздуха в легкие, я рявкнула:

– Слазь с меня!

Его физиономия меня рассмешила своей озадаченной вытянутостью.

– Чего это? – спросил Алексей очень обиженно. – Зачем?

Ну вот, кто со мной ведется, все начинают страдать чрезмерным задаванием вопроса «зачем».

– Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – угрожающим тоном произнесла я, сузив глаза.

Кажется, понял наконец. Отодвинулся. И смотрит еще так обиженно, как будто я только что из-под носа у него тарелку с борщом вырвала!

Я спокойно выпрямилась, поправила прическу, выровняла дыхание. Так, теперь главное – не убить Молотова. От его напора у меня даже заболели еще не до конца прошедшие синяки.

– Наташ, – он не выдержал первым. – Ну чего ты так, а? Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь… Зачем ты так со мной?

– А ты слова «нет» не понимаешь, да? – я сложила руки на груди и холодно посмотрела на Алексея. – Может, мне на каком другом языке повторить, кроме русского? Я тебе еще в понедельник сказала, что не буду с тобой спать!

– Но почему?!

О боги, скажите мне, отчего, когда девушка спит со всеми, вопросов не возникает, зато появляется мнение о ее распущенности. Но вот когда девушка отказывает… начинаются бесконечные «почему» и «я что, тебе не нравлюсь?»

– Скажи-ка мне, Молотов, – Алексей понял, что я в ярости, потому что начала называть его по фамилии, – ты спишь со всеми девушками, которые тебе нравятся?

– Э-э-э, – протянул он и настороженно на меня посмотрел. – Ну, вообще да… Но только с теми, кто нравится больше всего!

Я хмыкнула. Ну да, второй Антон. Как еще он мог ответить?

– Так вот, Молотов, – я тряхнула волосами и с изумлением заметила, как он проследил за моим жестом с нескрываемым восхищением, – я – другой человек. Мне нравятся многие, многим нравлюсь я. Если я буду спать с каждым, то через месяц превращусь в обыкновенную шлюху. Понимаешь?

– Да, – Алексей кивнул, переведя взгляд с моих волос на вырез кофточки. Легче разговаривать со стеной, толку больше будет.

– Ну и чего ты тогда талдычишь свои «почему?» – фыркнула я. – Разве непонятно, что я буду спать только с тем, кто будет мне больше чем нравиться?!

О! Кажется, доперло. Взгляд более осмысленный стал. Но какой-то… странный, что ли. Как будто я только что на его глазах решила сложную задачку, над которой он бился больше месяца.

– Наташ, – сказал Алексей тихо и, придвинувшись ближе, взял меня за руку. – А если я скажу, что ты мне больше чем нравишься? Если я скажу, что я… тебя люблю?

От таких слов я оторопела, пытаясь разглядеть выражение его глаз в темноте. Вторая рука Молотова метнулась к моим губам, легонько обвела их и спустилась ниже, к вырезу кофточки.

– Ты… позволишь мне… получить больше?

Голос его был тихим и вкрадчивым. Я задумалась, чувствуя, как он осторожно расстегивает пуговицы на кофточке. Одна, вторая, третья…

Что-то было не так. Но что? Я никак не могла понять, что же меня настораживает. Думай, Зотова, думай! Что-то во всей этой ситуации заставляло меня внутренне сжиматься. Как там говорил Бриар? «Вы, Натали, очень проницательная женщина». И где же моя хваленая проницательность?

Я сознательно позволила Молотову расстегнуть и снять с меня кофту. Мне отчаянно хотелось понять загадку этой ситуации. Почему же я так странно себя чувствую? И в чем именно эта странность? Как будто… как будто…

Думай, Зотова!

– Какая же ты красивая, – Молотов явно любовался результатами своих трудов. В его голосе мне послышалось торжество. Особенно когда он потянулся к застежке лифчика, при этом еле слышно шепнув: – Кожа такая молочная, белая, вся светится… А давай посмотрим, что у тебя там…

Нет, ну это уже чересчур. Даже разгадка тайны этой ситуации не стоит того, чтобы он сейчас начал мне грудь обцеловывать. Дома подумаю!

– Не здесь же, – сказала я, останавливая его. – Тут неудобно и не романтично совсем… И потом, у меня сейчас не очень удачные дни…

Алексей, кажется, очень расстроился.

– Давай подождем до понедельника, хорошо? – я постаралась изобразить сексуальный мурлыкающий голос. Шут его знает, как его правильно изображать, ни разу не пробовала. Но, видимо, это у каждой женщины в крови, потому что Молотов внезапно расслабился и, легко поцеловав меня, сказал, рассмеявшись:

– Хорошо. Буду с нетерпением ждать понедельника.

Ну и жди – мстительно подумала я. Ничего ты от меня не дождешься.

Дома, перед сном, я вновь прокручивала у себя в голове всю эту ситуацию в машине. Что же не так, что…

И тут меня осенило. Я поняла. Молотов играл! Все эти жесты, как будто бы заученные слова… Я словно не жила сама, а видела плохой спектакль с посредственным актером.

Итак… Осталось только понять, зачем ему понадобилась разыгрывать эту сцену. Неужели ему настолько хочется секса со мной? Ерунда какая-то…

А вообще забавно. Надо их с Антоном столкнуть, пусть посоревнуются за место в моей постели. А еще лучше – вдвоем ее поделят, только уж как-нибудь… без меня.

Я хихикнула, представив эту картину, а потом повернулась на другой бок и уснула. В конце концов, Молотов – не Крутова, насильничать не будет, так что разберемся.

В понедельник я с успехом смылась с работы без пятнадцати шесть на машине Громова – ему нужно было забрать дочь с каких-то занятий. Во вторник назначила визит к стоматологу и ушла в три часа дня. Но в среду, когда я уже успела проигнорировать целую кучу звонков Молотова, мне не удалось избежать кары. Его секретарша позвонила мне по внутреннему телефону и сообщила, что Алексей Михайлович ждет меня у себя.

Дошло наконец! А я думала, он никогда не догадается просто вызвать меня в свой кабинет – и я не смогу это проигнорировать – вместо того, чтобы ошиваться у женского туалета, привлекая к себе недоуменные взгляды всех сотрудниц издательства.

Когда я вошла к Алексею, он встретил меня холодной яростью. Заперев дверь (а вот это зачем, интересно?), он зашипел, потащив меня к стулу за руку:

– Ну и что ты скажешь в свое оправдание?!

Посадил меня на стул, чуть не вырвав руку. Поморщившись, я потерла запястье. Заметив этот мой жест, Молотов смутился.

– Извини, если сделал тебе больно. Я просто…

– В ярости, – я кивнула. – Я заметила.

Несколько секунд мы молчали, а затем Алексей произнес более осторожным тоном:

– Так что ты скажешь по поводу своего поведения вчера и позавчера? Почему ты не отвечала на звонки? Избегала встречаться со мной в коридорах? Почему, Наташа?!

Молотов почти перешел на крик, и я, привстав, легонько ударила его по щеке.

– Цыц. Не ори, мы на работе, а не в борделе.

Он молчал, глядя на меня уже спокойнее, но все равно весьма хмуро.

– Опять твои «почему», – я ухмыльнулась. – А ты ведь не понял ничего из того, что я говорила тогда в машине. Признался мне в любви и ждал, что я брошусь на шею. Извини, Леш, но ничего не получится – я же сказала, что должна чувствовать к тебе то же самое.

– А ты не чувствуешь? – вздохнул он. В этом горестном вздохе мне опять почудились отголоски той игры, что была в пятницу.

– Нет, извини.

– А что мне сделать, чтобы почувствовала?

– Перестать напирать на меня! – я нахмурилась. – А то ты меня в прошлый раз чуть по машине не размазал. Еще бы чуть-чуть – и пришлось бы тебе прятать мой труп в какой-нибудь пакетик и скидывать в Москву-реку.

– Извини, – пробормотал Молотов и, смущенно пригладив волосы, улыбнулся. – А сегодня ты пойдешь со мной на свидание? Обещаю, что не буду больше себя так вести.

– Если не будешь – пойду.

Он радостно улыбнулся. И почему-то я поняла, что на этот раз он искренне рад моему ответу. Осталось только понять, почему у меня в душе осталось ощущение того, что половина из сказанного Лешей – всего лишь игра.

Но… на какую публику?

Он не обманул. Не приставал, даже за руку не брал. Правда, взгляд иногда строил такой жалобный – мол, посмотри, какой я несчастный, отвергли меня… Но я делала вид, что в упор не замечаю этот взгляд.

Только перед моим домом Молотов вдруг взял меня за руку, заставив напрячься.

– Стой, Наташ, не сердись, – он улыбнулся. – Все хорошо, я просто… Хотел попросить у тебя кое-что. И обещаю – больше никогда не приближусь, не трону.

– Ты вроде уже обещал, – фыркнула я.

– Да, но… это сложно. Можно мне небольшой аванс? Чш-ш, не сердись. Просто поцелуй меня, пожалуйста. Хоть легонько. И все – больше я ничего не прошу!

Я возвела глаза к потолку.

– Тебе мало вчерашних поцелуев?

– Мало, – Молотов развел руками. Я вздохнула, осторожно подалась вперед и слегка чмокнула его в подставленные губы. Алексей огорченно вздохнул, но все же выпустил меня из машины.