Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола - Джон Стейнбек

И с этими словами девица развернула перед королем блистающий плащ, а сама, затаив дыхание, следила за его реакцией. На лице Артура отразилась тень удовольствия, и он нерешительно произнес:

— Ну что ж… Всем известно, какую власть злые духи могут забирать над душой человека.

— Ваша сестра изготовила этот плащ специально для вас, милорд, — усилила нажим девица. — Каждый камень пришивала собственноручно, каждый стежок делала своими белыми пальчиками. И не желала, чтобы кто-нибудь ей помогал!

А король все любовался плащом.

— Моргана всегда была умной девушкой, — сказал он. — Помнится, еще в детстве…

Он уже протянул руку к плащу, и в этот момент раздался пронзительный женский крик:

— Не прикасайтесь к нему, милорд!

Нинева Озерная выступила вперед и молвила:

— Выслушайте меня, сир! Я ведь в прошлом уже спасала вас от чужого вероломства.

Трудно было Артуру оторваться от роскошного подарка, но Нинева настаивала:

— Даже если я и ошибаюсь, милорд… Излишняя осторожность еще никому не повредила! Давайте проверим Морганин дар. Пусть вначале ее посланница наденет этот плащ.

Король был вынужден признать ее правоту. Обернулся он к трепещущей девице и сказал:

— И действительно, надень сей плащ. Коли он безопасен, то бояться тебе нечего.

— Ах, сир, да я не смею, — попыталась увильнуть девица. — Не пристало простой служанке носить королевский плащ. Моя госпожа будет недовольна!

— Ничего, — сказал Артур. — Я тебя прощаю. Надевай же!

Но прислужница Морганы в ужасе отшатнулась. Тогда Нинева осторожно взяла плащ и накинула его на плечи девице. И все увидели, как кожа ее сначала покраснела, затем почернела и обуглилась. Несчастная упала наземь, содрогаясь в конвульсиях, и вскоре умерла страшной смертью.

При виде такой картины пуще прежнего опечалился король.

— Вот какую погибель уготовила мне моя сестра, — с горечью сказал он. — Подумать только, моя собственная сестра!

Затем окинул подозрительным взором всех присутствующих и велел сэру Уриенсу явиться для приватной беседы.

— Сэр, — сказал он ему, — надеюсь, вы согласитесь, что предательство — самое страшное из преступлений. Даже если оно не достигает назначенной цели, яд недоверия отравляет все вокруг. В вас-то я не сомневаюсь: перед смертью сэр Акколон пожелал облегчить свою душу и сообщил, что за вами никакой вины нет. Я знаю, что вы — мой друг и брат — не замышляли против меня ничего дурного. Однако самоустранение — еще не оправдание. Мне известно, что вы отказались участвовать в заговоре против своего короля. Но, с другой стороны, вы ведь догадывались о существовании такого заговора! Мне рассказали, что моя сестра пыталась убить вас, как и меня. Потому я с легким сердцем прощаю вас. Хотелось бы и впредь доверять вам… Но я отнюдь не уверен, что пошатнувшееся доверие может быть сохранено. Что же касается вашего сына и моего племянника, сэра Ивейна, то тут наверняка я знаю одно — его вскормили отравленным молоком. Те самые руки, которые нянчили вашего отпрыска, затем любовно украшали драгоценными каменьями мою смерть. Мне нелегко справиться с естественными подозрениями. А посему я желаю, чтобы сэр Ивейн покинул двор. У меня нет времени следить за ним и расследовать все его действия, пусть даже и самые невинные.

— Я все понимаю, милорд, — отвечал сэр Уриенс. — Если есть какой-то способ убедить вас в моей преданности, скажите — я все сделаю, дабы восстановить былое доверие.

— Отошлите прочь своего сына!

Ивейн с покорностью воспринял свое изгнание.

— Что ж, — сказал он, — если это единственный путь доказать мою невиновность, я подчиняюсь. Отправлюсь на поиски рыцарских подвигов, и пусть дела свидетельствуют о чистоте моих помыслов. Слова часто бывают лживыми, зато дела сами говорят за себя.

Его друг и двоюродный брат сэр Гавейн оказался не столь покладист.

— Это несправедливо! — заявил он сэру Ивейну. — А посему я уеду с тобой. Коли при дворе не желают видеть моего брата, то и мне здесь делать нечего.

И стали юноши собираться в дальний путь. Король же, наблюдавший за их сборами, сказал в задумчивости:

— Ах, как мне не хватает моего Мерлина! В прежние времена, когда он был со мною рядом, такого бы не случилось. Тогда-то мне не приходилось теряться в догадках и мучиться напрасными подозрениями. Старый волшебник всегда все знал наверняка и подсказывал, как поступить!

Тут ему припомнились тревожные намеки Мерлина в отношении королевы Гвиневеры, и Артур призадумался. Он вовсе не был уверен, что ему хочется все знать.

— К чему мне такое знание, которое убивает надежду, — вздохнул король. — Ведь утратив надежду, невозможно действовать. Я так бы и сидел сиднем, постепенно ржавея, как старые позабытые латы.

Наутро опальные рыцари поднялись затемно и отправились в церковь. Там они помолились и исповедались — так что души их очистились и засияли не хуже боевых мечей, — после чего бодро двинулись в путь навстречу неведомым приключениям. Отъехав от Камелота, братья оглянулись на его стены, которые явственно вырисовывались на фоне бледного рассветного неба. Замок стоял на неприступном холме в окружении четырех защитных рвов. Молодые люди поехали дальше, в душе ощущая радость и гордость оттого, что они были мужчинами в мире, где мужчины особо ценились. Они ехали укромными долинами. По обе стороны от дороги вздымались холмы, на вершинах которых виднелись развалины древних крепостей. Это были очень старые постройки: крепостные валы успели порасти травой, а сторожевые башни разрушились в незапамятные времена. Как-то раз на широком ровном лугу рыцари издалека увидели огромные круги, сложенные из гигантских стоячих камней. Кто трудился над этими постройками? Возможно, люди, жившие давным-давно? А может, нынешние гоблины, которым по силам ворочать такими громадами? Так или иначе, но таинственные круги не являлись целью их путешествия, а посему всадники предпочли объехать их стороной.

Затем, выехав из леса, они натолкнулись на небольшой холм конической формы, густо поросший темными соснами. Здесь кони забеспокоились, начали пятиться, прядая ушами и в ужасе закатывая глаза. Рыцари поняли, что перед ними древняя могила, и поспешили свернуть в сторону. Погребальные курганы тоже их не интересовали. В мире хватало и менее мрачных чудес.

Сэр Ивейн с Гавейном вздохнули с облегчением, когда таинственная местность осталась позади, и они въехали в обычную дубраву (во всяком случае, вначале она им показалась таковой). Вокруг высились могучие дубы со стволами в три обхвата. Солнечные лучи едва пробивались сквозь трепещущую листву. В лесу царило необычное безмолвие: усеянная старыми желудями мшистая подстилка приглушала стук копыт, птичьи трели тоже смолкли. Тишину нарушало лишь позвякивание шпор да поскрипывание конской упряжи. Всадники отпустили поводья, и кони сами выбирали дорогу. Ведь известно, что в безлюдной местности эти умные животные каким-то чутьем умудряются отыскивать хоженые тропы. Где-то в вышине зародился ветерок, который так и умер, не достигнув земли. Проникнувшись странным настроением этой сумрачной дубравы, рыцари ехали молча, отдавшись на волю мрачных мыслей. Они очень обрадовались, когда, выехав на вершину холма, разглядели темнеющий вдалеке замок с зубчатыми стенами и узкими проемами бойниц. Подобное сооружение, если и таило в себе какую угрозу, то вполне понятную и знакомую странствующим рыцарям.

Сэр Гавейн с братом невольно выпрямились в своих седлах и передвинули наперед щиты. Руки их сами потянулись к рукоятям мечей. Издалека до них донеслись пронзительные женские голоса — их обладательницы, похоже, кого-то ругали и проклинали. Не сговариваясь, рыцари опустились забрала и ускорили шаг коней.

Вскоре они достигли небольшого луга перед замком и остановились, пораженные неожиданной картиной. На лугу росло одинокое дерево, с которого свисал белый рыцарский шит. А вокруг дерева сновали двенадцать дам, и все они швыряли комья грязи в щит и при этом выкрикивали злобные проклятия. С крепостной стены за ними наблюдали два рыцаря в полном боевом облачении.

Наши путники приблизились к дамам, и сэр Ивейн строго спросил, зачем они оскорбляют и забрасывают грязью ни в чем не повинный щит.

Ответом ему был дружный смех. Затем одна из дам соизволила ответить:

— Я объясню, коли вам интересно. Дело в том, что хозяин этого щита ненавидит весь женский пол. Мы почитаем это не только противоестественным для честного рыцаря, но и оскорбительным для всех благородных дам. Так что ответные поношения его щита видятся нам вполне заслуженными и справедливыми.

И вся компания вновь разразилась неприятным визгливым смехом.

— Я согласен, рыцарю не пристало обижать дам своим невниманием. Если же он поступает подобным образом, то, скорее всего, у него имеются для того веские основания. А может, он просто без памяти влюблен в другую даму? Вам известно имя вашего обидчика?