Офицер - Андрей Земляной

Постепенно до Кирилла начало доходить. Надя была изумительно, волшебно красива… но по меркам конца XX – начала XXI века. А сейчас, в тридцатые годы она вполне могла считаться если и не законченной дурнушкой, но в идеал этого времени совершенно не вписывалась. Худая, узкобедрая, с грудью максимум первого размера, тонким лицом и точеным профилем, она совсем не укладывалась в популярные образцы красоты. И потому восприняла комплименты Новикова как издевку.

Истерику надо было прекращать, и Кирилл использовал старый, как мир, способ. Он рывком поднял Надежду со стула, прижал к себе так, что у той перехватило дыхание, и впился ей в губы долгим, требовательным поцелуем. Девушка всхлипнула и ответила – неумело, но жадно. И все пошло как обычно, как идет с тех пор, как Адам и Ева вкусили от Древа Познания… Единственно, что нарушило естественный ход событий, был вопрос, заданный задыхающимся от счастья голоском:

– А как же без команды «Раздевайсь»?.. – и радостный смех.

11

Если ты узнал, что у тебя появился шпион противника и следит за тобой, обязательно воздействуй на него выгодой; введи его к себе и помести его у себя.

На основании приказа НО 673 как не прошедших проверку на приборе «ДЛ» Ложимер направить тт. Мерецкова, Жукова, Власова, Павлова в распоряжение управления кадров РККА.

Москва, посольство Великобритании

– Итак, сэр, вы уверены, что объект готов на взаимодействие на определенных условиях?

– Уверенности в этом случае быть не может, милорд, но я бы сказал, – сэр Бертран Вустер сделал глоток кларета и воздал должное сигаре, – я бы сказал, что интересующий нас объект благосклонно отнесется к нашим подходам, особенно если таковые будут подкреплены материально.

Он выпустил клуб ароматного дыма, снова пригубил бокал:

– Даже по виду его спутниц можно сделать достаточно достоверное предположение о том, что ваш… простите, милорд, разумеется, наш объект не слишком доволен существующими в России порядками.

– Да, я видел фотографии, – полковник Уинтерсэнд, резидент британской разведки в Советской России, обрезал кончик сигары и тоже закурил. – Вы совершенно правы, Берти: эта брюнетка имеет ярко-выраженные аристократические черты. Вероятно – из бывших, которую наш клиент спас от преследования, а блондинка – яркая представительница северославянского фенотипа, возможно тоже из дворян.

– И вот его случайная оговорка о коллекции холодного оружия, – Вустер улыбнулся. – Я совершенно уверен, что он потерял действительно богатую, возможно – фамильную, коллекцию. Он очень искренне сокрушался о ней.

– Не игра?.. У русских хорошая театральная школа… Станиславский.

– Нет, милорд, тут я не могу ошибиться. Моторика рук, вазомоторика, легкий сбой дыхания. Чтобы поставить такое, нужен не один год. – Бертран подался вперед и произнес с таким жаром, словно давал священный обет: – У него действительно была коллекция, и он действительно сожалеет о ее потере! Это совершенно точно, или все мои познания не стоят и дырявого полупенса!

– Хорошо, хорошо, – полковник поднял руки, признавая свою неправоту. – Попробуем передать ему пару действительно хороших клинков. Настоящий хайбер, который в России мало кто видел, и приличную саблю кара-тобан.[54]

Вустер слушал Уинтерсэнда, поддакивал ему, помогал развивать планы дальнейшей работы, а из головы все не шли слова этого странного большевика. Уж не решил ли полковник таким образом избавиться от своего слишком много знающего заместителя? Или, того хлеще, спихнуть на него, Вустера, вину за прошлогодние провалы? Сидней Рейли, помнится, говорил: «Настоящий разведчик не может быть виноват: у него в запасе всегда найдется несколько подходящих кандидатур…»

Москва, Лубянская площадь

– Товарищ нарком, – Новиков обратился к Берия так, как было принято здесь, в Структуре. Хотя Лаврентий Павлович и декларировал его право обращаться к нему по имени-отчеству, Кирилл предпочитал не выделяться. – Товарищ нарком, я по поводу своей докладной.

– Докладной, докладной… – Берия поправил пенсне и пристально посмотрел на Кирилла. – Прочитал я твою докладную. Проверка курирующих ресторан «Прага» ведется. И ты с этим, – он выделил голосом последнее слово, – прямо ко мне пришел?

– Никак нет, товарищ нарком. Я по поводу вербовки. Прошу дать разрешение на работу с третьим секретарём посольства Британской империи Бертраном Вустером.

Нарком внудел удивленно взглянул на майора, а потом снял пенсне и принялся тщательно его протирать. Без линз его глаза подслеповато щурились и придали строгому лицу странно беззащитное выражение, которое часто бывает у сильно близоруких людей.

– И что тебе, товарищ Новиков, нужно для этой работы? – спросил он наконец. – Разрешение? Так это не ко мне. ГУГБ у нас товарищ Меркулов возглавляет.

Новиков молча выслушал Берию, а затем, еще помолчав, сказал:

– Прошу вашего разрешения на актирование резидента британской разведки в Москве полковника Уинтерсэнда. Операция будет представлена как самоубийство. Это, в свою очередь, создаст условия для продвижения нашего объекта по службе, и ему срочно потребуются положительные результаты. Тут мы и подсунем ему нашего человека. Будем аккуратно кормить дезой[55] и прорабатывать варианты сотрудничества. Если он уедет от нас с повышением, будем иметь перспективного человека на связи.

Берия также помолчал, размышляя и что-то прикидывая, а затем вынес вердикт:

– Операцию я вам разрешаю, товарищ Новиков, но со стороны руководства наркомата будет одно небольшое дополнение, – тут он вдруг лукаво улыбнулся, – и кроме дополнения – приглашение. Василий, Тимур и мой Серго по тебе скучают, а ты, мама дзагхло,[56] все никак встретиться с ними не хочешь. А они уже Артему[57] все уши о тебе прожужжали: Кирилл такой, Кирилл сякой… Маслом мазанный, сахарной крошкой обсыпанный. В этот выходной[58] ждем тебя.

Ликвидация главного резидента британской дипломатической миссии была также обсуждена с Артузовым. Артур Христианович предлагал обставить все дело как несчастный случай на дороге: грузовик с песком врежется в авто резидента и сбросит его с набережной в воду Москва-реки. Новиков стоял за более тонкий вариант: незаметный укол или царапина отравленной иглой, инкубационный период на пару-тройку часов и ураганный отек легких.