Тайное учение даосских воинов - Александр Медведев

Я провел рукой над картами и признался, что не ощущаю ничего.

— Совершенно верно, — подтвердил Ли. — А теперь проведи еще раз рукой над картами, и ты сразу узнаешь ту, которую я избрал.

Я начал двигать рукой и вдруг почувствовал, как над одной из карт мою руку резко потянуло вниз. Я снова провел рукой, и над той же картой ощущение повторилось. Я указал на эту карту, и Ли сказал:

— Вот видишь. Ты ее нашел.

Он развернул бумажку и показал мне запись, чтобы я убедился, что он меня не обманывает, но я в этот раз мог бы и не проверять, потому что ощущение, которое я испытал над картой, было слишком сильным и четким. Рука мгновенно тяжелела и сама устремлялась вниз.

— Почему карта притянула мою руку? — спросил я.

— Ты ошибаешься. Карта не может притягивать твою руку. Это я воздействовал на твою руку, вызвав в ней ощущение тяжести. Я просто надавил на нее вниз своим взглядом, и тебе передалось мое настроение. Естественно, это давит не мой взгляд, а мое настроение. Но ты чувствуешь это как физическое давление. Твоя рука устремляется вниз к карте, и ты легко угадываешь ее.

— Давай еще раз, — попросил я. — Только в этот раз давай попробуем какое-нибудь другое ощущение.

— Ты начинаешь угадывать ход моих мыслей, мой маленький брат, — сказал Ли со свойственным ему очарованием, снова разложил на скамейке пять карт и отметил на бумажке свой выбор.

Я провел рукой над картами и почувствовал, как над одной из них мою руку резко укололо и обожгло. Рука дернулась вверх.

— Сейчас я поставил на карту острую раскаленную пирамидку, и ты об нее укололся, — сказал Ли. — Но так или иначе, ты определил карту, которую я загадал.

И он продемонстрировал мне запись на бумажке.

— Видишь, каким сильным может быть мыслеобраз, — сказал Ли. — Используя мыслеобразы, можно научиться воздействовать на живую и неживую природу в нужном для нас направлении и использовать ее в своих целях.

Мы продолжили упражнения по отгадыванию карт, и я последовательно ощутил увод в сторону, ощущения жара и холода, ощущение усилившегося пульса, покалывания и мурашек.

Потом Ли начал записывать на бумажке, какое ощущение в какой-либо части моего тела он вызовет, используя мыслеобразы, и его воздействие было настолько сильным, что я ни разу не ошибся.

— Ты должен быть очень внимателен, — говорил Ли. — Видишь, насколько многообразен язык мыслеобразов. Если ты научишься хорошо говорить на этом языке, ты сможешь разговаривать со своим партнером в момент боя, даже в момент боя.

Ты сможешь передавать ему ту или иную информацию, воздействовать на противника, отвлекая его или причиняя ему боль. Ты сможешь угадывать зону своего тела, в которую противник собирается нанести удар, читая его мыслеобразы, и сможешь обманывать его мыслеобразами своих нереализуемых ударов. Сейчас мы только начинаем работать с мыслеобразами. А теперь возьми карту и ты увидишь, как она оживет.

Он протянул мне карту, я взял ее двумя пальцами и вдруг карта, как рыбка, забилась в моих руках. Я изо всей силы сжал ее рукой. Упругое, скользкое, сильное тело рыбки билось и извивалось так, что у меня едва хватало сил его удерживать. Я прижал карту другой рукой, ошалело на нее вытаращившись. Потом я взглянул на Ли и увидел, как он хохочет.

— Это карта живая, — сказал Ли, отсмеявшись. — Более того, ты будешь следовать за ней, она поведет тебя.

Биения карты ослабли и приобрели ритм и направленность. Я убрал вторую руку и расслабился, прислушиваясь к ощущениям. Карта начала двигаться, и моя рука последовала за ней, рисуя в воздухе причудливые фигуры. Следуя взглядом за траекторией карты, я понял, что Ли пишет моей рукой.

— Это один из способов передачи тебе моей мысли, — сказал он. — Но ту же самую информацию ты можешь получать, не используя таких размашистых движений. Ты можешь получать эту информацию одним пальцем. В данном случае карта — это предмет, который усиливает движения, к которым стремится твое тело. То же самое можно сделать и одним пальцем.

Он забрал у меня карту и спросил:

— Где сейчас ты ощущаешь пульс?

— В районе ногтя большого пальца, — ответил я.

— В каком направлении хочет двигаться твой палец?

— Мне кажется, что мой палец начинает двигаться вперед в сторону ногтя.

— Хорошо. А теперь куда хочет двигаться твой палец?

— Он движется в сторону среднего пальца. Пульс перешел на указательный палец.

— А сейчас?

— Пульс движется в обратном направлении.

— И что у нас получилось?

— Буква «П».

— А что ты чувствуешь сейчас?

— Сильный и тяжелый пульс.

— Это может быть буквой «О», — сказал Ли, — но если ты хочешь, чтобы твой палец описал круг, твои ощущения в круге будут читаться немного сложнее. Давай попробуем.

Он сосредоточился, и мой палец выписал нижнюю полуокружность буквы «О».

— Таким же образом можно очертить и верхнюю полудугу, — сказал он. — Главное — это ощущение пульса, которое ведет твой палец.

Но лучше на первых порах тренироваться через ломаные линии, четко выписывая буквы, потому что дуга менее выражена в ощущениях. Если ты четко сможешь почувствовать мои сигналы с четырех сторон пальца, тебе легче будет угадывать угловатые буквы. Воспринимать плавные линии немного сложнее.

Следующими упражнениями, которые я выполнял в этот день, было восприятие мыслеобразов кожей. Я сосредотачивался на каком-либо участке моей кожи и телом ощущал фигуру, которую мысленно чертил на нем Ли.

Начал он с простейших геометрических форм — треугольника, круга, квадрата, прямой линии, волнистой линии, потом перешел к цифрам и, наконец, к буквам.

Ли настолько виртуозно владел техникой передачи мыслеобразов, так четко представлял загорающуюся на моем теле цифру или фигуру, что мне было не трудно ощутить и узнать ее. Чаще Ли заставлял меня использовать лоб и центр груди. Лучше всего я воспринимал лбом и спиной, потому что на нее Ли передавал мне мыслеобразы большого размера и было легче их отгадать.

Потом Ли сказал:

— Представь какую-либо фигуру и постарайся слепить эту фигуру тепловым полем твоих рук. Если тебе покажется, что теплового поля не будет хватать, ты можешь выдохнуть через руки, как я учил тебя раньше в упражнении «31 вдох и выдох».

Я начал выдыхать через руки и через некоторое время почувствовал обволакивающую их теплую мягкую субстанцию. Почему-то вспомнив замки из песка, которые я лепил в детстве, я мысленно начал строить из этой субстанции замок.

Ли сказал, что у меня получилось какое-то строение готического стиля.

Действительно, замок, который я представлял, имел готические очертания и был украшен множеством остроконечных башенок.

Потом мы создавали всевозможные мыслеобразы — зайчиков, скамеек, машин, кубиков, чашек, ложек и всего, что только приходило в голову.

Я угадывал мыслеобразы Ли, он — мои, я почти не ошибался, он не ошибался никогда. Я чувствовал такой подъем, такое возбуждение от происходящего, что разрушились все психологические барьеры, я полностью раскрепостился, наслаждаясь открывшимися передо мной новыми возможностями.

— Дай мне руку, и я покажу тебе, что еще можно делать с помощью мыслеобразов, — сказал Ли.

Я протянул ему руку, и он, сосредоточившись, провел над ней пальцем, не касаясь ее.

Я почувствовал жгучую боль, и на коже появилась яркая красная черта, протянувшаяся от запястья до кончика указательного пальца.

Ли снова, не касаясь меня, провел над чертой ребром ладони другой руки, как бы сгребая ее, и, следуя за его движением, она исчезла.

— Я читал много литературы по парапсихологии, — сказал я. — Там говорилось о подобных вещах, но еще больше я читал критических статей, где утверждают, что все это — обман, шарлатанство и самовнушение. Почему об этих феноменах стараются умалчивать, почему людей не обучают этому?

— Причина очень проста, — ответил Ли. — Власть имущим не нужно, чтобы человек знал о себе больше, чем он знает сейчас. Любой полет мысли увлекает человека за собой, и в масштабе государства последствия неконтролируемого притока знаний могут быть опасными как для правительства, так и для общества.

С одной стороны, человек, овладевший такими методиками, вместе с ними приобретает другой взгляд на мир, на общество и на его ценности. Прежние авторитеты перестают быть авторитетами для него, и, усиливая свое могущество и независимость, он может стать опасным для общества, он будет нарушать его законы, сказав самому себе, что он выше этих законов, раз он может делать такие вещи. С другой стороны, люди, изверившись в правительстве, недовольные своим социальным положением и взаимоотношениями с окружающими, могут увлечься новыми идеями, обещающими им впереди счастье, свободу и свет, вообще не понимая, что это такое, и они будут рады пойти за любым новым пророком, готовые отдать жизнь за идею, готовые следовать за богами, которых никогда не видели, поклоняться им, сами не понимая почему.