О чём молчат женщины - Трейси Винтер

— Что же касается платья, то для него подойдет любой из этих шелков из ателье Готье, — говорила Арлетт, обращаясь поочередно к каждой из клиенток. — Его можно заплиссировать, — помощницы собирали шелковую ткань в складки, взмахивали ею в воздухе. — И тогда создается впечатление свободы и воздушности. Но, — добавляла Арлетт, понижая голос до шепота, — у моего платья есть один секрет.

— Какой же? Расскажите!

— Его нужно носить без корсета!

Раздавались смешки, ахи, руки в перчатках прикрывали рты, готовые безудержно улыбаться от удивления, а у некоторых в шоке просто перехватывало дыхание. Но никто в гневе не покинул Дом: все, пришедшие сюда, были сильно заинтригованы. Надо же! Благородная леди, сестра самого барона Фере, осмелилась во имя рекламы и моды…

Посетители вполне справедливо решили: все было сделано для того, чтобы привлечь внимание к Дому Фере. Так оно и вышло.

В воскресенье, как и условились, Сергей появился перед домом Клода в новом автомобиле. Арлетт уже была готова. Увидев из окна подъезжающую машину, она сбежала по лестнице.

Спортивная двухместная машина графа была великолепна: сверкающая темно-желтая краска, на удлиненном корпусе изящный медный радиатор, прозрачное стекло… Сергей выскочил из автомобиля, чтобы поприветствовать Арлетт и помочь ей сесть, затем вновь занял место шофера.

С мрачным выражением на лице Клод наблюдал всю эту сцену из окна.

Арлетт с удовольствием рассказала о фуроре, вызванном ее украшениями от Мариано. Сергей уже слышал об этом от Марии, но теперь им представилась возможность посмеяться вместе.

Пешеходы и велосипедисты, мимо которых проносился роскошный автомобиль, с интересом смотрели на молодую женщину, медные волосы которой развевались на ветру, а лицо светилось улыбкой, и на красивого, счастливо улыбающегося мужчину за рулем.

Вскоре они выехали из Брюсселя и добрались до тихой деревушки.

Мягкий сентябрьский день одаривал их солнечным теплом. На берегу реки они устроили пикник. Сергей прихватил с собой вино, а Арлетт — корзину с едой. Счастье казалось полным. Прежде чем отправиться домой, Сергей поцеловал свою спутницу так же нежно и страстно, как и после посещения кабаре.

ГЛАВА 14

Салоны Дома Фере в последующие дни были переполнены. Посыпались новые заказы, наконец-то появились образцы моделей, разработанные совместно месье Пьером и Арлетт. Каждый комплект отличался хорошим вкусом, сочетая в себе изящество и респектабельность. Весь осенний Брюссель признал оригинальный дизайн от Фере последним криком моды.

В мастерских Дома Фере работали не покладая рук. Хотя, конечно, возникали проблемы. Некоторые клиентки жаждали изменить цветовую гамму камней, удлинить или укоротить подвески, но все благополучно разрешалось.

Клод не верил своим глазам — неосмотрительность сестры принесла настоящую удачу. Появилось не только много новых клиентов, но и необыкновенно вырос престиж фирмы. Другие Дома покорно согласились, что Дом Фере разработал новое направление в ювелирной моде, определившее наиболее популярные форму и цветовую гамму осенне-зимнего сезона.

Клод поговорил с месье Пьером. Тот высоко отозвался о способностях Арлетт и предложил привлекать мадемуазель Фере к обсуждению всех новых коллекций.

— У нее прирожденное чувство вкуса, а также умение уловить то новое, что словно носится в воздухе, но не каждому дается в руки.

— Вы уверены? — спросил Клод.

— Да, — мастер кивнул. — Только вчера она показала мне несколько новых набросков. Как сказала мадемуазель Фере, нужно изменить основную тенденцию с учетом пожеланий — порой инстинктивных — тех женщин, которые сейчас, как никогда, стремятся обрести свободу в движениях и в обществе.

— Хорошо, Пьер. Мы будем приглашать ее на обсуждения. Если все пойдет благополучно, я предоставлю ей возможность вплотную ознакомиться с делами.

Работа Арлетт в Доме и обязанности Сергея в посольстве не позволяли им видеться так часто, как хотелось бы, но это делало их встречи еще более желанными для обоих.

Однажды им посчастливилось увидеть знаменитого Нижинского в одной из постановок русского балета. Они посетили художественную выставку, где демонстрировалась «Шаманка». Оказалось, ее уже успел купить коллекционер из Канады, и через несколько недель картина будет ему отправлена.

Арлетт не держала зла на Жанетт. Девушка упомянула в письме, что вновь встретилась с графом Дашковым и очень рада его обществу. Мадам Алигьери вложила в свое очередное письмо нераспечатанный конверт без всяких объяснений. Переписка продолжалась, словно ничего не случилось. Если у Жанетт и имелись возражения по поводу общения Арлетт с Сергеем, она никогда о них не упоминала.

Другое дело Клод.

— Ты забыла всех старых друзей. Нельзя так часто встречаться с мужчиной, если не помолвлена с ним, — голос брата звучал резко.

— Он в Брюсселе не навсегда, — Арлетт передернула плечами. — Вопрос не в помолвке. Нам нравится вместе проводить время.

— В любом случае граф не собирается на тебе жениться. Это, по-моему, достаточный повод быть благоразумной.

Арлетт покраснела.

— Я знаю. Семья Сергея в родстве с царской фамилией, и он должен жениться на аристократке, а в моих жилах нет ни капли голубой крови. Я баронесса только благодаря твоему отцу. — Арлетт спокойно улыбнулась, мягко коснувшись запястья брата. — Я понимаю, какая пропасть между мной и Сергеем. Законы общества нарушить не так легко, особенно человеку, принадлежащему к высшему слою. Я ведь вижу людей этого ранга среди клиентов Дома.

Арлетт ничем не выдала, как непросто для нее смотреть в лицо реальности и не предаваться глупым мечтам.

Ей удалось убедить Клода. Он надеялся, что практицизм Арлетт поможет ей не поддаться чувствам. Не исключено, что Арлетт все поняла еще тогда, когда Мария Дорохова не составила компанию молодым людям в их первый совместный вечер. Клод решил, что графиня просто не хотела вмешиваться в роман своего брата и сестры хозяина ювелирной фирмы.

Клод надеялся, что Мария Дорохова постарается проследить, чтобы ее брат не наделал глупостей и не был вынужден потом проявлять чрезмерное благородство. Но его беспокоило не только будущее Дома. В последнее время он с удивлением обнаружил, что искренне привязался к Арлетт, в той мере, в какой мог любить кого-либо вообще, и очень гордился их совместными усилиями, направленными на процветание Дома Фере. Еще более он был озабочен тем, что начал испытывать чувства, очень похожие на ревность, которые становились день ото дня сильнее.