Русская Атлантида. Невымышленная история Руси - Андрей Буровский

Первый раз завоевал земли славян по реке Лабе Оттон I в середине X века и создал там несколько пограничных графств. Уже в 983 и 1002 годах славяне восстали и обрели независимость.

Опасный враг заставлял объединяться в государство. В 1044 году князь бодричей Готшалк объединил бодричей, лютичей и поморян в единую Вендскую державу. При Готшалке и его преемнике Крутом (1066–1093) Вендская держава могла отбивать катящиеся с запада волны «Дранга нах Остен». Державу разрывали на части местный сепаритизм отдельных племен и борьба язычников и христиан. Одни славяне готовы были принять крещение, другие готовы были воевать до последней капли крови, лишь бы никогда не надевать креста.

Новый король Вендской державы, славянин с немецким именем Генрих, сын Готшалка, призвал немецких епископов. Власти Владимира у него не было, и по Лабе не поплыли кумиры, как поплыли по Днепру Перун и Хоре. Возник только новый, еще более жесткий раскол на христиан и язычников. Измученная внутренними распрями, Вендская держава, спотыкаясь, шла к своей гибели и окончательно распалась около 1129 года.

В 1147 году саксонские князья Генрих Лев и Альбрехт Медведь начали новый Крестовый поход. Князь бодричей Никлот нанес рыцарям ряд поражений, сжег Любек, построил крепость Добрин, заключил перемирие. Но ведь ничто не изменилось: сильным западным герцогствам, опиравшимся на поддержку всего христианского мира, по-прежнему противостояли разобщенные языческие племена.

В 1160 году война вспыхнула вновь: Генрих Лев заявил, что Никлот нарушил условия мира. Правда ли это? Кто знает…

Никлот погиб в одной из стычек на границе, а к 1170 году земля лютичей стала основой графства Бранденбург. Земля бодричей — основой графства Мекленбург.

Липовый город, Липск, стал Ляйпцигом. В России этот город называют почему-то «Лейпциг», произнося «Е» вместо «Я». Бранный Бор стал Бранденбургом; Мишны — Мейссеном (тем самым — мейссенский фарфор). Берлин образовался из двух славянских поселений, в 1307 году слившихся вместе.

Территория Германии увеличилась вдвое, на новые земли хлынул поток переселенцев, а славяне оказались очень быстро онемечены. В XVII–XVIII веках немецкие ученые будут записывать последние слова и фразы на языках лютичей и бодричей. Язык лужичан проживет дольше, и у немецкого писателя Эрика Шриттматера, который сам говорил, думал и написал несколько книг на немецком языке между 1930 и 1960 годами, был дед, который еще мог сказать несколько слов по-лужицки.

А на землях славян к востоку от Лабы, на этой второй Германии, по размерам больше первой, выросли большие княжества, в которых власть князей была несравненно сильнее, непререкаемее, чем на западе той же Германии. Города на востоке имели меньше привилегий, крестьяне оказывались бесправными крепостными. По словам Киплинга, «десять заповедей не имели силы к востоку от Суэца». Ну, а римское наследие не имело силы к востоку от Лабы. То есть имело, конечно, но эдак слабенько и временами едва теплилось.

Выводы? Первый вывод в том, что у германцев тоже есть свой восток и запад, в точности как у славян. Второй состоит в том, что в X–XIII веках для славян Центральной Европы самым важным, самым судьбоносным событием стал сам факт принятия или непринятия христианства, в любой из его версий. Как бы ни относиться к Drang Nah Osten, факт остается фактом — германское нашествие окончилось плохо только для языческих племен.

Действительно — полабские славяне были и ушли из исторического бытия язычниками. В 1169 году мекленбургские рыцари разрушили общее для них святилище Арконы (на острове, который славяне называли Руяна, а немцы — Рюген). К этому времени чехи уже 200–250 лет были христианами, поляки — почти 200 лет. Получается — больше двух веков полабские славяне упорно не принимали нового, и даже князья с христианскими именами и титулами королей ничего не смогли изменить.

Может быть, католицизм слишком сильно ассоциировался с агрессией иноязычных, инокультурных пришельцев? Возможно, племенные боги вопринимались как знамя сопротивления? Очень может быть. Но это уже ничего не меняет. Язычество тех, кого завоевывают, делало агрессию морально оправданной.

Язычество же разобщало. Против всего христианского мира каждое племя, чуть ли не каждый род взывали только к «своим» племенным богам, искали идеала только в уходящей старине, оказываясь во все более изменившемся, все сильнее отошедшем от этой «старины» мире. И проиграли, как тремя столетиями раньше саксы.

Не парадокс ли, что христианизировали полабских славян саксонские рыцари — сами жертвы Крестового похода Карла Великого?!

Точно так же вся Северная Польша, все языческое прусское Поморье было сравнительно легко завоевано крестоносцами. Как и языческие племена эстов, латов, латгальцев. Там, где идеалом служила только племенная старина, где призывались только местные, племенные боги, — там крестоносцы проходили как нож сквозь масло.

Консолидация нескольких племен под властью Пястов, конечно же, усиливала позиции поляков. Болеслав Храбрый на рубеже тысячелетий полностью остановил немецкую агрессию против Польши. Но ведь и Вендская держава отнюдь не была игрушечной. Мечи бодричей и лютичей тоже были из железа, и не раз удавалось им нанести серьезные поражения нападавшим.

Так что совершенно неизвестно, как сложилась бы судьба и поляков, не начнись христианизация страны и народа — еще при Мешко I, с 966 года. И чехов, не крестись они в IX веке.

Факт есть факт: все племена западных славян, не принявшие христианизации, исторически погибли и были онемечены. Но те, кто пошел по пути христианизации, избежали гибели.

Это повторилось и с балтскими племенами пруссов и литовцев (жемайтов, аукшайтов, ятвягов). От упорных язычников — пруссов — осталось только название страны. Жмудь оказалась завоевана немцами, хотя и с огромным трудом. И неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба аукшайтского Великого княжества Литовского, не пойди оно на Кревскую унию с Польшей (1385 г.) и на принятие католичества в 1387 году.

А к какой цивилизации тяготела в те же времена Русь? Невозможно ответить однозначно. Приняла православие… Значит, к византийской? Но, во-первых, первоначальное Крещение Руси прошло, похоже, все-таки по латинскому обряду [46]. А первоначальное крещение чехов, кстати говоря, — по византийскому.

Во-вторых, в Крещении Руси и характере всего русского христианства ярко проявляется как раз то главное, на что просто приходится обратить внимание: на Руси очень быстро, за какое-нибудь столетие, вырастает какая-то причудливая «собственная» версия православного христианства.

И вообще совершенно все, что заимствует Русь, упорно и незаметно, словно бы само собой, изменяется и переделывается, порой вплоть «до полного наоборот».

Есть такое понятие — «дистанционное обучение»: когда ученик вообще не видит учителя, а учитель — ученика и обучение проходит по книжкам, конспектам и выполнению заочных письменных заданий. Это даже не заочное обучение, при котором ученик все-таки нечасто, но является на сессию, слушает лекции и общается с профессурой. Это еще «дистанционнее». Если говорить о его качестве, то специалисты говорят, что пять заочников — это один очник. А пять «дистантников» — это один заочник.

Ну так вот, Русь воспринимает импульсы от центров цивилизации «дистанционно». И от Западной и Центральной Европы, и от Скандинавии, и от Византии — далеко. Из Византии вроде и импульс посильнее, и сама Византия поближе, но и из нее — все очень и очень «дистанционно». И от других центров цивилизации вроде бы попадают разные идеи, вещи, монеты, способы обработки земли и выделывать кожу. И они тоже принимаются.

Русь — не единственная часть славянского мира, которая непосредственно имеет дело с кочевым степным тюркским миром. Славян в бассейне Дуная, к югу от Дуная, завоевывали и авары, и тюрки-болгары, давшие имя славянскому народу.

Скорее уж Русь разделяется на две неравные части: на юг и юго-запад — бассейн Днепра, лесостепь, постоянно имеющий дело со степняками. Юг, открытый влиянию со стороны Великой степи, — тюркской скотоводческой цивилизации. И север, где тюрок-степняков если и видали, то разве что мирных торговцев или членов посольства. Русь оказывается разделена этим неодинаковым историческим опытом. На экологические различия — северный и южный тип ведения хозяйства — накладывается еще и разный исторический опыт.

А Северо-Запад Руси к тому же оказывается в ряду культур, которые на научном жаргоне называют иногда циркумбалтийскими — от латинского «циркум» — вокруг. Получается — «вокругбалтийскими».

Вроде бы все понятно: циркумбалтийские культуры — это те, которые лепятся вокруг Балтики. Те, для кого Балтийское море — это свое, внутреннее озеро. Циркумбалтийские страны — это Швеция, Финляндия, Российская Федерация, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Германия, Дания. Однако в число тех, кого считают циркумбалтийскими народами, удивительным образом не попадают ни немцы, ни поляки, ни русские. Наверное, это народы очень большие, в жизни которых Балтийское море играет не особенно большую роль.