Алая роза Анжу - Виктория Холт

– Вы видите, государь, что медлить больше нельзя, – сказал маркиз. – Не сомневаюсь, что Глостер действует заодно с Йорком. Он замышляет против вас недоброе.

– Это меня не удивило бы, – ответил король. – Его жена хотела меня извести, и, скорее всего, Глостер был с ней заодно. Теперь он снова взялся за старое.

– Государь, предлагаю выдвинуть против Глостера обвинение. Пусть держит ответ перед Парламентом.

Король заколебался. Как жаль, что кардинал все болеет и уединился у себя в Уолхеме. Можно было бы, конечно, и навестить старика, но тот в последнее вре-мя совсем отошел от государственных дел.

Придется принимать решение самому.

– А где Глостер сейчас? – Мне говорили, милорд, что он в Уэльсе.

– В Уэльсе? И что он там делает?

– Мутит воду, разумеется. Мне доносят, что герцог собирает там войско.

– Чтобы выступить против меня! О, как же мне надоел мой дядя! Сколько я себя помню, он всегда был мне врагом.

– Заставьте его явиться в Парламент и дать исчерпывающий ответ на все обвинения. Заседание Парламента состоится десятого февраля. Если вашему величеству угодно, Глостеру будет послан вызов.

– Да, такова моя воля.

И герцогу был отправлен приказ короля явиться на заседание Парламента, чтобы дать объяснения по поводу своих действий.

Вся страна была потрясена. Герцог Глостер скоропостижно скончался. Во всех городах и деревнях говорили только об одном: Глостера, конечно же, умерт-вили.

Рассказывали следующее. Герцог следовал из Лавенхема в Бэри. Многие его видели: такой же красивый, веселый, великолепный, как всегда. Люди встречали его восторженно, ибо он был в народе популярен, хоть и считался горячей головой. В народе говорили, что король – святой. Однако не всякий может быть святым, да и вообще с грешниками как-то спокойнее. Англичане любили Глостера, прощали ему все выходки и безрассудства. Особую популярность герцогу сыскала женитьба на женщине низкого происхождения, а также та преданная любовь, с которой Глостер к ней относился. Даже сейчас, когда герцогиня была обличена в государственном преступлении, он не оставлял попыток добиться ее освобождения. Популярность герцога не вызывала сомнений.

Так что же произошло? По дороге в Бэри герцога задержали королевские стражники и велели ему вернуться в свой замок. А через несколько дней герцог вдруг скончался – заболел и почти в одночасье умер. Никто не хотел верить, что смерть была естественной.

Правда, стояли холода и многие в ту зиму простужались, болели, умирали. Даже старики не помнили таких лютых морозов. Замерзла Темза, почти все реки в стране покрылись льдом. Герцог был уже не молод, жизнь вел беспутную, и все же невозможно было представить, что он умер от обычной болезни.

На следующий день после смерти тело усопшего было выставлено для обозрения, чтобы лорды, члены Парламента и народ убедились – никакого преступления не было. Однако многие вспомнили об Эдуарде II, который в свое время так же загадочно скончался в замке Беркли. Убийцы вонзили ему в зад раскаленный железный прут, от чего Эдуард и умер, а на теле не осталось никаких следов – лишь маска застывшего страдания на мертвом лице.

Король и его советники могли сколько угодно изображать скорбь, герцога похоронили в роскошном склепе, в королевском соборе Сент-Олбанс, однако подозрений это не рассеяло. Несчастного Глостера умертвили – в этом никто не сомневался.

Подозрения были усугублены еще и тем, что в доме Глостера арестовали всех слуг. Их обвинили в том, что они участвовали в заговоре, собираясь возвести покойного на престол. Незаконного сына Глостера – его звали Артур – и еще четверых дворян приговорили к смертной казни.

Король чувствовал себя глубоко несчастным. С одной стороны, он испытал неимоверное облегчение, когда узнал о смерти своего заклятого врага, однако расправа над остальными привела его в ужас.

– Эти люди замышляли покушение на вашу жизнь, – напомнила ему Маргарита.

– Ну и что? Они всего лишь выполняли приказы Глостера. Он один был во всем виноват.

– Он уже расплатился за свои прегрешения.

– Что вы имеете в виду? – быстро спросил Генрих.

– Я имею в виду, что теперь он держит ответ за свои грехи перед Господом.

– Надеюсь, с ним рядом в последний час был священник?

– Ах, Генрих, – засмеялась Маргарита. – Как можно до такой степени любить своих врагов?

Короля и королеву посетил Саффолк. Ему не хотелось рассказывать о слухах, будораживших страну, ибо эти сплетни задевали его лично. Какой абсурд – утверждать, будто он состоит в любовной связи с королевой! Алису подобные пересуды лишь повеселили бы, однако неизвестно, как к этому отнесется король.

Не следовало арестовывать людей Глостера. Если обвинить покойного в заговоре, то все еще больше уверятся, что Глостера убили.

Саффолк изложил свои соображения королю.

– Герцог умер так же, как и жил. Я имею в виду, что даже своей смертью он доставил нам сплошные неприятности. Не сомневаюсь, что против вашего величества существовал заговор. Однако расследование лучше прекратить, иначе будут говорить, что герцога… казнили без суда. А ведь мы знаем, что это не так. Пусть уж лучше не будет никакого заговора, и тогда слухи об умерщвлении Глостера прекратятся. Милорд, я думаю, лучше всего освободить задержанных.

Король охотно согласился. Обойтись без этих кошмарных казней? Что может быть лучше!

– Да-да, – сказал он. – Давайте их освободим. Они и так уже достаточно наказаны, ведь они находились на волосок от смерти. Отпустите их, и забудем о заговоре. Дядя умер от старости и беспутного образа жизни.

Домочадцев Глостера освободили, но слухи от этого не утихли.

Англичане упрямо твердили, что Глостера убили. Он был врагом Саффолка, королева тоже его ненавидела. Это она замыслила преступление, шептались в народе. Может, сама она и не убивала, но главная вина – на ней.

Давно ли лондонцы встречали Маргариту восторженно, бросали в воздух маргаритки. Теперь же ее называли неверной женой, убийцей или – еще того хуже – просто француженкой.

Маргарита не понимала, с чего вдруг подданные ее разлюбили. Когда она выезжала в город, никто больше не приветствовал ее, маргаритки исчезли, королева ловила на себе угрюмые, брошенные исподлобья взгляды.

В обиженном недоумении она спросила у Алисы:

– Почему меня винят в смерти Глостера?

– Без этого люди не могут, – сказала Алиса. – Моего Вильяма они тоже считают убийцей.

– Я действительно ненавидела Глостера, – сказала Маргарита. – Но ведь не я одна.

– Людям свойственно видеть в своих правителях злодеев, – вздохнула маркиза.