Весенне-летние бои (21.04.-16.07.1942 г.) - Владимир Побочный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Статья 6. Высокие Договаривающиеся Стороны согласились оказывать друг другу после войны всякую взаимную экономическую помощь.
Статья 7. Каждая из Высоких Договаривающихся Сторон обязуется не заключать никаких союзов и не принимать участия ни в каких коалициях, направленных против другой Высокой Договаривающейся Стороны.
Статья 8. Настоящий договор… вступает в силу немедленно по обмене ратификационными грамотами и после того заменит собой соглашение между правительством Его Величества в Соединенном Королевстве, подписанное в Москве 12 июля 1941 года. Часть 1-я настоящего договора остается в силе до восстановления мира между Высокими Договаривающимися Сторонами и Германией и державами, связанными с ней в актах агрессии в Европе.
Часть 2-я настоящего договора остается в силе на период 20 лет…
Вспомним как это было…
«В эти майские дни и ночи доносятся взрывы снарядов и интенсивная автоматная перестрелка. Местные жители-керчане, которых было немало в рядах бойцов подземного гарнизона, на слух определили: с территории металлургического завода имени Войкова и района Малых аджимушкайских каменоломен. Об этом и шел разговор в штабе.
– Мы должны помочь товарищам с завода, – сказал полковник Ягунов. – Нам следует объединиться. Надо послать связных.
А в это время в одной из подвальных помещений металлургического завода имени Войкова совещались между атаками фашистских автоматчиков бойцы подполковника Григория Михайловича Бурмина, заместителя начальника автобронетанковой службы 44-й армии. Немного их осталось от той части, которой было поручено защищать поселок металлургического завода. Под натиском вражеских батальонов бурминцы вынуждены были в конце концов оставить поселок и укрепиться на территории завода. Здесь они заняли круговую оборону и держали под своим контролем довольно большую территорию. Однако силы таяли…
Во время боя на территории металлургического завода им. Войкова, 1942 г.
– Товарищ подполковник, говорят, в Аджимушкае, в каменоломнях, бойцов много, – вывел всех из минутной задумчивости Константин Проценко, рабочий-войковец. – Вот если бы нам прорваться туда!
Он не успел договорить: где-то ухнул снаряд, с потолка посыпалась штукатурка.
– К бою! – скомандовал Бурмин.
Проводив группу связных в район завода имени Войкова, Ягунов приказал всем подразделениям подготовиться к атаке. Часть сил он выделил для проведения отвлекающих маневров в противолежащей заводу стороне каменоломен. Успех операции зависел от многих факторов, но главными были скрытность подготовки и внезапный, одновременный удар по врагу с двух сторон – от каменоломен и от завода.
Ровно в два ноль-ноль, как было условлено, над катакомбами взвивается ракета, пущенная в черное, беззвездное небо капитаном Левицким. И в то же мгновение две ракеты, сперва одна, потом другая, шипя, взметнулись над гигантским скелетом разрушенного завода.
Ягунов приказал:
– Вывести людей из укрытий! Через минуту атака!
Такую же команду отдал своим бойцам Бурмин.
Ожила ночная степь, зазвучала пулеметными очередями и разрывами гранат, расцветилась немецкими осветительными ракетами и стремительными пунктирами трассирующих пуль. И в этом неверном, меняющемся свете казалось, что земля, как море, заколыхалась темными волнами. Однако нет, не волны это, а бойцы подземного гарнизона, поднимаясь из расщелин земли, сливаясь в плотные группы, устремились в атаку. И не было, казалось, силы, которая могла бы остановить их порыв. Выползли было из своих укрытий три танка с крестами на башнях, но тут же вспыхнули чадными факелами от бутылок с горючей смесью, брошенных умелой красноармейской рукой…
Бурминцы, хотя и немного их было, отважно рвались вперед, прокладывая себе путь к каменоломням кто пулей, а кто штыком.
Жесток был этот ночной бой, и длился он более часа. И хотя фашисты бросили против атакующих свежие, хорошо вооруженные войска, не удалось им помешать успешному завершению операции, организованной штабом подземного гарнизона.
Спустя немного времени подполковник Бурмин доложил полковнику Ягунову:
– Прорыв завершен. Пробились. Доставили раненых. Есть трофеи».
Из летописи жизни и борьбы подземного гарнизона.Операционный стол в каменоломнях
На самой большой глубине (примерно 16–18 метров), где средняя температура составляет 10°C, устроили госпиталь. Вероятность обвала тут была самой низкой. В таких страшных условиях проводились тяжелые хирургические операции. В качестве наркоза больному давали выпить несколько стаканов самогона, который гнали как-раз для этих целей.
Мы помним… «Эшелонами привозились для стирки телогрейки, гимнастерки, брюки, насквозь в крови. Все заскорузлое, не поднять, а уж когда мокрое… В свободное от работы время выгружалась соль из вагонов… Пора сенокоса. Вдалеке от города обрабатывались огороды, ходили туда с восходом солнца… Белье стиралось щелоком из печной золы, щи народ варил из крапивы с лебедой. Жены фронтовиков, их дети писали на фронт, что «живем хорошо». Люди не боялись никаких трудностей и ничем не чурались. Главное все были отзывчивы на чужое горе…».
Почтальон вручает письма красноармейцам
26 мая 1942 г. Вторник. В соответствии с планом немецкого командования 54-й армейский корпус в составе 132, 50-й и 24-й пехотных дивизий при поддержке 100 танков, имея 22-ю пехотную дивизию во втором эшелоне, должен нанести главный удар. Этот удар наносится из района Камышлы, Бельбек в направлении северо-восточного берега Северной бухты.
Вспомогательный удар вдоль Ялтинского шоссе на Севастополь должен быть нанесен 30-м армейским корпусом силами 28-й легкой и 170-й пехотной дивизий с 60 танками, имея во втором эшелоне 72-ю пехотную дивизию.
На сковывающем направлении, на участке Верхний Чоргунь – Мекензия действуют румынские части: 1-я горно-стрелковая бригада и 18-я пехотная дивизия (к. 44).
В это время. В соответствии с директивой Брянского фронта 61-я (командарм – генерал-лейтенант М. М. Попов) и 16-я армии (командарм – генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский) предпринимают наступательную операцию.
К. К. Рокоссовский вспоминал:
«На усиление к нам прибыл танковый корпус. Мы у себя создали стрелковый корпус из трех дивизий, располагавшихся на правом фланге, что значительно облегчало управление войсками. Его командиром был назначен генерал Н. А. Орлов. Корпусная система существовала в Красной Армии давно. Тяжелые оборонительные сражения сорок первого года вынудили временно ее ликвидировать. В конце мая операция началась. Войска армии скрытно, в ночное время, были сосредоточены и заняли исходное положение. Малочисленность стрелков вынудила строить боевой порядок дивизий в один эшелон при небольшом резерве у комдивов. Зато во второй эшелон армии был выделен танковый корпус. Его мы предназначали для развития прорыва в глубину. Стрелковые дивизии получили примерно по 12–15 танков непосредственной поддержки.
Артиллерия своевременно пристреляла отдельными орудиями цели и заняла позиции, в том числе и для стрельбы прямой наводкой. На этот раз мы смогли сосредоточить от 30 до 40 орудий на километр фронта, где наносился главный удар.
М. С. Малинин, как бывший танкист, попросил поручить ему отработку ввода в бой танкового корпуса. Я согласился, зная его пунктуальность в любом деле. Действительно, он с командиром танкистов тщательно все расписал по часам и минутам, и меня обеспокоило лишь то, что исходное положение корпуса намечено далеко – в двадцати километрах. Не запоздают ли танкисты по какой-либо причине? Товарищи убедили, что все предусмотрено, а удаление корпуса даст полную внезапность, так как немцы не услышат шума моторов. Что ж, пришлось согласиться.
С наблюдательного пункта я имел возможность видеть все этапы боя от начала и до конца. Несколько получше стало с боеприпасами, и мы начали наступление тридцатиминутной артподготовкой: это был предел наших возможностей.
Как только кончилась артподготовка, пехота с танками быстро двинулась на вражеские позиции. Батареи противника открыли не очень сильный огонь. Заговорили немецкие пулеметы, но их тут же подавляли танки сопровождения и орудия прямой наводки» (к. 19).
Первая половина дня 26 мая. Командующий 16-й армией утверждал, что «на наших глазах пехота ворвалась в траншеи первой позиции, быстро преодолела их, двинулась дальше. Часть танков очищала первую траншею, а остальные устремились вперед, ведя огонь преимущественно из пушек, хотя отступившая пехота была более выгодной целью для пулеметов. (Вообще приходилось, не только в этом бою, наблюдать, что наши танкисты почти не применяли пулеметного огня, предпочитая вести пушечный, где надо и даже где не надо).
