Демон. Одиночка - Маргарита Блинова

На завтрак я спускаться не стала. Во мне все еще клокотали отголоски прежней злости, а при таком паршивом настроении кусок в горло не лезет.

По идее, через десять минут я должна быть в кабинете Курта. Но я, естественно, не пойду. Еще чего!

Пара-тройка кругов по комнате, маршрут простой — от дверей ванны вдоль кровати, затем к окну, пройти мимо створок гардеробной и вернуться к начальной точке.

Еще один взгляд на часы — осталось девять минут.

Черт! Почему время то тормозит в ненужные моменты, то наоборот ускоряется, когда ты этого так не хочешь?

Бросаю мимолетный взгляд в зеркало.

Выхватив из шкафа первые попавшиеся джинсы и блузку, я была так погружена в мысли, что даже не глянула, как выгляжу со стороны.

Большая зеркальная поверхность отражает растерянную девушку с упрямо сжатыми губами. Волосы после посещения салона блестят здоровым блеском, а тонкие брови взлетают высоко.

Надо же, я даже не заметила, как изменилась моя внешность.

Откидываю пряди назад и отстраненно замечаю красные пятна на бледной коже шеи. Кончиками пальцев касаюсь оставленных Куртов следов и впервые задумываюсь — а правильно ли я поступила, наговорив все это лаэрду?

Да, я злилась на него из-за того, что он не подпускает меня к себе. Злилась из-за того, что он ревнует меня к брату, но не может признаться в этом. Злилась, потому что он называет меня «девочкой».

Но разве моя злость стоила того?

Негромкий стук в дверь заставляется сердце замереть и ускорить ритм. Резко поворачиваю голову в сторону шума.

Он пришел. Почему он пришел так рано?

Я в нерешительности замираю, тупо рассматривая дверь.

Может, подпереть ее чем-нибудь тяжелым?

— Ева, я могу с тобой поговорить? — негромко спрашивает утренний гость из-за двери.

Встряхнувшись все телом, я торопливо бегу к дверям, дергаю замок и тяну створку на себя. В коридоре замерла в величественном ожидании мадам Дамир.

— Ам-м… Э-э… — выдавливаю я.

Женщина снисходительно кивает головой. Она успела переодеться и сейчас красовалась в кокетливом платье цвета летнего неба.

— Я на минуту, — спокойно говорит лаэра и делает уверенный шаг вперед, невольно заставляя меня попятиться от дверей назад.

Зайдя в комнату, немолодая ухоженная дама оглядывает пространство вокруг себя и с важным видом идет к белому креслу около окна.

— Никто в этом доме никогда не посмел бы так сильно ранить моего сына, как это сделала сегодня ты, — холодно говорит она, устраиваясь в кресле.

Я с хмурым видом смотрю на женщину, сидящую с идеально прямой спиной. Кажется, что даже воздух в комнате начинает потрескивать от неприязни, которую испытывает женщина ко мне.

Молчи, Яблокова! Лучше молчи. Ты и так сказала сегодня достаточно — на второй раунд твоего красноречия банально не хватит.

— То, что ты сказала Курту — правда, — лаэра смотрит мне в глаза и вздыхает. — Убийственная правда, которую никто не мог сказать ему на протяжении пяти лет со дня смерти этой Пиявки.

Приготовься, Яблокова. Сейчас тебе предстоит выслушивать нескончаемый поток оскорблений.

— Ты дерзкая, невоспитанная, не признающая авторитетов девчонка, — оправдывает все мои ожидания женщина, — но оба моих сына что-то нашли в тебе.

Спокойствие, только спокойствие. Поорет и уйдет. Береги нервы, тебе они пригодятся для общения с Куртом.

Лаэра оглядывает меня строгим, придирчивым взглядом и атакует вопросом:

— Ты переспала с ним?

Я на миг теряюсь, не ожидая такого поворота беседы, и скрещиваю руки на груди. Мысленно вспоминаю, что мы там с Мажором придумали вчера по поводу нашей близости и выпрямляюсь.

— Дважды! — без стеснения вру я, не забыв при этом злорадно улыбнуться. — И у нас все серьезно. Мы с Микаэлем любим друг друга, — патетически заканчиваю я.

Мадам Дамир насмешливо фыркает и щурит глаза.

— Неужели ты думаешь, что я настолько глупа, что не способна увидеть очевидных вещей? — женщина делает изящный взмах рукой, словно отгоняет назойливого комара. — Достаточно просто посмотреть, как далеко вы лежали друг от друга, что бы понять — между вами ничего не было.

Я удивленно моргаю, вмиг теряя былую уверенность.

— Но если вы догадались обо всем сами, то зачем спрашивать?

— Я спрашивала не про младшего сына, — она подается немного вперед. — Ты переспала с Куртом?

Что? С чего это вдруг такие подозрения?

Не в силах ничего сказать от удивления, я мотаю головой из стороны в сторону.

— Жаль, — лаэра поднимается со своего места. — А теперь живо спустилась вниз и извинилась перед Конрадом!

— Но…

Лаэра поднимает брови и лишь слегка повышает голос.

— И никаких «но»!

Я испуганно вжимаю голову в плечи и послушно киваю, не в силах противостоять родительскому авторитету мадам Дамир.

Вот это я понимаю — Женщина!

Ноги сами собой несут меня вниз, туда, где в небольшом коридорчике спрятана дверь в кабинет Курта.

Робко постучавшись, я всовываю голову и оглядываюсь.

Он сидит на стуле, посреди комнаты, развернувшись лицом к карте на стене. Все тот же темно-вишневый костюм и все те же встрепанные волосы свидетельствуют о том, что в комнату к себе он не поднимался.

А еще в его руке зажат пузатый стакан с напитком янтарного цвета. И на моей памяти — это впервые, когда я вижу Курта с алкоголем в руках.

— Курт… — тихонько зову я, мышкой проскальзывая внутрь.

Лаэрд медленно подносит руку с зажатым стаканом к губам, делает крупный глоток и едва заметно морщит нос.

— Прости, Эва, но я не хочу тебя видеть, — не поворачивая головы, сухо произносит он. — Считай, что сегодня твой выходной. Развлекайся, живи, как хочешь. Можешь взять машину, можешь взять самолет… Езжай, куда захочешь, мне все равно.

Я виновато опускаю голову. Жгучее чувство стыда обжигает щеки.

— Курт…

— Мне неинтересно, — резко обрывает меня лаэрд, все так же сосредоточенно гипнотизируя карту.

Закусив губу до боли, я отчаянно пытаюсь понять, что делать в такой ситуации. Опыт подсказывал, что лучше уйти и дать Курту побыть немного одному. По крайней мере, в те редкие моменты, когда братья были не в духе или крупной ссоре со мной, я всегда поступала так. Проходило время, они молча остывали и превращались из колючих дикобразов в привычных любимых братьев. Надо было только переждать немного и не дергать их.

Но в данном случае тактика «не дергать» явно не спасет — стоит мне покинуть кабинет и подняться в свою комнату ни с чем, как на меня тут же накинется мадам Дамир.

Ну уж нет! Второе близкое общение с этой Женщиной может окончиться для меня весьма и весьма плачевно.

Короче, я струсила и, выбирая из двух зол, предпочла компанию злого, обиженного Курта.

Стараясь не шуметь, быстро пересекаю кабинет, беру второй стул и подкатываю к тому месту, где засел лаэрд. Мужчина кидает на меня мрачный взгляд почти полностью зеленых глаз.

Я сажусь рядом с ним, ставлю ноги на край стула, обнимаю колени руками и подключаюсь к процессу задумчивого лицезрения карты.

Интересно, среди этих флажков есть я? Маленькая глупая недоразвитая лаэра, мнящая себя человеком…

Бросаю мимолетный взгляд на Курта. Сейчас мне так хочется забраться к нему на колени, обнять и прижаться к груди, но мужчина выглядит чересчур воинственным. Губы сжаты, тело напряжено, а костяшки пальцев, сжимающие стакан, побелели.

Тяжело вздыхаю и вновь смотрю на карту.

Порой мне кажется, что таких, как я, надо изолировать от общества…

— Ты права, — тихо говорит мужчина, и я испуганно вздрагиваю.

С каких это пор Курт научился читать мои мысли?

— В смысле? — хрипло переспрашиваю.

Мужчина делает еще один жадный глоток и кривит губы — выпивка явно не приносит ему ни утешения, ни удовольствия.

— Ты права, я действительно умер, — с ноткой сожаления говорит он. — Я так любил ее, я так мечтал о наследнике, я так ждал Макса и…

Он замолкает, закрывает глаза и медленно, с неохотой качает головой. Поддавшись внезапному порыву, кладу свою руку ему на плечо, но тут же отдергиваю в нерешительности.

— Что произошло в тот день? — шепотом спрашиваю я, боясь спугнуть внезапную откровенность Курта.

Лаэрд поворачивается ко мне и грустно улыбается.

— Я узнал правду, — с горечью произносит он. — Узнал, что тихая кроткая Бет была авантюристкой, неспособной любить никого, кроме себя. Узнал, что у нее был любовник, к которому она постоянно летала под предлогом исследований отца, а еще узнал, что на протяжении девяти месяцев любил чужого ребенка.

Мое сердце пропускает удар, по телу пробегает дрожь.

— Макс… Он разве не ваш…

Я сбиваюсь, так и не сумев найти в себе сил закончить путаную мысль.

— Мой, — уверенно кивает Курт, и на секунду в его глазах вспыхивает глубоко затаенная боль. — Мне достаточно знать, что это ее ребенок, чтобы любить его, как родного.