Пустоцветы Меотиды - Джеффри Лорд

Блейд кивнул; вероятно, это было единственное и жалкое подобие семьи, которое существовало в Меотиде. И смысл этого института был один – передать власть и фамильные богатства законному наследнику.

– А ты, – спросил он, помолчав, – ты хотела бы провести детство с отцом и матерью? Видеть их каждый день, говорить с ними?

– Не знаю… – он почувствовал, как Гралия пожала плечами. – Зачем думать о том, что прошло и никогда не вернется? Ведь изменить ничего нельзя, верно? – Она сделала паузу. – Но теперь я хотела бы, чтоб мой… наш ребенок, Блейд… вырос со мной. Ты – необычный мужчина, милый… и вдруг я, как археода, рожу мальчика?

– Ты обязательно родишь мальчика, – твердо сказал Блейд, – и он станет великим царем Меотиды.

Гралия рассмеялась.

– А куда денутся Дасмон и его наследник? Во имя СатаПрародителя, ты большой фантазер, мой дорогой!

– О них я позабочусь, и о Сате – тоже, – ответил разведчик. Внезапно он ощутил, что там, за его спиной, сидит будущая повелительница Меотиды, и в чреве ее зреет плод их любви, продолжатель его рода, который довершит все дела, что сам он не успеет закончить. Он сжал тонкие сильные пальцы Гралии, чувствуя едва заметные мозоли от рукояти меча, и сказал: – Там, в Райне и Эндасе, решится судьба Меотиды и твоя тоже… и тысяч твоих подруг… Но ты должна мне помочь, девочка.

– Как?

– Я научу. Чтобы править страной и водить войска в битву, надо многое знать… И тебе предстоит этим заниматься, пока растет малыш.

– А ты?.. – теперь в ее голосе звучало почти отчаяние. – Где будешь ты?

– Мне придется уйти, хочу я того или нет. И тут, милая, ничего нельзя поделать.

Ее щека стала мокрой, и Блейд, снова протянув руку, осторожно коснулся пальцами век девушки. Слезы… Невероятно! Амазонки не плакали; они сражались, как разъяренные тигрицы, они мчались на своих конях подобно урагану, они любили друг друга, источая жар молодых сильных тел. Однако – слезы… Теперь он был уверен, что Гралия станет хорошей правительницей; лишь тот, кто сам познал отчаяние и печаль, может властвовать над людьми.

– Не плачь. Ты должна быть сильной, чтобы совершить должное…

– Я… я не плачу… – голос ее прерывался. – Но скажи: если ты должен уйти, значит, в твоей стране есть свой Сат, бог, установивший нерушимые законы?

Блейд подумал о лорде Лейтоне и его компьютере, затаившемся в подземелье под Тауэром. Да, девушка права; то были боги его мира, демоны знания, на которых держалась вся планета, повелители машин, энергии и стали. И эти властелины диктовали ему свою волю – эти, и другие, решавшие, что, когда и как он должен делать в реальности Земли. Даже царь у него был! Вернее – Ее Величество королева Великобритании, что, однако, никак не меняло сути дела. Он оставался ее агентом даже здесь – в ином мире, так напоминавшем прошлое его собственного.

Вздохнув, Блейд произнес:

– Да, малышка, ты права, в Альбионе тоже есть СатПрародитель, хотя мы зовем его совсем иначе…

– Но если ты нарушил заветы нашего бога, может быть, ты низвергнешь и своего?

Блейд снова вздохнул.

– Я не могу, девочка.

– Но почему?

– Потому что мои боги настолько же могущественней Сата, насколько океан больше крохотной капли…

* * *

Взошло солнце и высушило слезы на щеках Гралии. Она развеселилась, с восторгом озирая то голубое небо, то бирюзовую морскую гладь, то чудесную птицу, уносившую их в бесконечный простор.

– Грал… – девушка протянула руку и осторожно погладила крыло, собранное из тонких реек. – Дерево, которое дало мне имя…

– Да, – Блейд улыбнулся. – Тебе надо помнить, что Гралия значит твердая… твердость тебе понадобится.

– Я не твердая, – она притворно вздохнула, – я – любопытная… Знаешь, когда ты пришел той ночью звать девушку на помощь Лартаку, я могла отправить любую из трех… но, всетаки, пошла сама. Хотя твои слова казались очень и очень подозрительными! – она рассмеялась.

– Вот как? Почему же ты пошла?

Она немного подумала.

– Я тебе доверяла. Хотя ты и обманул меня в ту ночь.

– Когда же я успел заслужить твое доверие? – Блейду стало интересно; он даже не подозревал, что думала о нем эта девушка до их более близкого знакомства.

– Ты пощадил Кавассу… тогда, в эстарде Шод. Знаешь, во время харайи случаются всякие вещи. Ты мог изуродовать ее… сильно ранить… убить… Но ты ее пощадил!

– Ты просила об этом…

– Вот видишь! Тебе было ясно то, что я не могла сказать вслух.

– Я прочитал просьбу в твоих глазах.

– Неужели ее удалось бы кому-нибудь заметить? Или ты в самом деле маг и колдун, читающий в человеческих душах?

– Глаза – зеркало души, девочка, и по ним можно многое узнать. Запомни это! Впредь твои глаза должны оставаться непроницаемыми.

Гралия усмехнулась.

– Ты уже начал меня учить, да? Учить искусству правления?

– Пожалуй… И если уж мы заговорили об этом, прими еще один совет. Никто не способен править в одиночку; только верные соратники помогут тебе взять и удержать власть.

– Но откуда же взять самих соратников?

– Я знаю только одного такого человека – Лартака… Он будет предан тебе и нашему сыну. Других ты должна найти сама. – Блейд немного подумал.

– Может быть, Кавасса?..

– Нет, – Гралия покачала головой. – Она не понимает, что связало нас, но она ненавидит тебя…

– А тебя?

– Если я вернулась бы к ней, все было бы по-старому. Я… я люблю ее, Блейд. Совсем не так, как тебя… Понимаешь, мы ведь не только кувыркались на траве в укромных местах… мы были подругами. Мы говорили о многом… мы не чувствовали себя одинокими… А теперь, – она грустно улыбнулась, – у меня есть все – настоящий мужчина и, возможно, ребенок… а у нее не осталось ничего.

– Мы и ей найдем настоящего мужчину, – пообещал Блейд. – Какого-нибудь райнитского князя.

– Не думаю, что это ее устроит, – Гралия скорчила гримаску; видимо, разговор о бывшей подруге был ей неприятен. – Она слишком властная, слишком твердая, чтобы подчиниться мужчине.

– Ты тоже была твердой, пока не выяснила, что с мужчиной делать это удобнее, – глаза Блейда смеялись.

– Нет, – в карих зрачках мелькнули золотые искорки. – Я – как дерево грал, прочное и гибкое одновременно… – Она вдруг решила сменить тему: – Ты не голоден, милый?

Они поели. Это было довольно сложной процедурой. Слева и справа от кресел оставались небольшие проходы, но Блейд не рискнул двинуться с места, опасаясь нарушить хрупкое равновесие их воздушного судна. Гралия была гораздо легче его и сидела прямо между крыльев, однако он счел, что и ей лучше оставаться в кресле. Девушка осторожно перегнулась в сторону, подтащила мешок с продуктами и бурдюк с водой, затем передала пищу Блейду на переднее сиденье. Они даже сполоснули лица и руки – вода стекала между тонкими планками, образующими днище аппарата.