Беременная для Зверя (СИ) - Росс Эллен

Едва подумать успела, как лёгким толчком он меня лицом к себе разворачивает. Мой взгляд о его ширинку бугрящуюся спотыкается. Щёки жаром опаляет. Я ясно представляю его крупный ствол, покрытый венами. Толстый, длинный питон, с блестящей смазкой. Сперма, вырывающаяся толчками. Порочное видение опаляет. Под рёбрами будто жидкий пламень и огненный лёд смешиваются. Сглатываю и прикрываю глаза, будто не замечаю, что он возбуждён.

— Трогай…

Сначала я на свой счёт этот приказ принимаю и замираю, пунцовея. Но едва машина с места сдвигается, ругать себя начинаю. Похоже, что у меня от этого головореза мысли портятся и становятся пошлыми до ужаса.

— Дмитрия с охраной отправил? — спрашивает Зверь.

Откидывает на спинку сиденья и удобнее располагается. Рукой плечо моё накрывает. Он свои руки омыл от крови. Но всё равно ссадины свежие и ноют, должно быть, разбитые костяшки. Даже не знаю, чего ему стоило сдержаться. Хотя нет, знаю. Разнесённого в щепки кабинета хозяина мотеля.

— Отправил, — отзывается Ризван. — Сказал, чтобы драпал и всем своим наёмным приказал сделать тоже самое. Семьи у него нет, любовница есть. Но он ей быстро замену найдёт, если понадобится.

Они ещё о чём-то разговаривают. Меня голос Ризвана баюкает, как колыбельная. Спать тянет. И тепло ладони Зверя приятно кожу дразнит. Как будто одеяло сверху набросили.

Просыпаюсь, словно от резкого толчка. Сажусь.

— Где мы?

В машине нет никого. Я одна. Темно. Фары только ночную тьму рассеивают. Машины в черте города остановились. Вдалеке — огни яркие лентой вьются, а здесь, на отшибе, только заправка, и несколько коттеджей, обнесённых двухметровым забором.

Я осторожно из машины выскальзываю. Чуть вдалеке возле внедорожника мужчины толкутся гурьбой. Что-то обсуждают. Зверя среди собравшихся ищу. Спросонья глаза цепляются за тёмные силуэты и судорожно скачут с одной фигуры на другую. Ближе подхожу. На земле тело лежит. Мужчина. То, что он мёртв, понятно по неестественно вывернутой на бок шее.

— Странно только, что ты, Тахир, сам жив, а на подельника лепишь! — слышится голос Пятого.

Ризвана и Зверя среди собравшихся нет. И от осознания этого холод неприятный по щиколоткам вверх ползти начинает…

Глава 50. Арина

Бежать надо. Прочь. Спрятаться, пока не заметили. Так разум советует. Но я вместо него голоса бандюков слушаю.

— Посмотри в его телефон. Он звонил. Одному и тому же. Когда я его подсёк, он тоже этот номер набирал, — едва говорит Тахир в ответ. — И на меня накинулся, когда понял, что я его спалил.

Мужчину двое держат. Лицо разбитое. Губы — лепёшки кровавые.

— Проверить несложно, — говорит Тахир.

Потом меня замечает и глаз разбитый прикрывает. Мужчины в мою сторону поворачиваются. На меня взгляды банды устремляются.

Внезапно холодно мне становится. Жилы страхом выкручивать начинает. Зверя нет. Ризвана тоже. Есть только банда. И там не все — их люди. Тот же Немец часто недоволен, а сейчас и он есть среди собравшихся. Взглядом по мне гуляет липким. Вдруг случилось чего, пока я спала?

Дрыхла без задних ног и даже не заметила, как Зверя и Ризвана не стало? Что, если убили их, а теперь — мой черёд?!

Я пытаюсь за что-то зацепиться. За пустяк. За мелочь. За опору хоть какую-то. Чтобы не упасть.

Взгляд сам на землю сухую, пыльную опускается. На лицо мужчины. Оно кажется мне смутно знакомым. Сила неизвестная меня вперёд толкает. К нему. Миную Пятого осторожно и пристальнее вглядываюсь.

— Я его знаю, — внезапно говорю, рукой на мертвеца показывая.

— Да ну? И откуда прэлэстной мадемуазель этот утырок известен? — склабится Пятый.

Хищно и нехорошо. Он всех горазд подозревать. Как шакал ощетинивается. Никому вокруг не доверяет. Ни Немцу, ни Вялому, ни Тахиру, которого держат. Даже мне не верит. Да и с чего бы, спрашивается?

Я подхожу и на корточки рядом с мертвецом сажусь. Никогда их не боялась, мертвяков. Деда Лёша всегда говорил — живых бойся, а мертвецам сон их беспробудный оставь и покой.

Осторожно лицо мужчины трогаю. Оно ещё тёплое. Едва-едва. Но всё же.

— В деревне я его видела. Незадолго до вашего появления. Шастал по округе… Машина у него сломалась. На пару дней завис в деревне. Потом машину, как по волшебству, смог сам починить и укатил.

— В деревне ошивался? — перебивает меня Тахир, кровь рукавом подхватывает. — А мне говорил, что к сестре ездил. В город другой. Она у него больная. На диализе постоянном. Часто мотался… Значит, не туда мотался. Машина какая у него была?

— Серая какая-то. Не такие, как эти, — в сторону навороченных внедорожников машу. — Намного проще. Иномарка подержанная, но не дряхлая. Внимание сильно не привлекала, мы подумали, что это один из городских. Они иногда заезжают к деревенским за продуктами.

Я ком в горле сглатываю и на Пятого смотрю.

— Сейчас темно, я его всего пару раз видела. Могу ошибаться. Но у него была татуировка на левой стороне шеи. Крест перевёрнутый или что-то такое. Перевернуть его надо. На другой бок. Если татуировка на шее есть, то это он. Пришлый.

Пятый думает недолго. Потом сам подходит, на корточки присаживается и мертвеца переворачивает на другой бок. Ворот рубахи ниже опускает.

— Есть крест, — цедит сквозь зубы. Поднимается, ладонь мне протягивает, помогая встать. — Давно это было?

— За неделю или может чуть больше, точно не скажу. Но в деревне людей мало. Всех своих знаем, поэтому чужака я запомнила. Да и глаза он мозолил первый день, шлялся и продукты покупал у деревенских. Молоко, мясо, сметану… У нас с дедом яичек домашних купил, говорил, семье в город отвезёт. Всё натуральное, мол, вкуснее, чем магазинное. Только…

Запинаюсь на мгновение, потому что все меня слушают с интересом. Или недоверчиво. Напряжённо. Но слушают. Тахир так вообще в рот заглядывает, как будто от моих слов его жизнь зависит.

— Только что? — нетерпеливо спрашивает Пятый.

— Только потом Наталья, у которой он дворовал пару дней, сказала, что он обратно так торопился, что всё забыл. Она над пустоголовыми городскими посмеялась и себе всё оставила — семья большая, съестся быстро…

Замолкаю. Больше мне сказать нечего. Пятый головой в сторону Тахира мотает.

— Отпустить, — командует.

Тахир руки головорезов с плеч стряхивает. Пятый к нему шагает и по руке хлопает, потом по плечу.

— Ну, извини, братан. Просто крыса у нас завелась. Зверя на дороге чуть не подсекли. Кемпинг наш облюбованный теперь в расход пошёл. А тут ты — с подельником мёртвым, на него волну гонишь. Кого подозревать, как не тебя, ну?

— Не в обиде, — Тахир в сторону сплёвывает красным. — Сам охренел. Я Санька давно знаю и не думал, что он в крысы подастся.

Пятый кивает, в сторону к кому-то обращается.

— Лопату раздобыл? Хорошо… Обыщите его. Цацки приметные, бумаги. Даже фантики от жвачек. Всё достаньте. Потом закопать, — Тахиру кивает. — Говоришь, давно знаешь, вот и выроешь дружку своему могилу.

— Не дружок, а гнида. Я неладное заподозрил, когда он чересчур активно начал интересоваться, где остальные кости кинули и куда дальше двигать! Видел, как он звонит кому-то. Сначала значения не придал, но потом заметил, что он по-тихому ночью встал. Осторожно, — объясняет Тахир.

— Ясно всё. Зверю потом доложишь, как дело было.

Труп уносят в сторону. Тахир лопату подхватывает и за ними идёт. Потом вдруг оборачивается и ко мне подходит.

— Спасибо.

Я застываю от изумления. Пятый тоже немного подвисает, кашляет со смешком. Тахир продолжает, чуть нахмурившись, смотрит на меня одним глазом покрасневшим. Второй — набрякший и заплывший от удара.

— За что? — удивляюсь я.

— Могла бы и промолчать. Одним больше — одним меньше. Пятый бы не церемонился с предателями, — кивает мне Тахир и уходит, словно стушевавшись.

С полминуты молчание длится.

— Где Зверь и Ризван? — спрашиваю.