Во все Имперские ТОМ 7 Орден - Альберт Беренцев

были розовыми, но напиток в них оказался изумрудным тархуном. Вот это неплохо, я жадно припал к ледяному и сладкому лимонаду.

Тархун ухнул в мою стальную глотку, а потом и в пищевод, который был у меня уже стал обычным и человеческим. Собственно, металлической у меня теперь оставалась только голова, все моё остальное тело прямо на глазах обратилось в плоть за считанные секунды.

Видимо, мои чакры решили, что раз мочилово закончилось — нет больше смысла поддерживать металлическую форму, пора бы уже стать человеком. Я разглядывал своё тело и ясно видел, что оно было полностью идентичным моему прошлому оригинальному телу барона Нагибина. Разве что на груди, там, куда меня ударила комендантша Любоудова, так и осталась вмятина…

Откуда-то из-за стойки портье тем временем появился жирный перс в тюрбане, его сопровождали два немца-мордоворота в костюмах. Судя по оттопыренным пиджакам, под мышками у немцев были кобуры со стволами.

— Привет, Базарган, — кивнула персу Тая.

Перс чинно поклонился в ответ:

— Всегда рад вас видеть, госпожа. Это честь для меня!

— Зато для меня мало чести торчать в твоём борделе, — хмыкнула Тая, — Собственно, почему у тебя сегодня так пусто?

Тая обвела рукой помещение, где действительно не было ни одного посетителя и даже ни одной работницы борделя.

Базарган на это снова отвесил поклон:

— Ваш дед-герцог позвонил мне, моя синеокая госпожа. Он попросил меня закрыться сегодня ночью, на случай если вы прибудете сюда в поисках убежища… Чтобы не было никаких недоразумений с клиентами. Так он сказал мне, так сказал ваш дед сиятельный герцог Кабаневич.

Однако я оставил на всякий случай дежурных сотрудников. Так что если вы желаете развлечься, моя госпожа — наверху вас ждёт прекрасный юноша, подобный самому Аполлону. Этот юноша сделал себе вазектомию, так что он не способен зачать детей.

Но его мужская сила хлещет через край, вы можете сама в этом убедиться, прекрасная госпожа, и вам даже не придется предохраняться, ведь Жак полностью стерилен, как я уже сказал. Он сможет ублажать вас всю ночь, до самого утра…

— Нет, спасибо, — остановила Тая словоохотливого перса, поморщившись, — Боюсь, что я сегодня слишком устала. Кроме того, что ты вообще несешь, ублюдок? По-твоему герцогиня Кабаневич будет пользоваться услугами твоих Жаков? Благородные девицы не платят за любовь, старый козёл, у нас с этим нет никаких проблем! Нам не нужно платить, чтобы затащить мужика в постель!

— Ох, простите, госпожа, — тут же затараторил Базарган, — Простите толстого дурака! Я всего лишь пытался быть учтивым, поймите меня правильно… Но может быть ваш спутник с железной головой не откажется…

— Ты про кого? — поинтересовался я у Базаргана, отхлебывая еще тархуна, — Про меня или про моего друга в железной маске? Мы тут типа оба с железными головами.

Базарган печально глянул на узника, потом всплеснул руками:

— Ох, мой господин! Боюсь, что ваш друг не в том состоянии, чтобы предаваться любовным утехам. Ему сейчас скорее нужен целитель, а не мой работник. Так что я говорил про вас — скажите только слово, и я тут же позову…

— Ну уж нет, — отказался я от щедрого предложения, — Я не пидор, так что твой Жак меня че-т не заводит…

— Да, но наверху дежурит не только Жак, прекрасная Мишель тоже здесь! — тут же затарахтел перс, — Она юна и красива, как сама Афродита, её стан божественен, её голос подобен голосу дриады…

— Вот на богинь я сегодня уже точняк насмотрелся, — отверг я и это предложение, вспомнив про Алёнку, — И голосов дриад тоже наслушался. Так что извините, в другой раз.

— Послушайте, но у меня есть специально обученная коза… — не унимался перс, — И еще обезьянка, милая обезьянка по кличке Абу…

— Таким не занимаюсь, — вздохнул я, — Козы и обезьяны тоже не в моём вкусе. А вот что мне сейчас нужно — так это герцог Кабаневич…

— Чего? Герцог Кабаневич? — перс настолько перепугался, что даже всплеснул руками.

— Да не в этом смысле, идиот, — я перевёл взгляд на Таю, — Ты отзвонилась герцогу? Где там твои кабанчики? Я не собираюсь тут торчать целый год. И Базарган прав — этому парню в железной маске нужен целитель…

— Все будут здесь с минуту на минуту, — пожала плечами Тая, — Ждём-с.

— Понятно, — я залпом добил свой тархун, потом скомкал бумажный стаканчик, — Ну вот что. Мне нужна одежда. Как ты мог заметить, Базарган, я голый и разделся я не для того, чтобы развлекаться с твоими шлюхами. Найдется у тебя шмот? А ты, Тая, дай мне свой смартфон…

— Шмот? — перс растерялся, — Да откуда у меня шмот, мой славный господин? У меня разве что найдутся кожаные наряды в стиле садо-мазо, ну или дамское нижнее белье…

— Боюсь, что это не подойдет, — пояснил я, — Я не собираюсь разгуливать в бюстгальтерах или прикиде уровня гачимучи. Так что закажи мне что-нибудь в интернете. В Питере же есть круглосуточная доставка одежды?

— Конечно, мой господин, — кивнул перс, — Я всё сделаю!

— И поторопись, — потребовал я, — Закажи мне нормальный мундир. И обувь тоже. Размер ноги у меня сорок четвертый. И считай, что деньги, которые ты потратишь на мой шмот, пойдут в уплату твоего долга герцогу Кабаневичу. А ты, Тая, дай мне смартфон, сколько раз тебя просить…

Но девушка не давала мне смартфона, она подозрительно глядела на меня, прихлебывая свой тархун:

— Зачем тебе мой смартфон, Нагибин?

— Ну не для того, чтобы читать твою приватную переписку и разглядывать твои нюдесы, которые у тебя там наверняка есть, — я, не дожидаясь ответа, выхватил смартфон из рук девушки, — Мне нужна камера, только и всего.

Включив камеру на усиленном противоударной резиной смартфоне Таи, я запустил режим селфи и осмотрел собственное лицо.

Как и ожидалось, лицо у меня стало уже почти полностью человеческим, только на лбу остался последний кусок свинца — чуть выше глаз мой лоб частично все еще был металлическим. Но в остальном я уже обратился в плоть, и моё новое лицо ничем не отличалось от моего прежнего. Точнее говоря, почти ничем.

Мой нос, расплющенный ударом каблука комендантши Петропавловки, так и остался сломанным. Я теперь стал похож на видавшего виды борцуху, а то и на боксера-чемпиона. Нос у меня теперь был кривым и сплюснутым, да и вмятина на ребрах, оставленная на память той же комендантшей Любоудовой, тоже бросалась в глаза.

И ни нос, ни вмятина и не думали регенерировать. Судя по всему, эти повреждения, полученные мною, пока я был в металлической форме, стали теперь частью моего генетического кода, так что останутся